Корин А.
Собрания "Дней", XLV. "Будни эмиграции". Доклад Е.Ю. Скобцовой

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Мать Мария (Скобцова; Кузьмина-Караваева, Е.Ю.)
   Россия и эмиграция: Жития святых; Религиозно-философские очерки; Ранняя публицистика; Письма и записные книжки
   Москва: Русский путь; Париж: YMCA-Press, 2019.
   

А. Корин. СОБРАНИЯ "ДНЕЙ", XLV. "БУДНИ ЭМИГРАЦИИ". ДОКЛАД Е.Ю. СКОБЦОВОЙ

   20 февраля состоялось под председательством А.Ф. Керенского очередное собрание "Дней", посвященное докладу Е.Ю. Скобцовой: "Будни эмиграции".
   
   Е.Ю. Скобцова
   У нас очень принято говорить о судьбе эмиграции, о ее роли и значении. Но в большинстве случаев даже те, кто ставит на нее очень большие ставки, совершенно не интересуются, что она из себя представляет. Мне кажется, что было бы гораздо более правильным сначала разобраться в вопросе, чем является эмиграция, а потом уже говорить, что должна она осуществлять.
   В связи с работой, которую я веду, мне пришлось объездить огромное количество мест скоплений русских и вступать с ними в довольно близкое общение. Я побывала в Страсбурге, Нанси, Кнютанже, Безансоне, Лионе, Гренобле, Южине, Риуперу, Клермон-Ферране, Тулузе, Монпелье, на Ривьере и т.д. Везде мне приходилось читать доклады, организовывать кружки, вести частные беседы. И у меня накопился большой запас наблюдений, которым мне хотелось бы поделиться.
   Но целью моей является не доказывать что-либо, а скорее показывать или рассказывать.
   

Положение детей

   Переходя к характеристике отдельных групп эмиграции, мне прежде всего хотелось бы остановить внимание на положении детей.
   Как известно, русских школ во Франции почти нет. Исключением является средняя школа в Париже и в Ницце. Но не только нет средних школ -- почти отсутствуют и низшие. Кое-где имеются воскресно-четверговые, и их наличие свидетельствует всегда о том, что в данном месте существует какая-то группа очень энергичных людей, которая сумела преодолеть все трудности и создать школу. Очень часто такие школы отсутствуют в местах максимального скопления русских. Так, например, в Лионе, где по подсчетам местных жителей до 5000 русских, где на ежегодных елках бывает более 300 детей, до сих пор нет школы, кроме устроенной в этом году баптистами на шелковой фабрике в Десине. Но помимо мест, где нет школ по отсутствию инициативы у русской колонии, есть места, где школ и не может быть, например, на фермах около Тулузы, просто потому, что они чрезвычайно разбросаны, нет никакой возможности объединить детей. Попытки заочного образования, которые там применяются, на мой взгляд, могут быть эффективны, только начиная с известного возраста учащихся, потому что требуют сознательного отношения к себе. И получается, что там, где русские дети затеряны среди французов, они зачастую перестают понимать русский язык. Бывает, что, разучиваясь говорить по-русски, они не научаются и французскому языку, а говорят только на местном "патуа".
   Переходя к детям среднешкольного возраста, я в первую очередь должна отметить, что их гораздо меньше, чем можно было бы ожидать, учитывая количество и старшей, и младшей молодежи. И те, кто есть, если они не вынуждены работать на фабриках, находятся главным образом в закрытых учебных заведениях, очень часто иезуитских. Найти к ним путь почти невозможно, так как их досуг регулируется школьным начальством: с ними устраиваются экскурсии, с ними занимаются спортом, -- одним словом, на них тратят столько внимания, энергии и средств, что вряд ли какая-либо эмигрантская организация может их столько давать. И они совершенно естественно делают выбор не в пользу русских организаций.
   

Студенчество

   Студенческой молодежи много. Есть места, где она составляет 80, даже 90 процентов русской колонии. Го, что ее объединяет и является для нее общим, -- это полуголодное существование. Существуют стипендии от 400 франков и ниже -- до 180 франков. И почти как правило -- кто обедает, тот не ужинает, и обратно. В одном месте к концу месяца переходят на своеобразный режим: начинают брать обеды у монахинь, предназначенные для бедных, -- огромные миски вареной картошки или фасоли за 1 фр. 50 с. Условия общежитий чрезвычайно разнообразны: в Страсбурге, например, студенты занимают верхний этаж бывшего немецкого офицерского дома, у каждого есть прекрасная, светлая, отапливаемая комната, хорошая постель, вообще очень неплохая обстановка; в Безансоне же ютятся на огромном чердаке какого-то исторического дома, где вместо потолка стропила крыши и все помещение с двадцатью узкими койками производит впечатление какого-то сеновала, куда во время пикника забралась на одну ночь группа молодежи. Тут же скажу, что эта суровая обстановка не мешает безансонским студентам в течение уже многих лет в каждом выпуске давать первым русского.
   Сказав о том, что является общим для эмигрантского студенчества, я должна подчеркнуть, что этим общее и кончается. Дальше начинается очень значительная пестрота. Существенную роль играет, откуда данная группа. Я думаю, что было бы правильно сказать, что вся молодежь, приезжающая во Францию из Прибалтики и Болгарии, производит впечатление гораздо более близкое к нашему старому понятию о студенчестве: она и возрастно моложе, непосредственнее, энтузиастичнее, здоровее, чем студенчество чисто эмиграционное. В этом последнем, при наличии всегда очень сложных, а зачастую и трагических биографий, бросается в глаза некоторая жизненная мудрость, искушенность, усталость, неумение увлечься чем-либо, даже более -- боязнь возможности таких увлечений. Они стойко и деловито повышают свою рабочую квалификацию, упорно и систематически работают, и из этого состояния, очень трезвого, отнюдь не энтузиастического, их, наверное, ничто не выбьет. А учатся действительно много и хорошо: если взглянуть по вечерам на окна русских комнат, то во всех них свет от 7 час. до 11 час, тишина же в коридорах мертвая -- зубрят.
   

Рабочие

   Теперь мне надо охарактеризовать самую количественно значительную часть эмиграции -- рабочих. Опять-таки, говоря о чертах, объединяющих всю рабочую массу, я должна отметить, что, может быть, ни в какой другой области эмиграция не выдержала так блестяще экзамена жизни, как в области труда. Русские зарабатывают свое пропитание с удивительной выдержкой, стойкостью, приспособляемостью к чрезвычайно трудным и непривычным условиям жизни. Я сказала бы, что просто нет слов, чтобы выразить степень этой стойкости, причем эта оценка должна быть применена абсолютно ко всем, независимо от их прежнего социального состояния. Думается мне, что в этой области есть и очень значительные достижения: я бы сказала, что острой нужды в эмиграции не так много; конечно, эта характеристика положения относится к нормальному времени, а не к данной минуте, когда общий кризис очень многих выбил из их рабочей колеи. Но кризис этот по-разному отразился в различных центрах. Всего острее он чувствуется в Лионском и Тулузском районах.
   Мне хотелось бы несколько выделить в рабочем вопросе вопрос о фермерах под Тулузой. Мне кажется, что это отнюдь не лучшее устройство своей судьбы. Более того, теперь как будто стало ясно, что из всех, кто занялся этим делом, только люди с очень рабочим составом семьи вытягивают. Там же, где в семье есть относительно значительное количество нерабочих едоков, фермерское дело не удается.
   

"Завод и кабак"

   Характеризуя настроения рабочих, надо опять-таки разбить их на группы. И в первую очередь сказать, что огромное большинство начинает не выдерживать, сдает. Для этого огромного большинства самыми характерными словами, определяющими их жизнь, являются два слова: завод и кабак. Пьют много, беспросветно пьют, пьют систематически в роковую субботу "кензенов" и в последующие дни. О пьянстве можно, не преувеличивая, говорить как о биче рабочей эмиграции, особенно во всяческих захолустьях.
   Особенно сильно оно развивается среди наименее культурной части эмиграции, которая вообще находится в самом тяжком положении. Она совершенно не хочет и не может сливаться с местной жизнью, она органически неотры-ваема от своей прошлой русской жизни, она не имеет возможности чем-либо наполнить свои досуги -- она тоскует, пьет, мается. И собственно, это является чем-то настолько естественным, что буквально язык не поворачивается упрекнуть кого-либо из эмигрантских пьяниц и потерявших ощущение смысла людей. Тут, конечно, речь может быть не об осуждении, а о помощи. Переоценка старых позиций
   Но даже если очень пессимистично вычислять процент людей опускающихся, то все же надо сказать, что ими не исчерпывается вся масса рабочей эмиграции. Более того, не они удивляют и бросаются в глаза. Существует очень значительное количество лиц, выделяющихся исключительной стойкостью духа и сильной и напряженной волей. Что их питает? Чем они живут? Трудно сказать, потому что сейчас, как правило, наблюдается сильная переоценка всех старых позиций; эти позиции не удовлетворяют, не могут быть тем питательным веществом, на котором зиждется стойкость и сила. Правда, и эти не только сохранившиеся, но просто героические люди зачастую говорят о тяжести своей судьбы. И общим их мнением надо считать, что часы работы для них не страшны -- привыкли, втянулись, -- страшнее гораздо свободные часы, жизнь проходит в казармах. Принудительность общежития, определяемая лишь общим трудом, напоминает принудительность общей тюремной камеры. Многие годы приучили к тому, что заранее известно, кто что по любому вопросу думает. Книги если есть, то все перечитаны. Наконец, самое главное, постепенно начинает теряться вера в то, что казарменная жизнь, тяжелый труд и нудные часы свободного времени оправдываются с точки зрения интересов России. Пока эта вера есть, все благополучно. Когда же начинаются сомнения -- да нужно ли это для России? -- тогда становится непонятным, какой духовной энергией продолжают существовать люди, где черпают свои силы, которые воистину огромны.
   

Кризис эмигрантского сознания

   Думаю, что рядовое эмигрантское сознание начинает теперь переживать острый кризис. Итакой диагноз сегодняшнего его состояния указывает на то, что помощь должна быть скорой и действенной. А не то... Вот маленький пример, как оно бывает: на глухом заводе, где все русские кантины пропахли невыветриваемым запахом сивушного перегара, я вела переговоры об организации доклада. Наконец выяснила обстановку: на доклад придут не чтобы его слушать, а чтобы после доклада сдвинуть столы и до утра пропьянствовать. Я усомнилась в правильности такой оценки положения. Тогда мой собеседник подозвал еще другого русского: "Вот мадам желают нам доклад прочесть". -- "Что же, можно". Я начинаю допытываться, на какую же тему их бы больше интересовало. Предлагаю пересказать то, что рассказывают приехавшие из России, в ответ на это получаю: "Нет, только не о России, мы, знаете, люди конченые, и нечего тревожить эту рану". Естественно, что за словами о том, что "люди конченые", я сразу почувствовала наличие живых людей. Но какою жизнью живущих? И надолго ли живых? Вот пример. На мой взгляд, он не только говорит -- он кричит.
   

Военные группы

   Что касается военных групп, то должна сказать, что в их среде особенно остро чувствуется этот кризис. Политически все эти группы переживают самое тяжкое разочарование. Окончательно разочарованы они и в прежних идеях, и особенно в "вождях". Если люди и продолжают оставаться в этих организациях, то потому только, что видят в них единственную возможность сохранить себя в нераспыленном виде. Впрочем, это общее явление: люди перестали верить не только в те идеалы, за которыми они шли, но и тем лидерам -- безразлично, правым или левым -- которые их до сих пор вели.
   

Эмигрантская "провинция" и "Париж"

   Кто же занимается этими людьми, кто вообще проявляет интерес к отдельным живым человеческим личностям, затерянным в различных эмигрантских берлогах? Я могу совершенно точно перечислить, кто где бывал. Кое-где, не заезжая особенно далеко вглубь эмигрантского моря, -- в Лионе, в Нанси, в Монтаржи, может быть, еще в 2-3 местах бывали лекторы РДО, но до самых настоящих дыр они не добрались, конечно. Еще ездят и забирают в большую толщу два генерала, три младоросса... и все. И надо сказать, что на это глубокое и глухое безразличие всех почти без исключения центральных организаций эмиграция платит довольно дружным недоброжелательством и недоверием. "До Парижа -- всякого, правого, левого, культурно-просветительного, благотворительного, политического, -- одним словом, всяческого -- не докричишься, не допишешься". И дальше это настроение ведет и к некоторым еще более крайним выводам: "В Париже сидят пенсионеры всех направлений, видов и рангов, а мы сами по себе". И не думаю я, что объективная ценность поездок по всем этим глухим местам исчерпывалась бы только уничтожением отрицательного взгляда на Париж: везде есть живые и напряженные души, которые гораздо внимательнее и жаднее относятся ко всякой мысли, ко всякому новому слову, чем ко всему привыкшая аудитория парижских собраний. Особенно это верно для данного момента, который надо характеризовать как кризис всех привычных устоев, как начало поисков чего-то нового.
   

Эмиграция и иностранцы

   Мне хотелось бы отметить еще несколько особенностей русской жизни в связи с ее соприкосновениями с иностранцами. Есть места, главным образом это в Эльзасе, где интерес к русскому настолько велик, что есть студенты, подрабатывающие уроками русского языка. И, видимо, этот интерес идет по двум противоположным линиям. С одной стороны, учатся по-русски зачастую чрезвычайно буржуазные люди, в порядке какого-то необъяснимого снобизма увлекающиеся всем, связанным с Советской Россией. Они в месячный срок на тысячи франков раскупили привезенную из России литературу и сейчас учатся читать по книгам Леонова или Пильняка. С другой стороны, наблюдается повышенный интерес к русской религиозной мысли. Достаточно сказать, что в этом году предполагается к защите докторская диссертация о Хомякове и была подана дипломная работа на эту же тему. Иногда просто кажется, что иностранцы интересуются нашей культурой гораздо больше, чем мы сами, -- и не только интересуются, но и знают ее.
   А вот и любопытный случай "русского культуртрегерства": как-то попала я на казачью ферму. Хозяин уговаривал остаться чайку попить -- самоварчик, мол, сейчас вскипит. И кричит: "Малашка, скоро самовар". Из-за двери отвечает женский голос на коверканном русском языке: "Чичас". И выходит Малашка, настоящая французская консьержка. Оказывается, она таковой и была. И именовалась не Малашка, а Мадлен, пока не вышла замуж за казака и не стала по-православному Маланией.
   И еще, оказывается, что в Эльзасе сепаратистский, запрещенный правительством гимн поется на мотив "Волга, Волга, мать родная". А когда я об этом рассказывала где-то в другом месте, то молодой инженер, только что приехавший из Африки, заметил: "А у нас на этот мотив поется: Конго, Конго, мать родная, Конго русская река".
   

Выводы

   Собственно, я могла бы без конца показывать эмигрантскую жизнь, представляя моим слушателям полную свободу в делании выводов. Но некоторые выводы мы могли бы сделать сейчас и совместно. И основные из них: в первую очередь, констатирование факта некоторого духовного и морального опускания эмиграции, констатирование факта необходимости оказать какую-то основательную и существенную поддержку тем, кто всею силой своей душевной стойкости противостоит этому процессу.
   
   Прения
   После перерыва докладчица отвечала на вопросы.
   Вопрос: Как относятся местные жители, рабочие и предприниматели, к русским?
   Ответ: На этот вопрос трудно дать стереотипный ответ. Как правило, можно сказать, что русские нигде не входят в местную жизнь, держатся в стороне. Зачастую это напоминает существование в гетто. Отношение предпринимателей очень пестрое; как правило, оно лучше, чем к другим иностранцам. Есть места, где заводское начальство за счет предприятия оборудовало прекрасный русский дом, с читальней, с большим залом для собраний, докладов и вечеров, само оплачивает труд учительского персонала в русской воскресно-четверговой школе и т.д. В других местах, идя навстречу русским нуждам экономического порядка, начальство совершенно отказывается считаться с национальными нуждами и даже на все просьбы о помощи в организации русской школы отвечает принципиальным отказом.
   Вопрос: Каково отношение к религии?
   Ответ: Этот вопрос следовало бы расчленить на две части. Отношение к религии и церкви вообще и отношение к церковному расколу. Что касается первой части вопроса, то надо сказать, что отношение к церкви носит скорее бытовой характер. Почти везде русские люди хотят иметь церковь и священника, но посещаемость церквей не очень велика. Надо сказать, что жизнь эмигрантских священников в материальном отношении не легкая. Мне приходилось видеть священника, который получает от прихода только 100 франков. Ему, конечно, приходится работать как простому рабочему. В другом месте священник получает 400 франков. В третьем приход его так необъятно велик, что он буквально ведет скитальческую жизнь и то не успевает обслужить всех своих прихожан. Что касается вопроса об отношении к церковному расколу, то тут очень легко дать совершенно точный ответ. Карловчане если и заметны, то только на Ривьере, в других местах они очень мало чувствуются. Надо сказать, что почти каждый доклад вызывает вопрос об отношении к митрополиту Сергию. И тут я думаю, что у огромного большинства эмиграции душа к нему не лежит. Во всяком случае, его дело защищать очень трудно.
   Вопрос: Чем определяются миросозерцательные сдвиги?
   Ответ: Было бы неверно думать, что они идут по путям религиозного осмысления жизни. В большинстве случаев они исходят из неопределенности беженского положения, ведут к пересмотру всех событий, имевших место в России, и главным образом сосредоточиваются на вопросах историософских.
   Вопрос: Чем всего больше интересуются в современной русской жизни?
   Ответ: Совершенно отсутствует интерес к вопросам внутрирусской политики и экономики, можно даже сказать, что об этом имеют очень слабое представление. Что всегда встречает живой отклик любой аудитории, это передача рассказов лиц, приехавших из России. Вообще всего больше интересует русский быт.
   Вопрос: Какое отношение к социальному вопросу?
   Ответ: Несомненно, в среде эмиграции надо очень различать вопросы политические и социальные. Эмигранты слишком хорошо и практически узнали все, что связано с трудом, и этого одного было бы достаточно для установления очень определенных взглядов на социальный вопрос.
   Вопрос: Есть ли связь с французскими профессиональными организациями?
   Ответ: Как правило, нет, если не считать только некоторых центров.
   Вопрос: Какие практические выводы должны вытекать из доклада?
   Ответ: Если говорить о том, могут ли быть практические выводы из доклада, то, конечно, на это надо ответить утвердительно. Поскольку на местах есть нужда во внимании и помощи, постольку организация такой помощи и могла бы быть практическим выводом из доклада. Если же говорить о другом -- о готовности на эту помощь, то докладчица сомневается, чтобы доклад мог привести к каким-либо практическим результатам, потому что сейчас как-то совершенно исчезло настроение, которое в широком смысле слова можно было бы назвать народническим, а без такого настроения, без жертвенного служения народу, хотя бы и эмигрантскому, в этой области работать нельзя.
   
   Я.М. Меньшиков
   Хорошо, что снова поставлена эмигрантская тема. Так сказать, для "простого народа". А то все пятилетка да пятилетка... Это уже некий психоз заразительно-свирепствующий. Беженец-середнячок же относится к ней с прохладцей, ибо помнит еще исчерпавшее свою иллюзию поветрие четыреххвостки, а затем видит, что наша собственная трехлетка провалилась, превратившись в тринадцати летку...
   Сегодняшний доклад напомнил мне, что я себя тоже считал спецом по эмигрантологии. Полтора года тому назад, с великодушного попустительства А.Ф. Керенского, мне удалось прорвать сети эмигроцензуры и в ряде статей в "Днях" обменяться с идеологами эмиграции комплиментами. Я пытался рассказать о поднадзорном, но беспризорном и подзаборном эмигрочеловеке, не правом или левом, а просто человеке-страдальце. Непонятным мне было, почему именно он должен платить за чужой проигрыш. Как я и ожидал, послышался шип и "цыц". Но были и сочувственные нотки. Наиболее отзывчивыми ко всему человеческому оказались дамы: Брешковская, Кускова, Сазонова, Скобцова. Но ни одна не договорила до конца. Это я и хочу сделать.
   Ведь если родины нельзя унести на подошвах, ее можно унести в сердцах. Подобно вдовцу, сосредоточить любовь на детище -- миллионной вымирающей России здесь. Родина понятие не географическое, а этическое. Территория не нужна, где есть связь, власть души: с милым рай в шалаше. Но где нет жалости, жаления, нет и любви. Жалость, вообще, основной элемент морали. И когда нет ближних, нет "друг", за которых так сладко положить животы, национальность тогда миф, мыльный пузырь, хотя бы и трехцветный. Ибо, где нет жалости, нет и родины. Тогда в высшей степени патриотично отречься от отрекшихся и с максимальной продерзостью возопить, что королева-то наша совсем голая. И нечего прикрывать ее и отворачиваться по симо-иафетовски, это не мать. Сим и победишь; ибо это протест против пустоты, в которую провалилась наша национальная скорлупа. Эмпирия нас и отвергла за эту пустоту. А пока не налажены отношения с эмпирией, какие же могут быть разговоры об империи? Если в ключе эпохи отрицание даровых, наследственных прав, то это логически распространимо и на русскость: она должна быть добыта своими руками, вкладом в общее дело:
   
   "Родиться русским слишком мало:
   Им надо быть! Им надо стать!"
   
   Те, кто в поте и крови -- а именно потом и кровью творится история -- обрели новое сознание, с горечью поглядывают на пресловутую элиту. С неким окопно-фронтовым и даже нео-товарищеским снобизмом прислушиваются они к хрусту бумажных душ пиджачков интеллигентского тыла. Эмигросереднячок следит с интересом за нашими спорами, был ли Одоакр королем рутенов, догонит ли Ахиллес черепаху. Но вот что чудо: у обывателя привкус, что его идеологически обмеривают и обвешивают.
   Я считаю скептицизм первой ступенью всякого творчества, особенно христианского. Несмотря на мое ближайшее идеологическое соседство с докладчицей, я рискую ее тут немного шокировать. Много предельного горя я наблюдал в беженстве, связанного с чудовищным выжиманием из него трудового масла "своими же". И что же? Ни одного вмешательства в быт со стороны церкви! Боюсь, что наше "христианство" -- нечто вроде нюхательного табачка, соски с воздухом. Ищем допинга, выходит демпинг. А тогда на иной пафос не грех надеть и некую сурдиночку. Дело ведь не в Иисусе Христе, а в искусе крестом, в принятии социальной тяжести на плечи. Раз этого нет, то что же удивляться, что в кегельбане идолов церковь пала как первая пустотелость!
   Так что же в этом институте переливания крови, который зовется культурным обществом, где одни закругляются до хрюкания, а другие заостряются до истерики, делать интеллигенту-рабочему? Примириться ли с судьбой? Ведь еще до войны русский сахар вывозился на подкорм свиней. Выть ли на луну справедливости или плакать в социалистический жилет? Но он какой-то нынче непромокаемый и не слышно что-то под ним биение сердца. Если только оно не переместилось вправо, что иногда бывает. Или вместе с ремарковским возвращенцем в не узнающую его родину лечь в траву и в шелесте листьев и свисте утреннего дрозда искать голоса правды?
   Уединение, уединенность этой самой элиты для меня в лучшем случае загадочны. Патетическая тема эмиграции оказалась ей не по плечу. В мраке и скрежете зубовном ей не открылись никакие дали. Тусклое стекло, через которое нам явлен мир, не очистилось слезами. Черные лучи истории только испепеляют нас, никого не просветляя. И за это-то наши пальчики и пахнут ладаном. А время наше, Господи, уже смердит, пахнет жареным... человеческим мясом. Похоже, что именно смерды, доказательством от противного, внесут в мир затерявшуюся в тысячелетиях идею Божьего лика в человеке, пред которым, ликом, все клевета, оскорбление. "Когда колесо истории, по глупости людской, застревает, нужно, чтоб дьявол повернул его". Эти декартовы слова перекликаются с летописцем: "поганые были батогом Божиим".
   Парадоксы революции и выворачивают наизнанку истины, не в опровержение, а в рассмотрение их подлинной природы. Парадокс -- "я не нищий, чтоб давать милостыню" -- был лучшим и в эмиграции практически усвоен, с узрением смысла социального милосердия. Революция как раз и ставит на выживание более зорких. Ибо жизнь, как человека, так и народа, -- в разгадании головоломок своей судьбы. Кто не поймет анаграммы эпохи, будет вещами исторгнут за бытие: забыт. Каннитферштаннам история уготовляет шпицрутены. Имеющие уши, чтоб слышать, давно уже побаиваются, как бы эмиграция не оказалась не только веселой вдовой, но еще и унтер-офицерской. И кажется, нужен новый огонь, чтобы переплавить нас из выброшенных из набора ятей в новые буквы.
   Вот почему надо, чтобы вспугнутая стая проблем не села, а жалила, как рой ос из ящика Пандоры, пока нами не будет уловлено единое на потребу.
   
   Заключительное слово Е.Ю. Скобцовой
   Мне бы не хотелось, чтобы мой доклад был понят чрезмерно пессимистически. Когда я говорю об условиях эмигрантской жизни, то тут, конечно, кроме пессимизма ничему нет места, потому что эти условия совершенно ужасны. Но наряду с этим мне хочется подчеркнуть свой оптимизм во всем, что связано с характеристикой людей. Попросту я могу сказать, что во время своих скитаний имела возможность встретиться с целым рядом совершенно замечательных русских людей, стойкостью своею, безграничным каким-то духовным мужеством далеко выходящих за пределы всякой критики.
   И мне хочется сказать, что верхи эмиграции, так или иначе оценивающие ее значение, могут вообще на что-либо рассчитывать, если употребят все силы, чтобы не дать эмигрантской массе оторваться от себя, чтобы не дать ей право относиться к ним как к "пенсионерам". Все может быть плодотворно и действенно, поскольку забывают о ее существовании и ограничиваются рассуждениями о какой-то отвлеченной категории, именуемой эмиграцией, сидя в своих кабинетах.

* * *

   Закрывая собрание, А.Ф. Керенский благодарит докладчицу Е.Ю. Скобцову за ее исключительно ценный доклад.
   Указание докладчицы -- говорит А.Ф. Керенский -- на трудовое подвижничество огромного большинства русской эмиграции вполне правильно, и никакое легкомыслие и празднословие "верхов" не должно в нашем сознании затемнять подлинное лицо страдающей зарубежной России. Я считаю, что рассуждения об эмиграции как о толпе, якобы потерявшей чувство родины, ровно ни на чем не основаны. Наоборот, по сравнению с прежними эмиграциями (хотя бы французской времен великой революции) -- наша эмиграция проявляет чрезвычайное и напряженное национальное сознание и чувство народного достоинства.
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Впервые: Д. 1931. 1 марта. No 125. С. 4-11.
   Статья представляет собой подробный отчет корреспондента газеты "Дни" А.П. Маркова (псевд. А. Корин; см. о нем примеч. на с. 725) о редакционном собрании, состоявшемся 20 февраля 1931 г. под председательством А.Ф. Керенского и посвященном слушанию и обсуждению доклада Е.Ю. Скобцовой "Будни эмиграции".
   В связи с работой, которую я веду, мне пришлось объездить огромное количество мест скоплений русских и вступать с ними в довольно близкое общение. -- В сентябре 1929 г. Советом РСХД Е.Ю. Скобцова была избрана секретарем Движения для французской провинции.
   Как известно, русских школ во Франции почти нет. Исключением является средняя школа в Париже и в Ницце. -- Речь идет о русской гимназии в Париже, основанной в 1920 г. и просуществовавшей до 1961 г., и о гимназии "Александрино" в Ницце, основанной в 1925 г. и просуществовавшей до середины 1930-х гг.
   Кое-где имеются воскресно-четверговые... -- В период между двумя войнами по четвергам во Франции не было занятий в учебных учреждениях, этот день предназначался для самостоятельной работы учащихся. Воскресно-четверговые школы, с занятиями по "русским" предметам", организовывались, как правило, при церковных приходах, иногда при русских колониях.
   ...пьют систематически в роковую субботу "кензенов"... -- От фр. quinzaine -- двухнедельный заработок.
   ...где все русские кантины... -- От фр. cantine -- столовая.
   ...еще в 2-3 местах бывали лекторы РДО... -- О Республиканско-демократическом объединении (РДО) см. примеч. на с. 742.
   ...три младоросса... и все. -- О младороссах см. примеч. на с. 751.
   ...учатся читать по книгам Леонова или Пильняка. -- Советский писатель Леонид Максимович Леонов (1899-1994) считался одним из столпов "социалистического реализма", автор романов "Барсуки" (1924), "Вор" (1927), "Русский лес" (1953).
   Писатель Борис Андреевич Пильняк (1894-1938), автор романов "Голый год" (1922), "Машины и волки" (1925), "Волга впадает в Каспийское море" (1930), был председателем Всероссийского союза писателей; в 1926 г. написал "Повесть непогашенной луны", намекающую на подлинные обстоятельств смерти М.В. Фрунзе; в 1937 г. арестован, в 1938 г. расстрелян.
   ...и отношение к церковному расколу. -- О "карловацком расколе" см. примеч. на с. 662.
   ...вопрос об отношении к митрополиту Сергию. -- О митр. Сергии (Страгородском) и его Декларации 1927 г. см. примеч. на с. 682-683.
   Меньшиков Яков Михайлович (1888-1953) -- юрист, журналист. Окончил юридический факультет Юрьевского (ныне Тартуского) университета. Эмигрировал в 1922 г., жил в Париже. Работал чернорабочим, затем шофером такси, одновременно посещал лекции в Сорбонне. Занимался журналистикой, философией, выступал с докладами в разных аудиториях (на семинаре H.A. Бердяева "Христианство и творчество", на семинаре по философии и теории права, в Русской академической группе, на собраниях журнала "Утверждения" и др.), участник собраний "Дней" и "Зеленой лампы". Член Союза русских адвокатов за границей и Союза русских писателей и журналистов в Париже. С 1951 г. секретарь правления Русской академической группы.
   ...наша собственная трехлетка провалилась, превратившись в тринадцатилетку... -- С момента Октябрьской революции в России к этому времени прошло уже 13 лет.
   Полтора года тому назад, с великодушного попустительства А.Ф. Керенского, мне удалось прорвать сети эмигроцензуры и в ряде статей в "Днях" обменяться с идеологами эмиграции комплиментами. Я пытался рассказать о поднадзорном, но беспризорном и подзаборном эмигрочеловеке, не правом или левом, а просто человеке-страдальце. -- См.: Меньшиков Я. Человек за бортом // Д. 1929. 7 июля. No 44. С. 3-8 (о вымирании эмиграции из-за неспособности ее к солидарности: "Беспризорное вымирание эмигро-лишенцев-политкаторжан при зловещем безмолвии жвачно-лоснящегося гулявого эмигро-кулака..." [С. 4]); Он же. Страна детей // Д. 1929. 25 авг. No 51. С. 4-12 (полемика с А.Ф. Керенским с позиций "социал-христианской утопии"); Он же. Проходящие мимо // Д. 1929. 6 окт. No 57. С. 9-11 (полемика с П.Н. Милюковым о праве говорить от имени страдающего эмигрантского человека).
   Наиболее отзывчивыми ко всему человеческому оказались дамы: Брешковская, Кускова, Сазонова, Скобцова. -- Брешко-Брешковская Екатерина Константиновна (1844-1934) -- одна из создателей и руководителей партии эсеров, активный деятель русского революционного движения. В эмиграции с 1919 г., сначала в США, затем Германии, Франции, с 1924 г. в Чехословакии. Сотрудничала с "Днями", "Волей России", "Современными записками". Ее называли "бабушкой русской революции".
   О Е.Д. Кусковой см. примеч. на с. 665.
   Сазонова Юлия Леонидовна (Сазонова-Слонимская, урожд. Слонимская; 1887-1957) -- литератор, литературный и театральный критик, режиссер, историк театра, руководитель театра марионеток. В эмиграции с 1920 г., жила в Болгарии, Италии, Франции, Португалии, США.
   И нечего прикрывать ее и отворачиваться по симо-иафетовски... -- Аллюзия на библейский эпизод: сыновья Ноя Сим и Иафет, отвернувшись, прикрывают наготу своего отца (Быт 10: 23).
   "Родиться русским слишком мало: I Им надо быть! Им надо стать!" -- Цитата из стихотворения Игоря Северянина "Предгневье" (1925).
   ...за нашими спорами, был ли Одоакр королем рутенов... -- Одоакр (433-493), с 476 г. правитель Италии, прежде был начальником отряда наемников-варваров. Возглавил мятеж, приведший к падению императора Ромула Августа, фактически означавшему конец Западной Римской империи. Есть разные версии о происхождении Одоакра.
   ...догонит ли Ахиллес черепаху. -- Известная апория древнегреческого философа Зенона: Ахиллес никогда не сможет догнать черепаху, если она начнет движение раньше него.
   Или вместе с ремарковским возвращенцем в не узнающую его родину... -- Аллюзия на роман немецкого писателя Э.М. Ремарка "Возвращение" (1931) о возвращающихся с фронта солдатах.
   И за это-то наши пальчики и пахнут ладаном. -- Аллюзия на слова известной песни А.Н. Вертинского "Ваши пальцы пахнут ладаном..." (1916).
   Каннитферштаннам история уготовляет шпицрутены. -- От ich kann nicht verstehen (нем.) -- я не понимаю, не могу понять.
   ...как бы эмиграция не оказалась не только веселой вдовой, но еще и унтер-офицерской. -- Аллюзия на оперетту Ф. Легара "Веселая вдова" и на известную реплику Городничего в "Ревизоре" Н.В. Гоголя, что унтер-офицерская вдова "сама себя высекла".
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru