Котляревский Иван Петрович
Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

ПОЭЗІЯ СЛАВЯНЪ

СБОРНИКЪ
ЛУЧШИХЪ ПОЭТИЧЕСКИХЪ ПРОИЗВЕДЕНІЙ
СЛАВЯНСКИХЪ НАРОДОВЪ

ВЪ ПЕРЕВОДАХЪ РУССКИХЪ ПИСАТЕЛЕЙ

ИЗДАВШІЙ ПОДЪ РЕДАКЦІЕЮ
НИК. ВАС. ГЕРБЕЛЯ

САНКТПЕТЕРБУРГЪ

1871

  

И. П. КОТЛЯРЕВСКІЙ.

   Вѣютъ вѣтры.-- Н. Берга
   Возный.-- Н. Гербеля
   Изъ "Энеиды".-- О. Лепко
  
   Предки Котляревскаго были природные малороссы. Отецъ его служилъ въ полтавскомъ городскомъ магистратѣ, а дѣдъ былъ діакономъ успенской соборной церкви въ Полтавѣ. Еще до-сей-поры на высокой горѣ въ Полтавѣ, около крѣпостныхъ окоповъ, стоитъ полуразрушенный дубовый домикъ, съ надписью надъ входомъ: "Создася домъ сей, во имя Отца и Сына и Святаго Духа, 1705 року 30 августа." Въ этомъ домикѣ жилъ отецъ Котляревскаго, а 29 августа 1769 года родился и самъ Иванъ Петровичъ, извѣстный малороссійскій поэтъ. Родители Котляревскаго были весьма не богаты. Съ дѣтскихъ лѣтъ проявилась въ немъ охота въ чтенію и усидчивость въ занятіяхъ, такъ что его очень рано отдали въ семинарію, гдѣ онъ окончилъ ученіе съ успѣхомъ. По выходѣ изъ семинаріи, Котляревскому предлагали вступить въ духовное званіе, но онъ избралъ поприще свѣтское. Первое время онъ занимался обученіемъ дѣтей въ помѣщичьихъ домахъ, и, какъ страстный любитель родного языка, народныхъ обычаевъ и преданій, собиралъ этнографическія свѣдѣнія и писалъ стихи на малороссійскомъ языкѣ. Въ 1779 году онъ поступилъ въ штатъ бывшей новороссійской канцеляріи и черезъ четыре года былъ произведенъ въ первый классный чинъ, имѣя 14 лѣтъ отроду. Въ 1796 году Иванъ Петровичъ оставилъ гражданскую службу и поступилъ кадетомъ въ Сѣверскій карабинерный полкъ. Прослуживъ 12 лѣтъ въ военной службѣ и получивъ чинъ штабсъ-капитана за храбрость, оказанную при взятіи крѣпостей Бранлова и Измаила, въ 1806 году, онъ вышелъ въ 1808 году въ отставку съ чиномъ капитана и снова поселился въ своемъ отцовскомъ домикѣ въ Полтавѣ. Въ началѣ 1812 года ему было поручено сформированіе 5-го малороссійскаго козачьяго полка, что было исполнено имъ ровно въ двѣ недѣли. Черезъ два года но выходѣ своемъ въ отставку, Котляревскій получилъ мѣсто надзирателя полтавскаго дома воспитанія бѣдныхъ дворянъ. За улучшенія, произведенныя имъ но этому заведенію, онъ былъ награжденъ, въ 1817 году, чиномъ майора и пенсіею въ 500 руб. ассиг., а въ 1827 году назначенъ попечителемъ полтавскаго богоугоднаго заведенія. Эту послѣднюю должность Иванъ Петровичъ занималъ до самой смерти, т. е. до 1838 года. Общій голосъ Полтавы признаетъ за Котляревскимъ щедрость, благотворительность и готовность принять участіе въ каждомъ гонимомъ и убогомъ человѣкѣ.
   Воспитаніе Котляревскаго совпало съ эпохой протеста противъ классицизма -- протеста, выразившагося въ европейской литературѣ осмѣяніемъ олимпійскихъ боговъ и героевъ сѣдой древности. По преданію, Иванъ Петровичъ еще въ семинаріи началъ перелицовывать "Энеиду" Вергилія на малороссійскій языкъ. Кому онъ подражалъ и былъ ли ему извѣстенъ тогда Скарронъ или Баумгартенъ -- этого мы не знаемъ. Извѣстно только, что поступивъ военную службу, Котляревскій скоро прославился своею пародіей. Троянскій герой, въ видѣ украинскаго бродяги, смѣшилъ товарищей Ивана Петровичи до слёзъ, и рукопись его начала ходить по рукамъ. Затѣмъ, поселившись въ Полтавѣ и сдѣлавшись частымъ гостемъ у малороссійскаго военнаго губернатора, князя, Репнина, онъ написалъ для его домашняго театра двѣ пьесы: "Наталку-Полавку" и "Москаля-чаривника." Первая изъ этихъ пьесъ появилась въ 1819 году, и была принята публикой съ громкимъ одобрѣніемъ. Ношеніе "Москаля-чаривника" было также привѣтствовано общими похвалами. Съ этого времени имя сочинителя стало повторятся съ любовью не только во всей Малороссіи, но и въ Велкороссія и въ обѣихъ столицахъ. Обѣ эти неси говорятъ много въ пользу природнаго таланта Котляревскаго. Природное чутье сценическихъ условій въ авторѣ и нѣсколько удачныхъ тертъ изъ простонародныхъ нравовъ съ комической стороны, поставили "Наталку-Полтавку" и "Москаля-чаривника" выше многихъ, если не всѣхъ, пьесъ тогдашняго репертуара. Что же кается пѣсенъ, которыми начинается первая изъ этихъ пьесъ (Віютъ витры и У сосида хата била), то они пріобрѣли такую популярность, что и въ настоящее время въ Малороссія нѣтъ человѣка, который бы не зналъ ихъ наизусть. Сочиненія Котляревскаго имѣли въ свое время сильное вліяніе на всѣхъ, кому доступенъ былъ языкъ украинскій. Онъ былъ единственный писатель, воспроизведшій всѣми забытую жизнь украинскаго простонародья.
  
                       ВѢЮТЪ ВѢТРЫ.
  
             Вѣютъ вѣтры, вѣютъ буйны --
                       И деревья гнутся.
             Охъ, болитъ мое сердечко,
                       Слёзы такъ и льются.
  
             Въ лютомъ горѣ, безъ милого,
                       Я веселье трачу;
             Только станетъ легче сердцу,
                       Какъ пойду поплачу.
  
             Не помогутъ слёзы счастью,
                       Легче мнѣ не будетъ...
             Кто счастливъ былъ хоть часочекъ,
                       По-вѣкъ не забудетъ.
  
             Есть же люди -- и сиротской
                       Завидуютъ долѣ;
             Но счастлива ль та былинка,
                       Что хирѣетъ въ полѣ?
  
             Въ чистомъ полѣ, на припёкѣ,
                       Безъ росы, безъ крова?
             Тяжко, тяжко на чужбинѣ
                       Безъ дружка милова!
  
             Безъ милова, дорогова,
                       Сталъ мнѣ свѣтъ тюрьмою;
             Безъ милова нѣтъ мнѣ счастья,
                       Нѣтъ мнѣ и покою.
  
             Погляди поди мой милый,
                       Какъ я здѣсь горюю,
             Какъ слезами поливаю
                       Мою долю злую!
  
             Кто жь меня здѣсь приласкаетъ,
                       Кто здѣсь приголубитъ,
             Если нѣтъ того со мною,
                       Кого сердце любитъ?
  
             Полетѣла бъ я къ милому,
                       Да куда -- не знаю.
             Безъ него я сохну, вяну,
                       Всякъ часъ умираю.
                                                               Н. Бергъ.
  
  
                                 ВОЗНЫЙ.
  
             Городъ, село ли -- имѣютъ права;
             Тоже имѣетъ свой умъ голова.
             Каждымъ, какъ кубаремъ, прихоть вертитъ;
             Каждаго лѣшій въ поживѣ манитъ.
             Волка медвѣдь разрываетъ въ куски,
             Волкъ -- тотъ козла теребитъ за виски,
             Ну, а козёлъ огородъ теребитъ:
             Каждый съ другого сорвать наровитъ.
             Каждый, кто выше, тотъ низшаго гнётъ;
             Сильный безсильнаго давитъ и жмётъ.
             Бѣдный -- богатому вѣчный слуга:
             Корчится, гнётся предъ нимъ, какъ дуга.
             Кто не имѣетъ, тотъ вѣкъ свой скрипитъ;
             Кто не лукавитъ, тотъ сзади сидитъ.
             Ложка сухая вѣдь горло дерётъ,
             Какъ тутъ прожить безъ грѣха и хлопотъ?
                                                               Н. Гербель.
  
  
                       ИЗЪ "ЭНЕИДЫ".
  
             Эней былъ молодецъ удалый,
             Парнюга -- чудо не козакъ,
             На всѣ дѣла проворный малый,
             Какъ есть -- намётанный бурлакъ.
             Какъ только греки взяли Трою
             И пышный городъ сталъ золою,
             Онъ поскорѣе тягу далъ,
             Взялъ кой-какихъ съ собой троянцевъ,
             Въ огнѣ копченыхъ оборванцевъ,
             И Троѣ пятки показалъ.
  
             Онъ понастроилъ кучу лодокъ,
             Своихъ троянцевъ разсадилъ,
             Стѣснивъ несчастныхъ, какъ селёдокъ,
             И въ море синее спустилъ.
             Какъ вдругъ опять напасть лихая:
             Собачья дочь, Юнона злая,
             Вдругъ напустилась на него,
             И въ заключенье пожелала,
             Чтобъ въ адъ душа его попала
             И духу не было его.
  
             Парнюга былъ ей не по сердцу,
             Да и гнѣвилъ ее притомъ,
             И наконецъ сталъ горше перцу,
             Противнѣй каши съ ревенёмъ.
             Да что же сдѣлалъ онъ такое?
             А то -- зачѣмъ родился въ Троѣ;
             И тѣмъ еще былъ ей не милъ,
             Что слылъ за сына Афродиты
             И что Парисъ не ей -- пади ты --
             Венерѣ яблочко всучилъ.
  
             Глядитъ Юнона -- видитъ съ неба,
             Что въ лодкахъ ѣдетъ нашъ Эней.
             "Ахъ, ты пострѣлъ!" шепнула Геба,
             И жутко, жутко стало ей.
             Она впрягла въ тележку птичку,
             Собрала волосы подъ кичку,
             Чтобъ не трепалаея коса,
             Надѣла пеструю юбчёнку,
             Взяла ковригу, да солонку
             И -- шмыгъ къ Эолу, какъ оса.
  
             Вошла въ хоромы и сказала:
             "Здорово, сватъ! гостей встрѣчай!
             Давно тебя я не видала."
             И положила коровай,
             Шумя распущеннымъ подоломъ,
             На столъ предъ дѣдушкой Эоломъ.
             Потомъ присѣла на скамьѣ
             И молвитъ: "съ просьбицей къ тебѣ я,
             Дружокъ Эолъ! тряхни Энея:
             Теперь онъ въ морѣ на ладьѣ.
  
             "Ты знаешь, что онъ за ярыга:
             Весь свѣтъ обнюхаетъ, какъ пёсъ,
             Еще успѣетъ, забулдыга,
             Изъ разныхъ глазъ повышать слёзъ.
             Пошли ему лихое горе:
             Пусть тѣ, кто съ нимъ, потонутъ въ морѣ,
             А прежде всѣхъ потонетъ самъ.
             За это ряжую красотку,
             Не просто бабу, а находку,
             Тебѣ сегодня же я дамъ."
  
             "Вишь съ чѣмъ подъѣхала ты къ свату!
             Эолъ, осклабясь, завопилъ:
             "Все бъ сдѣлалъ я за эту плату,
             Да вѣтры, жалко, распустилъ:
             Борей больной лежитъ съ похмѣлья,
             А Нотъ на свадьбѣ -- всѣмъ веселье,
             Зефиръ, давнишній негодяй,
             Въ дѣвчонкамъ въ дружбу затесался,
             А Эвръ въ поденщики нанялся...
             Какъ хочешь, такъ и поступай!
  
             "Но успокойся: для тебя я
             Нарву молодчику вихры
             И, дѣло долго не тягая,
             Ушлю его въ тартарары.
             И такъ -- прощай и убирайся!
             На счётъ молодки постарайся,
             А на попятную -- шалишь:
             Надуешь -- кончены всѣ пѣсни:
             Ласкайся, нѣжничай -- хоть тресни,
             А отъ меня получишь шишь."
  
             Эолъ, не медля ни мгновенья,
             Собралъ всѣ вѣтры подъ рукой,
             И вздуться подалъ повелѣнье
             Онъ морю синему горой.
             И вотъ оно запузырилось,
             Ключомъ вскипѣло, расходилось ..
             Энею нашему не въ мочь:
             Онъ даже хнычетъ, плачетъ, бѣдный,
             И, весь испачканный и блѣдный,
             Ерошитъ чубъ свой день и ночь.
  
             Гуляютъ вѣтры надъ волнами;
             Пучина чорная реветъ.
             Троянцы моются слезами;
             Эней схватился за животъ.
             Ладьи, какъ щепы, разметало;
             Троянцы тонутъ -- ихъ ужь мало;
             Сто бѣдъ нагрянуло на нихъ;
             Эней кричитъ: "да я Нептуну
             Пятіалтынный въ руку суну --
             Пусть только вѣтеръ бы затихъ!"
  
             Нептунъ былъ взяточникъ давнишній.
             Заслышавъ голосъ, онъ сказалъ:
             "Пятіалтынный мнѣ не лишній!"
             И тотчасъ рака осѣдлалъ;
             На немъ, какъ окунь, бурлачина
             (Нептунъ проворный былъ дѣтина)
             Нырнулъ и вынырнулъ со дна
             И крикнулъ вѣтренной артели:
             "Чего не ладно загудѣли?
             Какого надо вамъ рожна?"
  
             Вмигъ вѣтры ушки навострили
             И -- драла въ норочки свои:
             Какъ ляхъ до лясу припустили,
             Какъ отъ вороны воробьи.
             Тогда Нептунъ схватилъ метёлку,
             Все море вымелъ, какъ свѣтёлку --
             И солнце глянуло на свѣтъ.
             Эней, почувствовавъ отраду,
             Перекрестился пять разъ къ ряду
             И приказалъ варить обѣдъ.
  
             Въ красивыхъ мисочкахъ сосновыхъ
             Явились кушанья тотчасъ,
             Въ приправахъ жирныхъ и здоровыхъ:
             Рѣкою брага полилась:
             Ее кувшинами хлестали;
             Галушки, жареныя въ салѣ,
             Глотали съ жадностью молчкомъ,
             И водки выпили не мало;
             Когда жь наѣлись до отвала,
             Они уснули крѣпкимъ сномъ.
  
             Венера, не пустая шлюха,
             Какъ увидала, что Эолъ
             Сынка промучилъ голодухой
             И на бѣднягу страхъ навёлъ,
             Взялась тотчасъ поправить дѣло:
             Нарядъ свой праздничный надѣла --
             Такой нарядъ, что хоть бы въ плясъ:
             На головѣ чепецъ парчёвый,
             Да въ галунахъ капотикъ новый --
             И такъ къ Зевесу понеслась.
  
             Зевесъ въ то время пилъ сивуху,
             Соленой рыбой заѣдалъ.
             Онъ выпилъ цѣлую осьмуху
             И ужь вторую начиналъ,
             Когда вошла къ нему Венера,
             Кривясь -- ну точно съ ней холера --
             И стала хныкать передъ нимъ:
             "Спросить васъ, тятенька, пришла я,
             За что сынку напасть такая?
             Какъ куклой всѣ играютъ имъ.
  
             "Куда ему добраться къ Риму!
             Скорѣй въ канавѣ свистнетъ ракъ,
             Скорѣе ханъ вернется къ Крыму,
             Иль станетъ умникомъ дуракъ.
             Чтобы Юнона да не знала
             Въ кого впустить свое ей жало
             И какъ людей честныхъ пугать!
             Смирить ее потребна сила,
             Чтобъ тамъ и сямъ не лебезила...
             Одинъ ты можешь приказать."
  
             Юпитеръ допилъ жбанъ горѣлки,
             Утеръ усы, погладилъ чубъ
             И молвилъ: "охъ, вы скороспѣлки!
             Я въ словѣ твердъ, какъ старый дубъ:
             Эней покончитъ всѣ мытарства,
             Пріобрѣтетъ большое царство,
             И станетъ бариномъ большимъ:
             Оброкъ на цѣлый свѣтъ наложитъ,
             Народъ свой сильно преумножитъ
             И будетъ царствовать надъ нимъ.
  
             "Такъ вотъ что я сулю Энею:
             Къ Дидонѣ въ гости онъ зайдетъ,
             Точить балясы будетъ съ нею,
             Подъѣдетъ къ ней, какъ къ мышкѣ котъ
             И влюбитъ бабу не на шутку.
             Не плачь, молись, постись, малютка!
             Все будетъ такъ, какъ я сказалъ."
             Венера съ тятинькой простилась;
             Но прежде въ поясъ поклонилась,
             А онъ ее поцаловалъ.
  
             Едва Эней съ своей аравой
             Успѣлъ немножко отдохнуть,
             Какъ ужь собралъ свой скарбъ дырявый
             И снова ѣдетъ въ дальній путь.
             Плыветъ... Ему противно море:
             Тошнитъ его... Такое горе,
             Что не глядѣлъ бы и на свѣтъ!
             И онъ сказалъ: "умри я въ Троѣ,
             Тогда бъ мнѣ легче было втрое;
             А тутъ ни въ чемъ утѣхи нѣтъ."
                                                                         О. Лепко.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru