Шерман А.
Александр Ярославский

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

А. Шерман

Александр Ярославский

Биографический очерк

   Ярославский А. Б. Аргонавты вселенной: (Роман-утопия). Сост. и биогр. очерк А. Шермана.
   Б.м.: Salamandra P.V.V., 2013. (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. XXX).
   (с) А. Шерман, 2013
  
   В биографии Александра Борисовича Ярославского, поэта и романиста, писателя-фантаста и одного из виднейших русских "био-космистов", немало неясностей. Местом его рождения различные источники называют Москву или Томск, датой -- 22 августа 1891 или 1896 года. Очевидно, последнее больше соответствует действительности, если судить по тому, что в 1907-1914 гг. юный "докторский сынок" обучался во владивостокской гимназии. Еще в гимназические годы (1912) опубликовал стихотворение в газете "Далекая окраина". Закончив в мае 1914 г. гимназию, отправился в Петроград и 9 августа 1914 г. был зачислен студенты математического отделения физико-математического факультета, однако к занятиям не приступал.
   В ноябре 1914 и в сентябре 1915 г. пытался поступить добровольцем в 1-ю авиационную роту для обучения пилотажу; в начале 1916 г. был переведен на службу в 176-1 пехотный запасной батальон и 4 марта 1916 г. дезертировал. Весной и ранним летом 1916 г. находился в Петрограде, где безуспешно пытался опубликовать стихи и прозу в журнале "Рудин".
   Затем Ярославский уехал во Владивосток. В 1917-1918 гг. выходят его первые крошечные поэтические сборники "Плевок в бесконечность" (1917) и "Звездный манифест" (1918). В начале 1919 г. Ярославский печатал стихи в газете "Владивосток" и успел выпустить отдельным изданием поэму "Грядущий потоп", но уже в середине лета оказался в тюрьме по обвинению в революционной агитации. Был освобожден в 1920 г. и вскоре оказался в отряде иркутского анархиста Н. А. Каландаришвили (1876-1922), известного под кличками "Дед" и "Нестор". В отряде Каландаришвили А. Ярославский возглавлял культурно-просветительский отдел и выпустил в походной типографии посвященную "Деду" книгу стихов "Кровь и радость" (1920).
   Свой пятый сборник "Окровавленные тротуары" (1921) Ярославский выпустил в Верхнеудинске; в том же 1921 г. он очутился в Чите. Ярославский завязывает литературные связи, выпускает книги стихов "Великолепное презрение" и "Причесанное солнце", а также участвует в читинском альманахе "Слова и пятна" (1921) -- в нем он печатает шесть стихотворений и поэму "Анархия". Постепенно оформляются его основные темы: социальная справедливость, перманентная революция, анархическое отрицание "государства кровавой рожи", прорыв в космос, междупланетное братство пролетариев и обретение бессмертия.
   Эти темы и мотивы оказались крайне созвучны теориям "био-космистов" -- литературной группировки, с которой Ярославский быстро сошелся после приезда в Москву в 1922 г. Начал он свою московскую деятельность, однако, с поэтической книги "Сволочь Москва" (1922), изданной под маркой эфемерного издательства "Супрадины"; титульная поэма стала яростным протестом против превращения революции в рутину советского государства. Летом 1922 г. Ярославский формально вступил в "Креаторий биокосмизма", возглавлявшийся основоположником биокосмического течения, поэтом и анархистом А. Святогором (А. Ф. Агиенко, ? -- после 1937) Биокосмизм возник в конце 1920 г.; в манифесте 1921 г. Святогор сформулировал его принципы как "вопрос о реализации личного бессмертия. Пора устранить необходимость или равновесие натуральной смерти. <...> В повестку дня мы включаем и "победу над пространством". Мы говорим: не воздухоплавание -- это слишком мало, -- но космоплавание. И космическим кораблем, управляемым умудренной волей биокосмиста, должна стать наша земля. <...> Пора иной путь предписать земле. Да и в пути других планет не лишне и уже время вмешаться. Нельзя же оставаться только зрителем, а не активным участником космической жизни. И третья наша задача -- воскрешение мертвых. Наша забота -- о бессмертии личности во всей полноте ее духовных и физических сил" {Святогор А. "Биокосмическая поэтика. Пролог или градус первый". Литературные манифесты от символизма до наших дней. Сост. и предисл. С. Б. Джимбинова. М., 2000. С. 305-314.}. В 1921-начале 1922 г. биокосмисты выступали с докладами, участвовали в религиозных и философских диспутах, публиковали статьи в анархистском журнале "Универсал"; выпустили они также несколько брошюр и четыре номера журнала "Биокосмист".
   Пребывание Ярославского в группе было недолгим: Святогор исключил его "как лицо, не заслуживающее доверия". Тем не менее, Ярославский в компании соратника-биокосмиста, поэта Н. Дегтярева, выехал в Петроград для пропаганды биокосмизма. Изложение дальнейших событий предоставим А. Крусанову:
   "Святогор, озабоченный вопросами приоритета, обвинил их в том, что они покушаются на организацию, "присвоив название, захватывая идеологию и терминологию биокосмизма <...>, бульварно преломляя его", дискредитируя тем самым биокосмизм. В ответ Ярославский и Дегтярев обвинили Святогора в "узурпации прав секретариата", "личном властолюбии", "соперничестве", "себялюбивом мещанском шкурничестве", "диктаторстве" и организовали собственную Северную группу биокосмистов, совершенно разорвав с московскими единомышленниками.
   Петроградская группа, возглавляемая Ярославским, положила "центр тяжести своей деятельности в литературной, художественной, научной, философской и атеистической пропаганде", оставив в стороне вопросы политики, считая, что "общая политическая линия вполне правильно дается Российской коммунистической партией, руководимая каковой Советская Россия предопределяет генезис Биокосмизма".
   Ощущая свою замкнутость, биокосмисты обращались ко всем сочувствующим, к пролетарским массам в особенности, с призывом принять прямое и непосредственное участие в освещении биокосмической идеи. Они признавали всякий подход и соглашались публиковать все материалы, ценные с биокосмической точки зрения, невзирая на внешнюю шероховатость и необработанность. Выдвигая близкую каждому идею бессмертия и победы над природой, биокосмисты надеялись "преодолеть тупое сопротивление мещанской середины, которая всегда мешала великим дерзаниям".
   В ответ на действия петроградской группы Святогор обратился к властям с просьбой запретить Северной группе пропаганду биокосмизма. Однако его действия не достигли цели. Северная группа продолжала существовать, а ее лидер А. Ярославский наводил в ней порядок. Н. Дегтярева он уличил в предательстве и исключил из рядов группы, по разным причинам исключил еще несколько человек, некоторых "за недостаточную устойчивость и обывательскую дряблость" заносил на черную доску.
   Северная группа опубликовала в журнале "Бессмертие" статьи об оживлении тканей умерших, планировала и устраивала вечера и популярные лекции по евгенике, регенерации, омоложению, анабиозу, рефлексологии и т.п., а также вечера чтения стихов и биокосмической пропаганды" {Крусанов А. Русский авангард: 1907--1932. Исторический обзор. В 3 томах. Т. 2. Футуристическая революция 1917-1921. Кн. 1. М., 2003. С. 392-393.}.
   Сохранились воспоминания современника о выступлении А. Ярославского перед "600 или 700 двуногих" на вечере Петро-пролеткульта 21 августа 1922 г.: "Обливаясь потом, как волжский грузчик, председатель комитета Поэзии Северной группы биокосмистов-имморталистов Александр Ярославский мужественно выполнял обязанности молотобойца слова, раскалывая гвоздем сногсшибательной терминологии лбы и затылки, могущие вызвать завистливую улыбку у самого Тараса Скотинина". Похожие поэтические вечера проходили 25 и 31 августа, 7 сентября и в начале октября (на одном из них А. Ярославский познакомился со своей будущей женой, Е. И. Ярославской-Маркон). В диспутах поэту помогала внушительная внешность: "рост, осанка, громогласная самоуверенность, львиная посадка головы, внушающая даже какие-то особенные ожидания" {http://lucas-v-leyden.livejoumal.com/92633.html}. Впрочем, О. Форш ("Живцы") Ярославский показался персонажем почти карикатурным: "И еще поэтик. Френч-галифе, как юбка на приземистом теле. Лицо порочного послушника, волосы мягко кудрявы, плутоваты глаза. Может, он ничего себе, любит сладкое и спиртное, а уж почудилось... био-космист!"
   В 1922 г. Ярославский издал в Петрограде сборник "На штурм вселенной", программную "Поэму анабиоза" и книгу стихов "Святая бестиаль". Вероятно, именно эта книга с призывами вроде "Семя поэтов в красивейших женщин / Нужно разбрызгать сегодня!", "...идите блудить под Петром / У застывшей, как похоть, Невы!" или "Девушка, ляг на гранит -- / Стань моей, между ног коня!" -- наряду с бурной публичной деятельностью -- навлекла на биокосмистов гнев властей. 14 ноября 1922 г. вопрос "о журнале биокосмистов и их организации" рассматривался на заседании Малого президиума Петрогубисполкома. В журнале "Бессмертие" была усмотрена порнография; постановление гласило: "Журнал закрыть. Дело о порнографии передать губпрокурору для расследования и выяснения возможности предания суду редакторов и издателей журнала. Поставить цензору на вид недопустимость такого рода порнографических изданий" {Крусанов. Там же, с. 393.}.
   В 1923 г. в Петрограде вышла книга Ярославского "Миру поцелуи" и сборник "Биокосмисты: Десять штук" со стихотворениями десяти поэтов. В мае 1923 г. Ярославский с женой вернулся в Москву; Евгения приехала в Москву калекой -- она попала под поезд, пришлось ампутировать ступни обеих ног.
   С фактическим распадом "биокосмизма" в жизни Ярославского и его жены начался новый этап: в 1924-начале 1926 г. они колесят по стране и зарабатывают себе на жизнь докладами на антирелигиозные и литературные темы (написанная в те годы и сгинувшая повесть Ярославского так и названа -- "Бродячий лектор"). "Бродячие лекторы" побывали в Мурманском крае, Ташкенте, на Урале, в Поволжье.
   В 1926 г. Ярославский опубликовал под маркой "Биокосмисты" посвященную жене книгу "Корень из Я" -- наиболее значительное и объемистое собрание своих поэтических произведений. В том же году, опять-таки под маркой "Биокосмистов", вышел роман-утопия "Аргонавты вселенной".
   В предисловии к этой книге Ярославский сам отмечал "наивность и старомодность" романа. Но если первая его часть и в самом деле грешит наивностью и подражательностью, в "лунных" главах Ярославский, словно спохватившись, обрушивает на читателя лавину научно-фантастических идей: здесь и панспермия, и селениты как основоположники земной цивилизации, и подземные лабиринты Луны с крионическими саркофагами бессмертных инопланетян, и вселенское братство разумов, и межзвездная связь, предвосхитившая "Великое Кольцо" И. А. Ефремова.
   В сентябре 1926 г. Ярославский с женой выехали в Берлин. Насколько можно судить, выехали -- в эмиграцию: едва появившись в Берлине, Ярославский опубликовал несколько резких материалов и "открытых писем" в газете "Руль" и выступил с разоблачительными докладами о положении в Советской России.
   "Приехавший из Москвы писатель Александр Ярославский выступит 2-го ноября в Шуберт зале с лекцией на тему: "Россия и Москва". Приводим некоторые тезисы: Провинция и Москва. -- Страна где все согласны. Красные советские дворяне и беспартийная сволочь. Можно ли жить беспартийному в России. Госхулиганство и хулиганство масс. Хулиганство как стихийный протест против режима. Большевики и рабочие; большевики и крестьяне. О фининспекторе и советской милиции. Развал партии и развал оппозиции. О красных мощах и красных угодниках. Итоги" -- сообщал "Руль" (В Берлине. Лекция А. Ярославского // Руль. 1926. No 1800. 2 ноября. С. 4) {Здесь и далее цит. по: Дмитриева Е. Б. Свод расходящихся тропок [Рец. на кн.: Chronik russischen lebens in Deutschland 1918-1941. Berlin, 1999] // Новое литературное обозрение. 2000. No 42. С. 364-372. Автор считает, что поездка Ярославского с женой "сильно походила на "активное мероприятие"" советских "органов", что вызывает большие сомнения.}.
   Два дня спустя газета так описывала лекцию:
   "Еще молодой человек, с открытым русским лицом, обрамленным длинными волосами, лектор чувствует себя на трибуне весьма свободно, говорит связно, быстро, увлекательно и, прерывая свою речь личными воспоминаниями, отдельными эпизодами и характеристиками, он не теряет нити своих мыслей. Сразу видно, что лекторство стало его профессией. Объехав всю Россию от Мурманска до Тифлиса и от Петербурга до Владивостока с лекциями по литературе и атеизму, лектор вынес впечатление, что доминирующее настроение в России безотчетный неопределенный страх. Запуган не только обыватель, еще более боится и растеряно советское начальство, трепещущее друг перед другом в порядке иерархии ... власть отлично понимает, что ей решительно не на что опереться. Не говоря уже о красной армии, но в последнее время даже т.н. войска особого назначения, состоящие под начальством ГПУ, не представляются уже вполне надежными. Это ощущение и привело к тому, что оппозиция помирилась с властью. Но, конечно, плохой мир не может изменить положения и власть держится только по инерции до первого толчка. Однако, толчок должен быть изнутри. Всякая попытка произвести этот толчок извне приведет к обратным результатам и заставит крестьянство встать как один против внешнего врага на защиту своей земли. Отвечая засим на многочисленные записки, лектор утверждал, что сообщения о страшном росте антисемитизма в значительной мере преувеличены, что обывательский антисемитизм заметен только на Украине. На вопрос об отношении к эмиграции, лектор ответил, что в последнее время к ней обнаруживается все больший интерес, что эмиграция непременно нужна России, но отнюдь не в качестве руководителей, властителей, а в качестве незаменимых рядовых работников... Прекрасным оратором оказалась супруга лектора, дополнившая доклад рядом чрезвычайно интересных, живо и остроумно переданных наблюдений над провинциальной жизнью России" (В Берлине. Лекция А. Б. Ярославского // Там же. No i802. 4 ноября. С. 4)Сохранился и отчет о втором выступлении Ярославского, состоявшемся 10 декабря 1926 г. в "Русском клубе социал-демократов": "В этом докладе лектор остановился преимущественно об отношении коммунистов к рабочим и на положении последних в провинции... Необычайно тяжело положение крестьянства, которое положительно задыхается от налогов, и когда об этом лектор рассказывал наркомфину Брюханову, последний... поспешил перевести разговор. После докладчика выступила Е. И. Ярославская, горячая речь которой произвела на присутствующих сильное впечатление. Она говорила о том, что именно лучшие элементы коммунистической партии предаются пьянству, погружаются в запой, чтобы не видеть... полного развала страны. Присутствующие поблагодарили лекторов горячими аплодисментами..." (В Берлине. Доклад А. Б. Ярославского // Там же. No 1834-12 декабря. С. 8).
   Любопытные детали приводит Н. Волковыский, который с явной враждебностью рассказывает в рижской газете "Сегодня" о "посещении, которым удостоил меня года полтора тому назад, в помещении одной редакции, господин с круглым, хорошо откормленным лицом, с шевелюрой провинциального поэта 8о десятых годов. Он представился: поэт Александр Ярославский... участник антирелигиозной пропаганды в Советской России, он "бежал" заграницу и здесь печатал какие-то полуразоблачения, полу лирические произведения, порой публикуя "стихотворения о России"... Он пошло и плоско пытался разъяснить смысл антирелигиозной пропаганды в советских условиях, одновременно оправдывая и свой прежний образ действий, и свое нынешнее раскаяние. Я оборвал, наконец, этот разговор, заявив, что у меня есть срочная работа... Недавно Александр Ярославский, раскаявшийся безбожник, печатавшийся на столбцах эмигрантских газет, вернулся в Советскую Россию. Не знаю, какие акты нового покаяния пришлось ему проделать и пришлось ли. Не знаю, с какими целями и в каком качестве приезжал он заграницу. ... Человек, которого никто в эмиграции не знал, которому не удалось зажечь моря и который, раскаявшись в своих заблуждениях, имел возможность возвратиться на родное советское пепелище" (Сегодня. 1928. No 260. 25 сентября).
   Супруги начали работать в телеграфном агентстве, Евгения печатала фельетоны в "Руле". В Берлине Ярославский издал сборник "Москва-Берлин" (1927), которому было суждено стать его последней книгой. Первоначальные настроения вскоре сменились у Ярославского тоской по родине, неприятием эмигрантской жизни: "Пусть я "блудный" сын Советской России, но все-таки я сын ее..." Побывав нелегально во Франции, Ярославский с женой в феврале 1927 г. возвратились на пароходе из Штетина в Ленинград. Иллюзий Ярославский не питал: "Еду в Россию расстреливаться".
   В мае 1928 г. А. Ярославский был арестован в Ленинграде, затем переведен в Москву. Постановлением ОГПУ от 1 октября 1928 г. он был приговорен к пяти годам заключения (ст. 58-4) и отправлен на Соловки. В СЛОН ОГПУ прибыл 4 ноября 1928 г.
   В лагере Ярославский был на плохом счету у администрации; в характеристике Центральной арестантской комиссии от 23 августа 1929 года утверждалось: "От работы отлынивает, симулирует, требует постоянного наблюдения. Поведение плохое". Положение усугублялось тем, что другие заключенные, судя по "Соловетским записям" Д. С. Лихачева ("художественно препариованным" А. И. Солженицыным в "Архипелаге ГУЛАГ"), считали его сексотом.
   На исходе лета 1930 г., после ареста жены и раскрытия ее "заговора", против А. Ярославского было открыто дело о подготовке побега {Подробности о жизни Е. Ярославской-Маркон после ареста мужа и ее пребывании на Соловках см. в приведенной выше публикации ее воспоминаний.}. Он был приговорен к смертной казни и расстрелян не позднее 10 декабря 1930 г. Е. Ярославская-Маркон была расстреляна 20 июня 1931 года.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru