Малороссійскія повѣсти, разсказанныя Грицькомъ Основьяненкомъ. Сочиненія Григорія Ѳедоровича Квитки (род. 1778 г., ум. 1843 г.). Изданіе книгопродавца-издателя Ф. А. Іоганеона. Кіевъ, 1893 г. Цѣна 75 коп. Имя автора давно пользуется очень большою извѣстностью не только на Украйнѣ, но и во всей Россіи, прославленное восхитительнымъ переложеніемъ на "козацкій" ладъ Энеиды, повѣстью Панъ Халявскій, полною неподдѣльнаго, самаго задушевнаго юмора, составляющаго отличительную и чисто-племенную черту высокоталантливаго автора. Самъ добрый панъ Грыцько Основьяненко говоритъ про свои писанія и про сочиненія пана Артемовскаго-Гулакъ: "Що, може, у иншаго. хто чытавъ, такъ и доси кышки болятъ видъ смиху, а въ иншаго,-- якъ тамъ кажутъ,-- трохы-лишенъ шапка не загоралась". Мы взяли эту фразу изъ Суплики до пана издателя, напечатанной въ альманахѣ Утренняя Звѣзда, какъ предисловіе къ повѣсти Салдацъкій натретъ (Харьковъ, 1833 г., кн. 2). Этою Супликой (просьбой) начинается и лежащая передъ нами книжка. Изъ Суплики мы считаемъ не лишнимъ привести еще нѣсколько любопытныхъ выдержекъ, которыя безъ особеннаго труда пойметъ каждый читатель, даже не бывавшій въ Малороссіи. "Дойшла до мене чутка, то ты хочетъ и въ насъ, по московській моди, збыты кныжечку... а якъ іи по нашему назваты, невлію; бо, и москали, и ти, не вмивши іи по своему назваты, зовутъ по-німецьки (альманахомъ). Такъ нехай же по нашему буде збирныкъ"... И мы, великорусскіе люди, признали, что правъ панъ Грыцько, и слово "альманахъ" замѣнили нашинскимъ "сборникъ". Далѣе про задуманный альманахъ авторъ пишетъ въ возраженіе тѣмъ, кто находитъ ненужнымъ писать малорусскою рѣчью: "Не второпаютъ по-нашему, та и ворчатъ на наши кныжки... Эта нѣшта по-чухоньски... Зачымъ печатать, когда никто не розуміе?" Гай, гай! хыба-жъ тилки и свита, то у викни?... Е ще на-свити православно хрыстыянство, то вміютъ и люблятъ по-нашому читати. Не усе-жъ для москаливъ; може-бъ треба и для насъ то-побудь, щобъ и мы... знаете, не усе... а такъ... де-то... по троху де-чого знали; а то по-нашому, такъ мы... такъ соби... де намъ за вами?... Гмъ! на догадъ буракивъ, щобъ капусты дали". Закончимъ наши выписки мудрымъ замѣчаніемъ автора: "О! добре-бъ, братику, було, якъ бы мы такъ говорили, якъ у книжкахъ пышутъ; а якъ бы ще такъ и робылы, такъ бы и не було на свити ничого луччого!" Въ лежащемъ передъ нами сборникѣ напечатано на малорусскомъ нарѣчіи четырнадцать повѣстей и въ заключеніе Листы до любезныхъ землякивъ. Въ обращеніи къ "любезнымъ землякамъ" авторъ говоритъ (мы переписываемъ великорусскою рѣчью): "Зная, какъ вы, земляки мои любезные, любите читать или слушать, когда вамъ читаютъ умную книжку, и принимать все хорошее, и видя, что мало вамъ достается такихъ книжекъ, ибо на всякую книжку деньги нужны, да и за деньги не добьешься ихъ купить, я спросилъ дозволенія высшаго начальства, такъ какъ безъ него нельзя ничего дѣлать, хотя бы ты и думалъ, что сдѣлаешь очень хорошо, и то начальство разрѣшило мнѣ обо всемъ вамъ написать и все написать по-нашему, чтобы всякому было понятно и чтобы все вы уразумѣли, не перетолковывая по-своему". И панъ Грыцько Основьянепко пишетъ своимъ "любезнымъ землякамъ" всѣмъ имъ понятною рѣчью многое, что имъ, съ дозволенія высшаго начальства, разумѣть полезно и необходимо. Еслибъ это было написано невразумительною для нихъ рѣчью и непривычнымъ имъ тономъ, то всякое писаніе осталось бы "гласомъ вопіющаго въ пустынѣ", и единеніе между двумя племенами -- родными братьями по крови, духу и религіи -- не было бы полнымъ, а на мѣсто его стала бы рознь, неизмѣнная при взаимномъ непониманіи другъ друга, при обоюдномъ нежеланіи понимать и дѣлиться мыслями вразумительною для каждаго рѣчью. Вотъ эта-то мысль всегда лежитъ въ основѣ всего, что писано Грыцькою Основьяненкомъ, землякомъ H. В. Гоголя -- славою и гордостью всей Россіи -- москвичей, "слобожанъ, та и съ гетманщины"...