Кранихфельд Владимир Павлович
Лев Николаевич Толстой. Биография. Составил П. Бирюков. T. II. М. 1908 г

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Левъ Николаевичъ Толстой. Біографія. Составилъ П. Бирюковъ. T. II. М. 1908 г. Изд. "Посредника". Ц. 1 р. 25 к. Второй томъ обстоятельной работы Бирюкова, пріуроченный къ юбилейнымъ днямъ, охватываетъ жизнь Толстого въ періодъ времени 60 хъ и 70-хъ годовъ, включая сюда и первые годы слѣдующаго десятилѣтія. Схема, въ которую Бирюковъ уложилъ эту интересную и наиболѣе содержательную полосу жизни Толстого, выбрана очень обдуманно и вполнѣ соотвѣтствуетъ характеру и содержанію, матеріала, съ которымъ оперировалъ біографъ. Въ предѣлахъ этой схемы намѣчены пять этаповъ, по которымъ и распредѣленъ біографическій матеріалъ: 1. Періодъ "Войны и мира". 2. Второй, педагогическій періодъ. Самарское имѣніе. Голодъ. 3. Періодъ "Анны Карениной". 4. Критическій періодъ и 5. Обновленная жизнь.
   Въ каждой изъ этихъ частей біографіи читатель найдетъ для себя кое-что новое, освѣщающее жизнь великаго писателя со стороны, до сихъ поръ совершенно не затронутой въ нашей обширной литературѣ о Толстомъ. И во всѣхъ частяхъ этой добросовѣстно и любовно написанной книги читатель будетъ имѣть дѣло, если даже и съ извѣстными ему изъ другихъ источниковъ фактами и обстоятельствами, то здѣсь впервые систематизированными и,-- что самое важное,-- тщательно провѣренными.
   Изъ числа новыхъ, до сихъ поръ мало извѣстныхъ фактовъ особенной вниманіе останавливаетъ выступленіе Толстого въ роли защитника въ военно-полевомъ судѣ. Этому эпизоду, имѣвшему на Толстого, по его собственному признанію, "огромное, благодѣтельное вліяніе", посвящена въ книгѣ особая глава. Здѣсь цѣликомъ воспроизведена защитительная рѣчь Толстого и опубликовано письмо, написанное уже въ нынѣшнемъ году (24 мая) съ новой оцѣнкой какъ этой рѣчи, такъ я всего эпизода. Случай этотъ имѣлъ мѣсто въ 1866 г. Невдалекѣ отъ Ясной Поляны былъ расположенъ пѣхотный полкъ. Случилось, что писарь, выведенный изъ терпѣнія постоянными придирками ротнаго командира, однажды оскорбилъ дѣйствіемъ этого послѣдняго. Писаря предали военно-полевому суду. Два офицера этого полка, взволнованные происшедшимъ, явились въ Ясную Поляну и упросили Толстого взять на себя защиту писаря, которому угрожала смертная казнь. Толстой согласился. На судѣ онъ доказывалъ, что подсудимый невмѣняемъ, и просилъ снисхожденія къ нему. Судъ не согласился съ защитникомъ и вынесъ обвиняемому смертный приговоръ. И любопытно, что въ опредѣленіи смертной казни рѣшающимъ на судѣ оказался голосъ офицера, который самъ же и упрашивалъ Толстого взять на себя защиту писаря. Юный офицеръ не отважился на судѣ перечить своему начальнику-предсѣдателю и подалъ голосъ за казнь.
   Въ жизнеописаніи Толстого для меня, какъ я для всякаго другого читателя, самымъ интереснымъ и самымъ важнымъ представляется періодъ конца 70 хъ и начала 80-хъ гг. Въ эти годы, по традиціонному утвержденію всѣхъ бывшихъ біографовъ и критиковъ Толстого, въ душѣ писателя совершался "кризисъ". Въ чемъ заключалась сущность этого "кризиса", какой "переломъ" могъ совершиться въ душѣ писателя, который съ неизбѣжной послѣдовательностью логическаго процесса неуклонно и постепенно совершалъ путь свой "отъ великаго барина къ великому мужику",-- объ этомъ никто съ достовѣрностью сказать не могъ. Говорили о мрачномъ настроеніи Толстого, о тяготѣніи его къ самоубійству... Но чѣмъ создалось это тяжелое настроеніе, объ этомъ говорили очень неопредѣленно и разно. Даетъ ли Бирюковъ ключъ къ пониманію этого періода жизни Толстого?
   Къ сожалѣнію, и Бирюковъ ограничивается одними только намеками, не рѣшаясь высказаться опредѣленно и прямо, чтобы разъ и навсегда покончить разговоры о "переломѣ" въ душѣ Толстого. Однако, и намеки его должны быть ясны для тѣхъ, кто имѣетъ уши.
   Такъ называемый "кризисъ" Толстого совершался не внутри, а внѣ его. Какъ разъ именно въ той же самой постепенности, въ какой великій писатель приводилъ въ ясность и формулировалъ свои внутреннія отношенія, осложнялись и запутывались его внѣшнія отношенія. Въ смягченной формулировкѣ Бирюкова мы читаемъ:
   "Прежніе друзья его, члены его семьи и многіе общественные дѣятели не могли слѣдовать за нимъ по пути его развитія и продолжали относиться къ нему съ прежними интересами и требованіями и, видя равнодушіе его или отрицательное отношеніе къ нимъ, Чувствовали боль, не находя участливаго отзыва въ любимомъ человѣкѣ и, смотря по высотѣ, ихъ нравственнаго уровня, или внимательно прислушивались къ новымъ тонамъ его души, или переносили на него всю горечь и обвиняли его въ безсердечіи, безразличіи, квіэтизмѣ, а болѣе легкомысленные и злонамѣренные поднимали вопросъ о состояніи его психики и о томъ, не слѣдуетъ-ли оградить общество отъ его вліянія?"
   Словомъ, близкіе къ Толстому люди ("люди нашего круга") перестали понимать его. Каждый новый шагъ его сопровождался упреками, усовѣщеваніями, соболѣзнованіями. Отрывки изъ переписки Толстого съ близкими людьми, также какъ и отрывки изъ переписки о Толстомъ близкихъ ему людей, относящіеся къ этому періоду, производятъ вчужѣ тяжелое впечатлѣніе. Его упрекаютъ, ему не довѣряютъ, за нимъ слѣдятъ. А онъ,-- великій писатель земли русской,-- онъ, подведшій, наконецъ, итоги своимъ исканіямъ, все время долженъ оправдываться, извиняться, просить прощенія. Великій мужикъ въ передней у маленькаго барина. А изъ передней нѣтъ выхода, нѣтъ для него дверей...
   Разумѣется, мы знаемъ, что все это въ концѣ концовъ, "образуется".. Въ третьемъ томѣ своего труда Бирюковъ покажетъ намъ "великаго мужика", когда онъ, наконецъ, получилъ покой и признаніе. Но тяжелое впечатлѣніе конца второго тона не изгладится до тѣхъ поръ, пока Бирюковъ или кто-нибудь изъ другихъ біографовъ Толстого, не обрѣтетъ въ себѣ мужества досказать опредѣленно и ясно то, на что конецъ второго тома только намекаетъ.
   У меня нѣтъ намѣренія винить Бирюкова, ни даже близкихъ къ Толчггому людей. Эти послѣдніе, точно также какъ и самъ Левъ Николаевичъ,-- сдѣлали все возможное, чтобы облегчить задачу біографа: онъ получилъ доступъ къ ихъ семейнымъ архивамъ и прочелъ всю переписку за эти годы. Но -- говорить Бирюковъ -- "я много разъ останавливался въ недоумѣніи передъ тѣмъ, гдѣ провести черту между тѣмъ, что можно и чего нельзя опубликовывать".
   Но если самый интересный періодъ жизни Л. Н. Толстого остается, по независящимъ отъ біографа обстоятельствамъ, недостаточно обслѣдованнымъ и освѣщеннымъ, это ни мало не умаляетъ огромнаго значенія работы Бирюкова. Не умаляетъ значенія этой работы Бирюкова и то обстоятельство, что онъ подходитъ къ задачѣ своего изученія не какъ самостоятельный и свободный изслѣдователь, а только какъ робкій ученикъ и апологетъ Толстого. Бирюковъ, какъ біографъ, добросовѣстенъ и правдивъ, и въ этомъ его большая заслуга передъ обществомъ, въ этомъ несомнѣнная цѣнность его труда.

Вл. Кр.

"Современный Міръ", No 11, 1908

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru