Юшкевич Павел Соломонович
П. Юшкевич. Мировоззрение и Мировоззрения. (Очерки и характеристики). Изд. Н. П. Карбасникова. Спб. 1912 г

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   П. Юшкевичъ. Міровоззрѣніе и Міровоззрѣнія. (Очерки и характеристики). Изд. Н. П. Карбасникова. Спб. 1912 г., V + 94 стр. Ц. 1 р. 25 к.
   Эта книга по существу не есть цѣльное произведеніе, а является собраніемъ статей г. Юшкевича о Бергсонѣ, Джемсѣ, Дицгенѣ, Толстомъ и Ницше. (Изъ нихъ статья: "В. Джемсъ, какъ религіозный мыслитель" была помѣщена въ "Русск. Бог." No 12 за 1911 г.)
   Нѣкоторое единство этой книгѣ дается, по признанію самого, автора, лишь его точкой зрѣнія на философію: стремленіемъ "вскрыть не познавательный, а образно-эмоціональный по существу характеръ философскаго творчества" (стр. V).
   Этотъ взглядъ на философію развивается нашимъ авторомъ въ Двухъ статьяхъ, которыми и начинается и заканчивается его книга, и такъ какъ имъ опредѣляется все "міровоззрѣніе" г. Юшкевича, то мы и сосредоточимъ на немъ одномъ наши критическія замѣчанія.
   Взглядъ на философію, отрицающій ея познавательный характеръ, конечно, не новъ. Его высказывали весьма многіе европейскіе философы, а у насъ, въ Россіи, однимъ изъ самыхъ раннихъ сторонниковъ его былъ покойный проф. Н. Я. Гротъ, одно время утверждавшій (извѣстно, что Гротъ не разъ мѣнялъ свои философскіе взгляды), будто философія есть видъ искусства. Когда же мы читаемъ у г. Юшкевича, что "философія -- это... своего рода дѣло темперамента" (стр. 8), то мы легко вспоминаемъ, что здѣсь нашъ авторъ повторяетъ Джемса.
   Такимъ образомъ г. Юшкевичъ имѣетъ многочисленныхъ союзниковъ и намъ кажется не безполезнымъ посчитаться съ этимъ, столь распространеннымъ, заблужденіемъ...
   Что говорятъ въ свою защиту люди, подобные г. Юшкевичу, отрицающіе познавательное значеніе философіи, считающіе философію высшей формой поэзіи? На стр. 8--9 мы читаемъ: "И поэтъ, и философъ исходятъ, повидимому, изъ одного и того же: изъ образа, метафоръ. Но философскій образъ міра рѣзко отличается своей серьезностью и неизмѣнностью, своимъ самодовлѣющимъ характеромъ отъ неустойчивыхъ, протееобразныхъ метафоръ поэта... Поэтъ вѣтренъ и легкомысленъ въ своихъ художественныхъ видѣніяхъ, онъ Донъ-Жуанъ всѣхъ метафоръ. Философъ же -- это поэтъ, неизмѣнно вѣрный и преданный разъ выбранному имъ образу, "рыцарь бѣдный и печальный" своего мірового тропа".
   Чтобы не осложнять вопроса, мы оставимъ безъ подробнаго возраженія ошибочное утвержденіе г-на Юшкевича, будто философъ исходитъ изъ "метафоры". Мы займемся другой стороной вопроса. Жаль, что г. Юшкевичъ не углубилъ вопроса и не попытался выяснить, почему поэтъ такъ "легкомысленъ", а философъ такъ "вѣренъ". Быть можетъ, болѣе глубокій анализъ и привелъ бы г. Юшкевича къ выводу, что мнимое "легкомысліе" поэта, его непостоянство относительно образовъ и метафоръ, объясняется просто-на-просто тѣмъ, что поэту нѣтъ никакого дѣла до этихъ образовъ. Поэтъ стремится только выразить свое чувство, для чего онъ и пользуется, дѣйствительно, метафорами, взятыми изъ внѣшняго міра. Выразитъ ли онъ свою грусть метафорой заходящаго солнца или увядающаго цвѣтка -- это для него все равно, ибо ни до солнца, ни до цвѣтка поэту (какъ таковому) нѣтъ никакого дѣла: онъ занятъ лишь собственнымъ чувствомъ... Но нѣчто совершенно противоположное представляетъ изъ себя философъ. Даже обращаясь къ собственному чувству, философъ разсматриваетъ его такъ, какъ онъ разсматриваетъ всякую внѣшнюю "вещь". И первымъ, и послѣднимъ вопросомъ философа всегда былъ вопросъ о "бытіи". Что существуетъ и что значитъ "существовать"? Въ отвѣтахъ на эти два вопроса -- вся философія. Г. Юшкевичъ глубоко извращаетъ, напримѣръ, смыслъ философіи Шопенгауэра, когда говоритъ, будто эта философія заключалась въ утвержденіи, что "мы чувствуемъ себя такъ, какъ если бы позади явленій скрывалась какая-то глухая, темная сила, напоминающая волю" (стр. 9). Нѣтъ, Шопенгауэръ не говорилъ ни о какомъ "какъ если бы": онъ говорилъ прямо, что міръ есть воля. Г. Юшкевичъ говоритъ (стр. 9), что у поэта множество разныхъ: "словно", "точно", "какъ бы", а у философа всегда одно неизмѣнное "какъ бы". Но дѣло въ томъ, что суровая строгость философа идетъ гораздо дальше, чѣмъ это думаетъ, г. Юшкевичъ: у философа нѣтъ никакого "какъ бы". Даже наука допускаетъ это "какъ бы", но только не философія. Наука въ своихъ "рабочихъ гипотезахъ" допускаетъ условность; напримѣръ, изученію электричества весьма помогаетъ предположеніе, что движеніе тока "какъ бы" напоминаетъ теченіе воды. Но философія всегда стремилась лишь къ безусловному. Не даромъ Кантъ (вѣдь, кажется, онъ былъ настоящимъ философомъ) всю жизнь только и думалъ, что о "всеобщемъ и необходимомъ".
   Вопросъ о чувствѣ, конечно, есть одинъ изъ самыхъ основныхъ вопросовъ философіи, но это слѣдуетъ понимать отнюдь не въ томъ смыслѣ, какой стараются придать ему г. Юшкевичъ и его единомышленники. Великій философскій вопросъ, это -- вопросъ о познавательной роли чувства. Когда, напримѣръ, читаешь современныя физико-математическія сочиненія, когда, напримѣръ, слѣдишь за доказательствомъ того, что матерія есть только форма натяженія эфира, или, какъ выражаются другіе, просто нѣчто вродѣ дыры въ эфирѣ, то невольно думаешь: хорошо, пусть все мое тѣло, весь я -- ни что иное, какъ "дыра въ эфирѣ", но что означаетъ то обстоятельство, что эта "дыра" способна противопоставить себя всему міру, что она любитъ и страдаетъ, что она считаетъ себя за образецъ "бытія"?..
   Вотъ философское значеніе чувства! Философія чувства, это -- не "метафора", хотя бы и неизмѣнная; не поэзія, хотя бы обращенная на весь міръ; не изображеніе того, что мы чувствуемъ отъ столкновенія съ міромъ, а глубокое проникновеніе въ вопросъ о томъ, что знаменуетъ собой фактъ существованія чувства.
   Г. Юшкевичъ -- марксистъ, и въ качествѣ такового онъ, конечно, долженъ искать экономическія основы философіи. Опредѣливши философію, какъ "космически-темпераментную точку зрѣнія" (стр. 14), онъ сейчасъ же прибавляетъ: "однако, "темпераментъ" здѣсь слѣдуетъ понимать не исключительно въ индивидуально-психологическомъ значеніи, а и въ соціально-психологическомъ смыслѣ".
   Стоя на марксистской точкѣ зрѣнія, нашъ авторъ, напримѣръ "матеріализмъ французскихъ просвѣтителей XVIII вѣка" "соединяетъ" "со стремленіемъ рвавшагося къ власти третьяго сословія" (стр. 14). Но бѣда въ томъ, что матеріализмъ "французскихъ просвѣтителей XVIII вѣка" связанъ съ матеріализмомъ Гоббса, а Гоббсъ, какъ извѣстно, былъ теоретикъ абсолютизма!
   Наше народничество, по словамъ г. Юшкевича, тоже выработало свою философію на основаніи "интересовъ "народа", т. е. крестьянства" (стр. 17). Но, вѣдь, Чернышевскій былъ матеріалистомъ, а Михайловскій и Лавровъ -- позитивистами въ широкомъ смыслѣ этого слова. Далѣе соціалъ-демократъ Плехановъ -- матеріалистъ типа народника Чернышевскаго; наконецъ, среди самихъ соціалъ-демократовъ идетъ ожесточенная борьба между матеріалистами, сторонниками Маха, Авенаріуса, Джемса и др.
   Если бы мы захотѣли фактами опровергнуть мысль о связи между философскими системами и классовыми интересами, то намъ пришлось бы пересказать чуть не всю исторію философіи. Мы отмѣтимъ лишь новѣйшій примѣръ: философію Бергсона, которой одинаково увлекаются и синдикалисты, и католики, и буржуазные классы...
   Но, по мнѣнію г. Юшкевича, "всякая идеологія есть въ большей или меньшей мѣрѣ аллегорія, притча, образъ, символъ, иносказаніе" (стр. 15). А "высшая изъ идеологій -- философія" (стр. 16). И часто бываетъ такъ, что "у соціальной группы "болитъ" -- если можно такъ выразиться -- политика, а она "жалуется" на философію" (стр. 19).
   Такъ бѣдная философія превращена въ "иносказаніе", "притчу" для классовыхъ интересовъ!

"Русское Богатство", No 12, 1912

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru