Кавелин Константин Дмитриевич
Исследования о Русской Правде. Часть I

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Изслѣдованія о Русской Правдѣ. Часть I. Предварительныя юридическія свѣдѣнія для полнаго объясненія Русской Правды. Разсужденіе, писанное для полученія степени магистра, кандидатомъ правъ Николаемъ Калачовымъ. Москва. 1846. Въ тип. А. Семена. Въ 4-ю д. л. VIII и 158 стр.
   Наконецъ, вышла въ свѣтъ такъ давно и съ такимъ нетерпѣніемъ ожидаемая любителями русскихъ древностей "Русская Правда" г. Калачова. Надобно сказать къ чести автора, что ожиданія не были напрасны. Очень немного у насъ книгъ, которыя бы такъ стояли въ уровень съ теперешними требованіями науки, такъ добросовѣстно ихъ удовлетворяли, какъ сочиненіе г. Калачова. Конечно, оно не казисто: оно не рѣшаетъ вопросовъ объ этомъ памятникѣ, не поясняетъ ея темныхъ и непонятныхъ мѣстъ, не предлагаетъ никакихъ окончательныхъ выводовъ и заключеній объ "Русской Правдѣ". Но кому извѣстна исторія ея литературной обработки, тотъ знаетъ, что всякая попытка отвѣчать на вопросы о "Правдѣ", объяснить ее, при теперешнемъ состояніи ея предварительной обработки, увеличила бы собою и безъ того длинный рядъ разсужденій и изслѣдованій объ этомъ предметѣ, нисколько не подвигая дѣла впередъ. Предположеній о "Русской Правдѣ "и ея значеніи есть множество, и самыхъ разнообразныхъ; но мы до-сихъ-поръ не могли произнести никакого сужденія о ихъ большей или меньшей правдоподобности, или вѣроятности, потому-что они не имѣли твердой фактической почвы. Каждый изслѣдователь основывалъ свои выводы на одномъ или нѣсколькихъ спискахъ рукописныхъ, или хотя изданныхъ, но большею частью неудовлетворительно-написанныхъ, вообще неподвергнутыхъ еще полной критико-филологической обработкѣ. Отъ-того одинъ смотрѣлъ на "Правду" такъ, другой иначе, судя по даннымъ, которыя у него были подъ руками. Прибавимъ къ этому, что списковъ издано было немного, не болѣе четырнадцати или пятнадцати (считая въ томъ числѣ варіанты изъ Ростовской Лѣтописи, пять болтинскихъ, которыми онъ пользовался издавая "Правду", и два Фроловскіе, бывшихъ подъ руками у г. Тобина); всѣ прочія, въ большомъ числѣ, извѣстны были въ рукописяхъ, и слѣдовательно, по-большой-части доступны для немногихъ записныхъ археологовъ и знатоковъ дѣла.Такою же неизвѣстностью была покрыта и литература по" Русской Правдѣ", представляющая мало отдѣльныхъ сочиненій, но состоящая почти вся изъ журнальныхъ статей, брошюръ, главъ и даже мимоходныхъ замѣтокъ въ сочиненіяхъ, собственно относящихся къ другимъ предметамъ (на-прим., у Розенкамфа, Карамзина, г. Погодина и т. д.). Новому изъискателю было трудно принять въ соображеніе все, что уже было сдѣлано; отъ-того старые вопросы опять подымались и рѣшались по-старому, помимо возраженій, сдѣланныхъ на эти рѣшенія; предметы уже обсужденные подвергались новому обсужденію, которое не составляло пріобрѣтенія въ наукѣ, потому-что не принимало въ разсчетъ предъидущихъ трудовъ. Словомъ, какъ факты, такъ и работы, уже совершенныя надъ ними, представляли какой-то хаосъ, въ которомъ трудно было найдтись, трудно было не потеряться. Итакъ, чтобъ проложить новые пути къ изученію "Правды", чтобъ сдѣлать возможнымъ разрѣшеніе вопросовъ, къ которымъ она подаетъ поводъ, или по-крайней-мѣрѣ опредѣленіе, какіе изъ нихъ могутъ быть разрѣшены, какіе нѣтъ, и какія средства для ихъ разрѣшенія,-- для этого необходимо было, прежде всего, остановить колеблющіеся факты, сдѣлать ихъ извѣстными и доступными для всѣхъ, привести въ извѣстность литературу "Русской Правды" до милѣйшихъ подробностей и оцѣнить предшествующіе труды и изданія. Эту предварительную задачу блистательно разрѣшилъ г. Калачовъ. Надо было имѣть большое самоотверженіе, чтобъ совершить трудъ, требующій много времени, работы, издержекъ,-- вдобавокъ, трудъ такой тяжелый, копоткій, утомительный и невидный на первый взглядъ. Но за то теперь поле очищено, предметъ обогатился новыми данными, положена прочная основа для новыхъ изъисканій о "Правдѣ", и въ этомъ смыслѣ мы позволимъ себѣ сказать необинуясь, что разсужденіе г. Калачова составляетъ эпоху въ нашей историко-юридической литературѣ.
   Тѣсныя рамки библіографической статьи не позволяютъ намъ входить въ подробный разборъ этого замѣчательнаго сочиненія. Мы представимъ здѣсь только короткій обзоръ его содержанія и того, что оно заключаетъ въ себѣ особенно-новаго и замѣчательнаго.
   Прежде всего замѣтимъ, что авторъ издалъ теперь только первую часть обширнаго труда, который задуманъ имъ въ большихъ размѣрахъ. Этотъ трудъ долженъ представить полное объясненіе" Правды"," безъ котораго", какъ справедливо замѣчаетъ г. Калачовъ, "всѣ отдѣльныя или частныя объ "ней изслѣдованія никогда не могутъ "имѣть желаемаго успѣха". Изложивъ, какъ необходимо такое объясненіе при теперешнемъ состояніи ея литературной обработки, авторъ представляетъ планъ, которому онъ намѣренъ слѣдовать. Во первыхъ, долженъ быть, по мнѣнію автора, изданъ вполнѣ, безъ всякихъ измѣненій и по всѣмъ извѣстнымъ спискамъ, текстъ "Правды"; потомъ, объяснены филологически "какъ отдѣльныя слова, такъ равно цѣлыя выраженія и обороты рѣчи". Въ доказательство, какъ важно такое объясненіе, авторъ приводитъ слова "изгой" и "колбягъ", которыхъ значеніе объясняется изъ другихъ памятниковъ. Затѣмъ должно слѣдовать юридическое объясненіе "Правды", т. е. полное изложеніе содержанія "Русской Правды", и сравненіе этого содержанія съ нашими памятниками, отъ древнѣйшихъ временъ до XVII вѣка включительно, и съ древнѣйшими памятниками славянскихъ и германскихъ народовъ; чрезъ это должно выясниться "какое значеніе имѣетъ вообще Русская Правда; "во-первыхъ, какъ источникъ нашего древняго права въ разное время, а во-вторыхъ, какъ юридическій памятникъ, и потомъ, въ какомъ отношеніи "находится она ко всѣмъ другимъ памятникамъ, свѣтскимъ и духовнымъ, въ системѣ русскаго законодательства до XVII вѣка включительно". При этомъ должна быть предложена подробная критическая оцѣнка различныхъ мнѣній о "Русской Правдѣ". На основаніи такихъ-то работъ можно уже приступить къ изданію текста Правды XI вѣка, критически-очищеннаго, а переводъ "Правды", въ томъ видѣ, какъ мы ее теперь имѣемъ наконецъ, говоритъ авторъ "можно будетъ смѣло приступить къ критическимъ выводамъ касательно образа составленія Русской Правды, ея подлиннаго содержанія въ XI, XII и другихъ столѣтіяхъ, ея достоинства,"какъ источника права и памятника не только отечественнаго законодательства, но и словесности; наконецъ, вообще къ тѣмъ выводамъ, которые могутъ казаться особенно-важными для филолога, историка и философа".
   Выполнимъ ли весь этотъ планъ -- трудно рѣшить прежде тщательной обработки "Правды" въ историческомъ, филологическомъ и юридическомъ отношеніяхъ. Позволяемъ себѣ думать, что опредѣлить время и способы составленія каждой статьи "Правды", объяснить вполнѣ всѣ слова и выраженія, въ-особенности возстановить ея первоначальный текстъ, какъ предполагаетъ авторъ,-- едва-ли возможно, пока не будутъ открыты какіе-нибудь новые источники. Сверхъ-того, мы знаемъ, какъ очищеніе текста всегда болѣе или менѣе предположительно. Отъ-того, мы болѣе склоняемся къ мысли, что послѣднія двѣ части труда могутъ быть опущены безъ ущерба для достоинства и полноты изслѣдованій.
   Въ изданной первой части трудовъ надъ "Правдой" находимъ преимущественно матеріалы для ея объясненія съ юридической стороны, которая такъ тѣсно связана съ исторіей этого законодательнаго памятника: 1) разборъ изданій и сочиненій, относящихся къ Русской Правдѣ; 2) критическое обозрѣніе извѣстныхъ ея списковъ съ юридической стороны; 3) систематическое изложеніе и изданіе полнаго въ юридическомъ отношеніи текста Правды; 4) указаніе на юридическіе памятники, находящіеся въ особенной связи съ ея содержаніемъ.
   Скажемъ особо о каждомъ изъ этихъ отдѣловъ.
   Первый отдѣлъ не есть собственно критическая исторія литературы "Русской Правды" или ея изданій. Это краткій обзоръ и того и другаго, съ отмѣтками и отзывами обо всемъ, что было сдѣлано до-сихъ-поръ, и самымъ тщательнымъ библіографическимъ указаніемъ на предшествующіе труды. Особенно въ послѣднемъ отношеніи эта статья драгоцѣнна. Изъ обозрѣнія статей и сочиненій о" Русской Правдѣ "мы видимъ, что около тридцати изслѣдователей болѣе или менѣе занимались этимъ памятникомъ, и посвящали ему труды свои. Странно, особливо когда подумаешь, какъ плохо обработана русская исторія, въ-особенности внутренняя!
   Обозрѣніе списковъ "Правды" съ юридической стороны представляетъ много чрезвычайно-любопытныхъ результатовъ, отчасти выведенныхъ прежними изслѣдователями и теперь подтвержденныхъ г. Калачовымъ, отчасти совсѣмъ новыхъ. Чтобъ понять всю важность и основательность этихъ результатовъ, должно напередъ замѣтить, что г. Калачовъ пользовался пятьюдесятью списками Правды, изъ которыхъ около тридцати иль впервые открыты по-крайней-мѣрѣ черезъ него дѣлаются общедоступными.
   Всѣ списки "Правды", по мнѣнію г. Калачова, дѣлятся на четыре фамиліи (прежде ихъ дѣлили на двѣ). Къ первой отнесены изслѣдователемъ списки древнѣйшихъ лѣтописей: Новгородской и Ростовской, или такъ-называемые краткіе списки; ко второй -- списки кормчихъ такъ-называемаго кирилловскаго разряда и Мѣрила Праведнаго -- древнихъ сборниковъ, близко къ нимъ подходящихъ; къ третьей -- списки позднѣйшихъ новгородскихъ (софійскихъ) временниковъ; наконецъ, къ четвертой -- списки позднѣйшихъ сборниковъ отдѣльныхъ статей разнаго содержанія.
   Признаки, общіе всѣмъ фамиліямъ списковъ, состоятъ въ томъ, что ни одинъ изъ послѣднихъ не есть оффиціальный документъ. Все заставляетъ думать, что "Правда" -- сборникъ, составленный частными лицами и въ разное время такимъ же образомъ дополненный. Не смотря на то," Правда "была оффиціально признаваема источникомъ права, потому-что встрѣчается въ кормчихъ и сборникахъ, признаваемыхъ за руководство въ судебныхъ дѣлахъ. Далѣе, изъ имѣющихся списковъ "Правды" видно, что она составлена изъ законовъ великихъ князей, грамматъ, наказовъ, памятей, обычныхъ правилъ, положеній германскаго и византійскаго права, приноровленныхъ къ понятіямъ народа, мѣстныхъ постановленій, преимущественно новгородскихъ, и изъ частныхъ случаевъ или фактовъ. Наконецъ, изъ тѣхъ же списковъ видно, что разныя положенія въ Правдѣ" получили въ разное время силу закона: одни при Ярославѣ, другіе при его ближайшихъ преемникахъ, третьи въ ХІІ, XIII и XIV вѣкахъ. На какомъ основаніи ученый изслѣдователь относитъ нѣкоторыя статьи именно къ двумъ послѣднимъ вѣкамъ -- не видно. По всѣмъ вѣроятіямъ, сличеніе разныхъ списковъ привело его къ такимъ заключеніямъ. Если такъ -- это основаніе едва-ли прочно. О времени составленія статей мы только тогда можемъ заключать почти несомнѣнно, когда есть въ нихъ-самихъ указаніе. Такъ въ нѣкоторыхъ прямо сказано, что онѣ принадлежатъ Ярославу, его дѣтямъ, Владиміру-Мономаху. Но судить о происхожденіи статей по вѣку, къ которому относятся списки, нельзя, потому-что открытіе болѣе-древнихъ, въ которыхъ находятся такія же статьи, легко можетъ опровергнуть выводы. Впрочемъ, авторъ, какъ знатокъ своего дѣла, могъ имѣть и другія, болѣе-основательныя причины, по которымъ онъ относилъ статьи "Правды" къ тому или другому вѣку. Какъ бы то ни было, вѣрно то, что полный составъ списковъ "Правды" разныхъ фамилій извѣстенъ намъ изъ рукописей не ранѣе XIII, XIV и XV вѣка. Отъ XIII и XIV вѣка до насъ дошло по одному списку второй фамиліи, а отъ XIV' и XV вѣка отъ каждаго по одному списку первой, третьей и четвертой фамиліи и нѣсколько списковъ второй (слѣдовательно, вѣроятно XVвѣка, ибо о спискахъ второй фамиліи отъ XIV вѣка было уже прежде упомянуто). Списки XVI и XVII вѣка не представляютъ уже ничего новаго. Отсюда г. Калачовъ не безъ основанія заключаетъ, что въ эти два вѣка "Правда" уже потеряла практическое значеніе и вносилась въ кормчія и сборники, какъ историческій памятникъ, неимѣвшій силы закона. Со времени изданія Уложенія, и печатной Кормчей, прекратилось и самое переписываніе "Правды". Порядокъ расположенія статей во всѣхъ спискахъ имѣетъ большое сходство; близкія между собою статьи составлялись въ группы, располагались между ними, а всего чаще въ концѣ. Правильной системы не видно въ "Правдѣ". Языкъ носитъ слѣды древности.
   Таковы общіе признаки всѣхъ фамилій списковъ. Признаки, которыми они различаются, весьма разнообразны. Списки первой фамиліи отличаются особенною простотой и краткостью; статьи въ нихъ писаны безъ раздѣленій и заглавій, кромѣ какъ въ началѣ и въ серединѣ списковъ. Г. Калачовъ думаетъ, что послѣднее ("Правда уставлена Руськои земли егда ея съвокупилъ" и т. д.) не простирается на всѣ статьи, за ними слѣдующія, и доказываетъ это мѣстомъ, которое это заглавіе занимаетъ въ спискахъ другихъ фамилій. Того же мнѣнія и Розенкамифъ. Впрочемъ, здѣсь г. Калачовъ выразился неясно: хотѣлъ ли онъ этимъ сказать, что въ спискахъ другихъ фамилій это заглавіе занимаетъ другое мѣсто, но одно во всѣхъ, или оно и въ нихъ встрѣчается въ разныхъ мѣстахъ? Какъ ни мелоченъ кажется этотъ вопросъ, но онъ много вѣситъ въ изслѣдованіи о "Русской Правдѣ". Дѣло въ томъ, что если это заглавіе въ разныхъ спискахъ стоитъ передъ разными статьями -- очевидно нельзя приписывать первую половину такъ-называемой Краткой Правды Ярославу, а вторую его дѣтямъ; слѣдственно, она, подобно пространной, должна быть разсматриваема не какъ цѣлое законодательство, а какъ частный юридическій сборникъ. Будь доказано противное, предположеніе Эверса, Неймана и Тобина остается по-прежнему вѣроятнымъ, по-крайней-мѣрѣ неопровергнутымъ. То или другое можетъ быть рѣшено не числомъ статей, послѣ которыхъ встрѣчается это заглавіе -- ибо могли быть вставки -- а тѣмъ, стоитъ ли оно предъ одной и той же статьей во всѣхъ спискахъ, или передъ разными.-- Вообще, г. Калачовъ замѣчаетъ, что оглавленія составляютъ одно изъ важныхъ различій между фамиліями списковъ -- не только первой отъ прочихъ, но и ихъ между собою. Въ этомъ отношеніи онъ согласенъ съ Розенкампфомъ, что "подробнѣйшій разборъ оглавленій можетъ привести къ нѣкоторымъ справедливымъ выводамъ касательно составленія основныхъ списковъ и ихъ системы". Въ спискахъ трехъ прочихъ фамилій "Правды" находятся то же два заглавія. О нихъ г. Калачовъ говоритъ тоже, что и объ оглавленіяхъ въ спискахъ первой фамиліи: они служатъ оглавленіемъ не для всѣхъ послѣдующихъ статей, а только для ближайшей, непосредственно за нимъ слѣдующей. По содержанію, первая фамилія различается отъ прочихъ полнотой, числомъ и самой редакціей статей. Это различіе не такъ замѣтно между списками трехъ послѣднихъ фамилій, отличающихся между собой болѣе всего отдѣльными статьями, которыхъ въ иныхъ вовсе нѣтъ. Такъ списки второй фамиліи не имѣютъ дополнительныхъ статей, а въ другихъ онѣ есть; за то и въ нихъ есть прибавленія, которыхъ не достаетъ въ третьей и четвертой фамиліи. Наконецъ, списки послѣдней фамиліи отличаются отъ списковъ второй и третьей меньшею полнотою статей и предисловіемъ, переведеннымъ съ греческаго и заимствованнымъ изъ словъ Василія-Великаго. По мнѣнію г. Калачова, оно не принадлежитъ первымъ составителямъ "Правды", потому-что она "безъ-сомнѣнія служила первоначально руководствомъ въ дѣлахъ судебныхъ только для людей свѣтскаго званія". Кромѣ того, четвертая фамилія отличается отъ прочихъ тѣмъ, что списки, къ ней принадлежащіе, представляютъ "довольно ясныя указанія на то, какимъ образомъ и изъ какихъ источниковъ былъ дополняемъ первоначальный текстъ Русской Правды въ разное время".
   Послѣ такого обозрѣнія сходства и несходства между фамиліями списковъ, авторъ переходитъ къ разсмотрѣнію каждой изъ нихъ въ отдѣльности и рукописей. къ ней относящихся, въ которыхъ помѣщена "Правда". Мы остановимся на томъ, что намъ показалось особенно-важнымъ.
   Списковъ первой фамиліи, содержащихъ въ себѣ такъ-называемую краткую "Правду", всего четыре (кромѣ дошедшихъ въ варіантахъ). Судя по грамматическимъ признакамъ, они указываютъ на текстъ позднѣйшій въ сравненіи съ списками второй фамиліи, изъ которыхъ иные относятся къ XIII, XIV и XV вѣку. Разумѣется, изъ этого нельзя еще дѣлать никакихъ рѣшительныхъ заключеній о краткой "Правдѣ", особенно о ея древности, ибо сохраненіе однихъ позднѣйшихъ ея списковъ есть случайность. Замѣтимъ, впрочемъ, что эти списки чрезвычайно-сходны между собою, различія ихъ по-большой-части Филологическія. Только четвертый списокъ имѣетъ одну лишнюю статью противъ другихъ, вставленную между 38 и 39 статьями. Все это подтверждаетъ мысль, что первая половина "Краткой Правды" дѣйствительно можетъ быть уставъ или судная граммата, данная Ярославомъ Новгороду по извѣстіямъ лѣтописей, а вторая ея половина -- законодательство дѣтей Ярославовыхъ, дополняющее уставъ Ярославовъ, съ нѣсколькими прибавочными статьями въ концѣ. Въ-самомъ-дѣлѣ, замѣчательно, что лишняя статья въ четвертомъ спискѣ "Краткой Правды" есть пятая снизу и находится къ числѣ прибавочныхъ. На этомъ основаніи мы не вполнѣ согласны съ мнѣніемъ г. Калачова, высказаннымъ въ третьемъ текстѣ, что "Русская Правда, относительно текстовъ извѣстныхъ ея списковъ, есть сборникъ, составленный частными лицами и въ разное время такимъ же образомъ дополненный подъ вліяніемъ различныхъ условій". Это можетъ быть болѣе или менѣе справедливо въ отношеніи къ пространной "Правдѣ", но едва-ли идетъ къ краткой. По-крайней мѣрѣ, въ-отношеніи къ ней гораздо-сомнительнѣе, чѣмъ этотъ тезисъ въ примѣненіи къ "Правдѣ" XIII вѣка.
   Другое наблюденіе надъ списками Правды", которое намъ показалось особенно-замѣчательнымъ, состоитъ въ томъ, что вторая половина пространной "Правды", начинающаяся уставомъ Владиміра Мономаха о процентахъ, присоединена къ первой половинѣ гораздо-позже составленія первоначальнаго текста; прежде обѣ составля ли нѣчто отдѣльное. Сколько мы знаемъ, это замѣчаніе едва-ли было сдѣлано прежде г. Калачова и проливаетъ новый свѣтъ на "Правду". По изслѣдованіямъ г. Тобина, первая половина пространной "Правды" главнымъ образомъ состоитъ изъ статей Ярославовой "Правды" и "Правды" его дѣтей. Это переработка прежняго законодательства и очень-легко могла быть дѣломъ частнаго человѣка. Напротивъ, вторая половина представляетъ положенія существенно-новыя, и до сихъ поръ еще трудно рѣшить, есть ли это законодательство Владиміра Мономаха и если да, то до котораго именно мѣста, и что къ нему прибавлено потомъ. Открытіе, что обѣ половины составлялись различно и были прежде два разные памятника, потому особенно-важно, что оно даетъ теперь изслѣдователямъ полное право, разорвавъ всякую связь между обѣими половинами, разсматривать каждую особливо. Различные результаты для обѣихъ ничего не будутъ доказывать противъ правдоподобности или достовѣрности выводовъ.
   Третій отдѣлъ диссертаціи г. Калачова заключаетъ въ себѣ текстъ "Русской Правды", расположенный систематически, по пятидесяти спискамъ. Это, конечно, важнѣйшая и лучшая часть книги. Съ удивительною тщательностью выбранъ текстъ изъ всѣхъ списковъ и подведены всѣ малѣйшія разночтенія. Отпечатанъ текстъ чрезвычайно красиво, особливымъ шрифтомъ, въ четырехъ главахъ, изъ которыхъ первая содержитъ въ себѣ статьи, относящіяся къ государственному праву, вторая -- къ гражданскому, третья -- къ уголовному праву, наконецъ, четвертая -- о судопроизводствѣ. Всего статей сто сорокъ-три. Въ концѣ приложены три таблицы: первая содержитъ въ себѣ исчисленіе пятидесяти списковъ "Правды", изданныхъ г. Калачовымъ. Большое число ихъ относится ко второй фамиліи, а именно двадцать-восемь. Вторая таблица представляетъ соотвѣтственность статей изданія г. Калачова съ статьями подлинныхъ списковъ. Съ помощью этой таблицы можно возстановить каждый списокъ по изданію г. Калачова. Наконецъ, третья таблица показываетъ, наоборотъ, соотвѣтственность статей списковъ съ статьями новаго изданія.
   Послѣдній отдѣлъ представляетъ различныя статьи, встрѣчающіяся въ кормчихъ, сборникахъ, лѣтописяхъ, и которыя по своему содержанію или тожественны или болѣе или менѣе сходны съ статьями "Русской Правды". Изъ нихъ самая большая часть относится къ церковному законодательству и основана на каноническихъ статьяхъ или на постановленіяхъ византійскихъ императоровъ. Различныхъ памятниковъ, въ которыхъ содержатся такія статьи, г. Калачовъ насчитываетъ до девяти, а именно; извлеченіе изъ книгъ моисеевыхъ, земледѣльческіе законы императора Юстиніана, законы императоровъ Льва и Константина, законъ градскій, такъ-называемый Судебникъ царя Константина, главы о послусѣхъ, уставы о церковныхъ судахъ великихъ князей Владиміра, Ярослава и Всеволода, правило законно о церковныхъ людѣхъ, и о десятинахъ, и о мѣрилѣхъ городскихъ, наконецъ, договоръ смоленскаго князя Мстислава Давидовича съ Ригой и Готландіей. Изъ нихъ, сходныхъ статей съ "Правдой" извлечено слишкомъ тридцать. Всѣ онѣ изданы съ тою же тщательностью, указаніемъ источниковъ, варіантовъ и литературы, какъ и самый текстъ "Правды". Замѣчательно, что между ними встрѣчается статья о послушествѣ, приписываемая Владиміру и вошедшая въ составъ "Правды". Она подаетъ поводъ къ различнымъ Любопытнымъ выводамъ относительно составленія пространной "Правды". Статью о послушествѣ мы находимъ во второй ея половинѣ. Въ Троицкомъ Спискѣ она составляетъ двѣнадцатую статью этой половины.. Отсюда дѣлается вѣроятнымъ одно изъ двухъ предположеній, или что заглавіе "уставъ Володимѣрь Всеволодича" дѣйствительно не относится только къ ближайшей статьѣ о процентахъ, но есть заглавіе цѣлаго устава, даннаго Мономахомъ, хотя, можетъ-быть, и дополненнаговъ-послѣдствіи другими статьями, или по-крайней-мѣрѣ, что въ древней Россіи вторую половину "Правды" считали за уставъ Мономаха и ему ее приписывали. Какъ бы то ни было, во всякомъ случаѣ это важный доводъ противъ тѣхъ, которые считаютъ пространную "Правду" частнымъ сборникомъ, а не законодательнымъ памятникомъ.
   Таково новое сочиненіе г. Калачова. Это одно изъ самыхъ отрадныхъ явленій въ нашей историко-юридической литературѣ, и въ своемъ родѣ образцовое произведеніе.

"Отечественныя Записки", No 2, 1847

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru