Майков Валериан Николаевич
Е. В. Карнеев. Священные песнопения древнего Сиона, или стихотворное переложение псалмов, составляющих Псалтирь. Издание Кораблева и Сирякова. С.-Петербург. 1846

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Вал. Н. Майковъ.

КРИТИЧЕСКІЕ ОПЫТЫ
(1845--1847).

Изданіе журнала "Пантеонъ Литературы".

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографа И. А. Лебедева, Невскій проспектъ, д. No 8.
1889.

   

Е. В. Карнѣевъ.

Священныя пѣснопѣнія древняго Сіона, или стихотворное переложеніе псалмовъ, составляющихъ Псалтирь. Изданіе Кораблева и Сирякова. С.-Петербургъ. 1846.

   Многіе изъ нашихъ поэтовъ, отъ Ломоносова до г. Языкова включительно, переводили псалмы Давида, и все-таки нашъ церковно-славянскій переводъ остался и навсегда останется превосходнѣйшимъ переложеніемъ священной поэзіи. На это есть двѣ причины: одна заключается въ духѣ неизвѣстнаго виновника церковнаго перевода, другая -- въ свойствѣ языка, на которомъ онъ сдѣланъ. Мы полагаемъ, что въ первые вѣка христіанства, да притомъ еще у народа, по самому младенчеству своему чистаго отъ тягости многоразличныхъ земныхъ помысловъ и грѣховныхъ дѣлъ, благодатный свѣтъ священной поэзіи несравненно легче могъ проникать въ сердца и возбуждать въ нихъ то живое сочувствіе къ священнымъ письменамъ, безъ котораго такое переложеніе не можетъ быть вѣрно въ настоящемъ смыслѣ слова. Какъ бы ни былъ силенъ вѣрою человѣкъ нашего времени, никогда не превзойдти ему... что мы говоримъ, никогда не сравниться ему съ первыми христіанами въ той святой непомраченности чувствъ, которая украшала ихъ души, свободныя отъ бремени мудрствованій и сомнѣній. Таковъ человѣкъ, что ничто пережитое не уничтожается съ корнемъ въ его умѣ и сердцѣ! Таково и человѣчество въ своемъ вѣчномъ развитіи: никакая мысль, охватившая умы, никакое чувство, двигавшее народы въ извѣстный періодъ времени, не исчезаетъ безъ слѣдовъ, безъ осадка, часто почти невидимаго, по ничѣмъ не истребимаго! Этотъ-то осадокъ, заодно съ новыми элементами жизни, непрерывно уменьшаетъ въ немъ сочувствіе ко многимъ предметамъ, имѣвшимъ въ свое время силу, по видимому, несокрушимую. Развитіе матеріальныхъ благъ и свободнаго мышленія -- вотъ что съ каждымъ днемъ удаляетъ насъ отъ той безгрѣховной чистоты, которая, въ первыя времена христіанства, приводила благостыню въ сердца народовъ-новобранцевъ, въ сердца, не отягченныя обиліемъ вещественныхъ нуждъ и сомнѣніями кичливаго разума. Тогда притекали къ ней съ младенчески-пламенною любовію, нынѣ -- съ трепетомъ погрѣшившихъ. Итакъ, помянутое живое сочувствіе умалено въ насъ тяготою прожитыхъ опытовъ и новыхъ суетныхъ стремленій.
   Вотъ первая причина, по которой преимущество зиждительной силы (въ той мѣрѣ, какъ она должна быть въ переводчикѣ) всегда останется за церковно-славянскимъ переложеніемъ Псалтири. Всѣмъ извѣстны мнигіе прекрасные переводы псалмовъ, существующіе на русскомъ языкѣ; но если разобрать ихъ со вниманіемъ, нельзя не замѣтить въ нихъ того недостатка сочувствія, о которомъ мы упомянули; прочтешь новый переводъ, полюбуешься нѣкоторыми красотами (большею частью несвойственными предмету и принадлежащими личности и эпохѣ переводчика) и -- вспомнишь о церковнославянскомъ текстѣ, какъ о высотѣ недосягаемой. Но никогда не случалось намъ такъ сильно убѣждаться въ неподражаемой красотѣ его, какъ теперь, при чтеніи "Священныхъ пѣснопѣній древняго Сіона". Такъ все въ этой книгѣ холодно, сухо, что мы давно уже не встрѣчали грамотныхъ стиховъ болѣе прозаическаго свойства. Вотъ, напримѣръ, XIV-й псаломъ, тотъ самый, который былъ уже переведенъ г. Языковымъ ("Кому, о Господи, доступны Твои Сіонски высоты" и up.); каково читать его вотъ въ такомъ видѣ (стр. 26):
   
   "Кто, Господи, въ твоемъ жилищѣ водворится,
   Кто на святой горѣ Твоей посмѣетъ жить?
   Тотъ, кто всю жизнь свою быть непорочнымъ тщится,
   Кто правду, истину въ душѣ своей хранитъ,
   Языкъ отъ клеветы удерживать умѣетъ,
   Зла ближнимъ не творитъ и въ срамъ не вводитъ ихъ;
   Тотъ, кто крамольниковъ лукавыхъ презираетъ,
   Боящимся Творца честь любитъ воздавать,
   Клянется ближнему и въ вѣкъ не измѣняетъ;
   Сребра въ ростъ никому не смѣетъ отдавать
   И не беретъ даровъ невинному въ обиду;
   Кто поступаетъ такъ, неколебимъ во вѣкъ.
   
   И на всѣхъ трехъ-стахъ-тридцати страницахъ "Священныхъ пѣснопѣній" нѣтъ ни одного стиха, который не поражалъ бы васъ такою же прозаичностью. Подтверждать этого сужденія выписками не возможно, ибо въ немъ нѣтъ и тѣни преувеличевія, такъ что подтвердить его вполнѣ можетъ только сама книга въ триста-тридцать страницъ...
   Вторая причина превосходства церковно-славянскаго перевода Псалтири, какъ сказано выше, заключается въ языкѣ. Вопервыхъ, языкъ, на которомъ написаны наши церковныя книги, какъ рѣчь народа, еще не достигшаго періода полнаго развитія умственныхъ силъ, поражаетъ обаяніемъ живописныхъ образовъ, еще не замѣнившихся отвлеченными терминами, условными іероглифами. Нѣтъ нужды доказывать, что такой языкъ вообще заключаетъ въ себѣ болѣе поэзіи и въ особенности удобнѣе нашего новаго языка для передачи восточнаго характера формы святыхъ чувствъ и мыслей псалмопѣвца. Вовторыхъ, сознавая сказанное выше о сочувствіи къ священной поэзіи, мы не можемъ не ощущать какой-то удивительной гармоніи между ея предметомъ и древнимъ нарѣчіемъ, отжившимъ вмѣстѣ съ чистотою чувства, мыслей и стремленій младенческихъ обществъ первыхъ временъ христіанства.
   Новѣйшіе переводчики псалмовъ большею частью ложно понимаютъ прелесть древняго церковно-славянскаго языка. Нѣкоторые даже и вовсе не понимаютъ ея, полагая, что стоитъ только употреблять обветшалыя формы рѣчи и стихотворные обороты для того, чтобъ приблизиться къ дивной красотѣ нашего церковнаго перевода. Не сомнѣваемся, что такъ думаетъ и авторъ книги, изданной гг. Кораблевымъ и Сиряковымъ: его языкъ блѣденъ и водянъ до усыпительности; слѣдовательно, напрасно было бы искать въ немъ и тѣни близости къ языку церковно-славянскому. А между тѣмъ языкъ новаго пролагателя переполненъ устарѣлыми формами русскаго языка и русской версификаціи, и нельзя не подозрѣвать, что человѣкъ, издавшій свои стихотворенія въ текущемъ 1846 году, впалъ въ такую странность единственно отъ плохаго уразумѣнія сущности красотъ, подъ которыя хотѣлъ поддѣлаться. Какъ объяснить себѣ иначе стихи, подобные слѣдующимъ:
   
   Съ Тобой, мой Богъ, могу я стѣны прелѣзать (стр. '33).
   Меня объяли псы, мной злые овладѣли (стр. 43).
   Сосѣдямъ стали мы въ посмѣшище поносно (стр. 176).
   О, Боже, отъ меня потщись не удаляться! (стр. 153)
   
   Самую тяжелость стиха авторъ, кажется, считалъ весьма приличною предмету, и потому усыпалъ свое преложеніе стихами, подобными слѣдующимъ:
   
   Не возметъ ничего съ собой онъ умирая,
   И слава въ слѣдъ за нимъ не пойдетъ на тотъ свѣтъ.
   Пока живъ, всякъ его возноситъ ублажая (стр. 105).
   
   Или:
   
   Ты землю утвердилъ, какъ будто на столпѣ,
   Дабы во вѣкъ и въ вѣкъ она не колебалась (стр. 227).
   
   Или:
   
   Великъ Іегова, Царь царей, Богъ надъ богами!
   Горъ высота, концы земли въ Его рукѣ (стр. 208).
   
   Послѣ этого спрашивается: чѣмъ новый переводъ 1846 года лучше перевода, сдѣланнаго Сумароковымъ восемьдесятъ лѣтъ тому назадъ? Для тѣхъ, кому не случалось читать этой старины, выписываемъ переведенное Сумароковымъ мѣсто, напримѣръ, изъ ХХІ-го псалма:
   
   Волы Васански мя объяли,
   На мя свирѣпы львы рычатъ,
   Лукавства пышно возсіяли,
   Законы праведны молчать.
   Но я надѣюся на Бога:
   Щитъ Онъ и сира, и убога;
   Надѣюсь твердо на него:
   Пускай зіяетъ ложь и злоба
   И мнѣ отворитъ двери гроба,
   Гоня изъ свѣта мя сего.
   Мя люты тигры окружаютъ
   И разорвать меня хотятъ,
   Гордясь меня уничтожаютъ
   И благу моему претятъ;
   Дѣлятъ они мои одежды.
   Стремясь лишить мя всей надежды;
   Но Богъ отъ нихъ меня спасетъ,
   И скоро ангелъ ихъ погонитъ
   И острый мечъ на нихъ преклонитъ,
   Меня Всевышній вознесетъ *).
   *) Списано съ текста второго (Новиковскаго) изданія Сочиненій Сумарокова, часть I, стр. 25.
   
   А вотъ то же мѣсто въ изданіи гг. Кораблева и Сирякова:
   
   Изсохли силы всѣ, какъ черепъ, онѣмѣли;
   Языкъ прильнулъ къ устамъ;
   Ты въ персть привелъ меня;
   Меня объяли псы, мной злые овладѣли,
   Пронзили руки мнѣ и ноги, не щадя,
   И всѣ они мои пересчитали кости:
   Глядятъ -- и зрѣлище мнятъ дѣлать изъ меня;
   Одежды по себѣ дѣлягъ и жребій мечутъ.
   Но ты меня, Господь, въ сиротствѣ не оставь!
   Будь въ помощь мнѣ: пусть злыхъ людей мечемъ увѣчутъ:
   Меня жь, мой Богъ, отъ пса и отъ меча избавь,
   Отъ буйвола роговъ, отъ пасти льва избави!
   Тебя я въ совмищахъ средь братьевъ исповѣмъ (стр. 43).
   
   Новая орѳографія; а языкъ и версификація совершенно сумароковскіе!..
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru