Майков Валериан Николаевич
Исследование о риторике в ее наукообразном содержании и в отношениях, какие имеет она к общей теории слова и к логике. Сочинение Константина Зеленецкого. Одесса. 1846

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Вал. Н. Майковъ.

КРИТИЧЕСКІЕ ОПЫТЫ
(1845--1847).

Изданіе журнала "Пантеонъ Литературы".

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографа И. А. Лебедева, Невскій проспектъ, д. No 8.
1889.

   

Изслѣдованіе о реторикѣ въ ея наукообразномъ содержаніи и въ отношеніяхъ, какія имѣетъ она къ общей теоріи слова и къ логикѣ. Сочиненіе Константина Зеленецкаго. Одесса. 1846.

   Тотъ же дуализмъ и тѣ же несообразности, только въ другой формѣ. Авторъ "Изслѣдованія о реторикѣ" имѣетъ то неоспоримое преимущество предъ авторомъ разсужденія "О дарѣ слова", что ни ученость его, ни умѣнье писать по русски не могутъ быть подвергнуты никакому сомнѣнію. Относительно же направленія и образа мыслей сочиненіе г. Константина Зеленецкаго представляетъ точно такія же противорѣчія, какъ и сочиненіе г. Карла Горегляда-Выласскаго.
   "Изслѣдованіе о реторикѣ" заключаетъ въ себѣ отдѣльныя части: въ первой указывается на историческое развитіе этой науки у древнихъ и въ новыя времена, во второй авторъ излагаетъ свои собственныя понятія о наукообразномъ содержаніи реторики и объ отношеніяхъ ея къ общей теоріи слова и къ логикѣ. Эти двѣ части находятся между собою въ рѣзкой противоположности, и взаимное ихъ отношеніе указываетъ на эклектическое направленіе автора, соединившаго въ своемъ сочиненіи двѣ теоріи, изъ которыхъ одна безусловно отрицаетъ другую. Историческая часть "Изслѣдованія" написана подъ вліяніемъ современныхъ идей о реторикѣ и обнаруживаетъ въ авторѣ не только близкое и основательное знакомство съ судьбами этой науки въ разныя эпохи ея существованія, но и довольно вѣрный взглядъ на существенные недостатки того направленія и той методы, по которымъ составлены всѣ прежнія классическія руководства. Въ догматической же части своего разсужденія г. Константинъ Зеленецкій является ревностнымъ приверженцемъ прежней реторической школы и подъ прикрытіемъ строго-научной формы и діалектическаго вывода идей развиваетъ такія понятія и начала, которыя отличаются только въ самыхъ незначительныхъ частностяхъ отъ понятій и началъ, излагаемыхъ въ руководствахъ Бургія, Блера, Кошанскаго et comp.
   Сочиненіе г. Константина Зеленецкаго представляетъ намъ новое доказательство того необыкновеннаго упорства, съ которымъ защищаютъ всегда свое право на существованіе старые понятія и предразсудки. При видѣ этого упорства нельзя не сознаться, что въ сферѣ идей давность владѣнія доставляетъ еще большія преимущества, нежели въ сферѣ юридическихъ отношеній. Если какому-либо ученію, ложному по своей односторонности или по самому основанію, удалось одинъ разъ быть признану людьми за истину и пользоваться выгодами такого признанія въ теченіе извѣстнаго времени, то уже этимъ самымъ ученіе это пріобрѣтаетъ необыкновенную силу для охраненія своего бытія и для противодѣйствія напору новыхъ идей и новыхъ стремленій. Господство предразсудковъ надъ людьми болѣе прочно, нежели, какъ думаютъ обыкновенно, и всякая ложная мысль, успѣвшая утвердиться въ сознаніи человѣчества, можетъ быть искоренена не иначе, какъ послѣ долговременныхъ и тяжкихъ усилій со стороны ея противниковъ. Совершенно несправедлива поэтому та утѣшительная теорія, на основаніи которой истинѣ отбитъ только высказаться и появиться на свѣтъ, чтобъ увлечь за собою человѣчество и побѣдить противоположную ей ложь. Подобныя побѣды не достаются такъ легко и мирно, и дѣйствительность на каждомъ шагу противорѣчитъ этой теоріи. Мы видимъ безпрестанно, что если новой идеѣ и удастся смѣнить въ общественномъ сознаніи идею старую и ложную, то не иначе, какъ послѣ продолжительной и жаркой борьбы, гдѣ упорство, съ которымъ одна сторона защищаетъ свое бытіе, ничѣмъ не уступаетъ энергіи, съ которою отстаиваетъ другая сторона свое право на исключительное господство. Всегда въ подобныхъ случаяхъ мы встрѣчаемъ одно и то же явленіе:

Здѣсь натискъ пламенный, а тамъ отпоръ суровый,

   и этотъ суровый отпоръ бываетъ иногда такъ силенъ, что иная истина въ теченіе столѣтій остается не признанною человѣчествомъ и бываетъ принуждена, для того, чтобы приготовить себѣ полное торжество въ будущемъ, отказаться отъ всякаго притязанія на безусловное господство въ настоящемъ и согласиться на самыя невыгодныя и недостойныя ея уступки въ пользу существующихъ предразсудковъ. На подобныя сдѣлки, съ своей стороны, соглашаются весьма охотно послѣдователи устарѣлыхъ и ложныхъ ученій, какъ скоро начинаютъ сознавать, что принципы, ими защищаемые, уже осуждены на смерть, что паденіе ихъ теорій неизбѣжно, и что будущность должна неминуемо рѣшить споръ въ пользу ихъ противниковъ. Еслибъ эти люди могли дѣйствовать добросовѣстно и смѣло, то они должны были бы избрать одно изъ двухъ: или рѣшительно отречься отъ прежнихъ своихъ заблужденій и перейдти не краснѣя въ ряды своихъ противниковъ, или погибнуть, защищая ту идею, которую они считаютъ справедливою, и тогда не соглашаться уже ни въ какомъ случаѣ на малодушное ея искаженіе. Но для подобнаго выбора имъ по большей части не достаетъ то надлежащаго самоотверженія, то надлежащей смѣлости; они предпочитаютъ въ такихъ случаяхъ держаться благоразумной середины и, чувствуя невозможность отстоять свое ученіе во всей его полнотѣ, стараются по крайней мѣрѣ продлить какъ можно болѣе его существованіе, соглашаясь мало по малу на извѣстныя уступки въ пользу своихъ противниковъ и жертвуя такимъ образомъ одною половиной своихъ убѣжденій для того, чтобы спасти другую. Подобныя капитуляціи между старыми и новыми идеями въ настоящее время въ большомъ ходу, и онѣ-то даютъ начало тѣмъ двуличнымъ ученіямъ, въ которыхъ какъ ложь, такъ и истина, получаютъ для себя извѣстное, опредѣленное мѣсто и соглашаются на взаимное признаніе, не смотря на то, что въ существѣ своемъ отрицаютъ другъ друга. На эти соединенія не надо смотрѣть, какъ на истинное и необходимое примиреніе между различными сторонами одной и той же идеи, сторонами, которыя не исключаютъ, а дополняютъ одна другую и отказываются отъ своей исключительности и односторонности для того, чтобъ образовать въ сліяніи своемъ одно органическое цѣлое. Напротивъ, тѣ эклектическія соединенія, о которыхъ мы говоримъ, суть не болѣе, какъ соединенія внѣшнія, искусственныя, гдѣ начала самыя противоположныя и непримиримыя связываются между собою связью чисто механическою.
   Ученіе о реторикѣ въ нынѣшнемъ его состояніи представляетъ безпрестанные примѣры подобныхъ капитуляцій и сдѣлокъ между погибающими предразсудками и еще не вполнѣ признанными истинами. Съ одной стороны, тѣ схоластическія понятія объ этой наукѣ, которыя нѣкогда господствовали исключительно и безспорно и проповѣдывались молодымъ поколѣніямъ во всѣхъ школахъ Европы, потеряли уже нынѣ свою силу и свой авторитетъ и, подвергшись критическому изслѣдованію, не сумѣли никакъ оправдать свое бытіе и доказать разумность своихъ притязаній. Но, съ другой стороны, хотя современные взгляды на реторику уже и поколебали безусловное вѣрованіе въ прежніе авторитеты, хотя они и нашли себѣ жаркихъ и ревностныхъ приверженцевъ во всѣхъ странахъ Европы, однакожь ихъ нельзя еще назвать аксіомами общепризнанными и несомнительными. При такомъ положеніи вещей весьма понятно, что приверженцы схоластической реторики до сихъ поръ еще весьма многочисленны, что они не считаютъ своего дѣла совершенно проиграннымъ и упорно защищаютъ дорогое имъ ученіе, соглашаясь на уступки не иначе, какъ мало по малу и только въ случаѣ крайней необходимости. Сначала, они съ чрезвычайнымъ презрѣніемъ смотрѣли на своихъ противниковъ и надѣялись безъ большого труда поддержать владычество своихъ теорій. Впослѣдствіи времени, видя, что противныя мнѣнія распространялись съ каждымъ днемъ болѣе и болѣе, они уже рѣшились посягнуть на неприкосновенность своего ученія и выкинуть изъ него положенія, слишкомъ очевидно нелѣпыя, сохранивъ всѣ другія, находящіяся однако съ первыми въ тѣсной связи. Первый и блистательный примѣръ подобныхъ сдѣлокъ подалъ Блеръ, руководство котораго остается и до сихъ поръ лучшимъ образцомъ искусства удовлетворять въ одно и то же время и предразсудкамъ старовѣровъ, и требованіямъ новаторовъ. Успѣхъ Блера вызвалъ за собою безчисленное множество подражателей, которые всѣ съ большею или меньшею удачей слѣдовали тому же дуалистическому направленію. У насъ это направленіе нашло для себя также многихъ защитни ковъ, и мы могли бы назвать еще множество попытокъ, сдѣланныхъ съ тою же цѣлью. Къ числу такихъ попытокъ должно быть отнесено и вышедшее нынѣ "Изслѣдованіе о реторикѣ".
   Главная задача г. Константина Зеленецкаго состояла, кажется. въ томъ, чтобы показать разумное основаніе старыхъ понятій о реторикѣ и облечь въ строгую логическую форму положенія прежнихъ учебниковъ, положенія, излагавшіяся по большей части безсвязно и безотчетно. Въ этомъ стремленіи къ развитію и доказательству такихъ началъ, которыя провозглашались прежде, какъ истины несомнѣнныя и вовсе не требующія доказательствъ, обнаруживается несомнѣнное превосходство гКонстантина Зеленецкаго надъ всѣми его предшественниками на этомъ поприщѣ; но это же самое обстоятельство заставляетъ насъ признать его трудъ не заслуживающимъ одобренія. Г. Константинъ Зеленецкій руководствовался, по видимому, въ своихъ изслѣдованіяхъ знаменитою формулой современной философіи: "что разумно, то дѣйствительно, и что дѣйствительно, то разумно"; но формулу эту онъ понимаетъ такъ, что въ дѣйствительности не должно быть ни одного такого явленія, которое не могло бы оправдать себя передъ разумомъ и доказать законность своего существованія. Мы также совершенно согласны, что нѣтъ такой нелѣпости, въ которой, при помощи искусной діалектики, не удалось бы умному человѣку отыскать критеріумъ истины и признакъ разумности, особенно, если употреблять при этомъ процессѣ ту методу, которой слѣдуетъ г. Константинъ Зеленецкій. По общимъ понятіямъ объ этомъ предметѣ, доказать разумность какого-либо явленія значитъ показать, что это явленіе вытекаетъ, какъ необходимое послѣдствіе, изъ такого начала, разумность котораго сама по себѣ очевидна и несомнѣнна. Но г. Константинъ Зеленецкій думаетъ объ этомъ иначе и употребляетъ свой собственный, чрезвычайно оригинальный способъ: опредѣляя наукообразное содержаніе реторики и логики, авторъ доказываетъ справедливость своихъ опредѣленій тѣмъ, что понятія его о реторикѣ обусловливаются необходимо понятіями его о логикѣ, и на оборотъ. Не значитъ ли это то же самое, что взять одно уравненіе съ двумя неизвѣстными и разрѣшить его такимъ образомъ: х + у = 10? Кошанскій полагаетъ, х означаетъ шесть; Кизеветтеръ и Бахманъ думаютъ, что у равняется четыремъ; эти рѣшенія совершенно справедливы, потому что дѣйствительно шесть и четыре составляютъ десять. Не правда ли, такая метода весьма проста и удобна? Всякому извѣстно, съ какимъ успѣхомъ употребляютъ ее обыкновенно тѣ добросовѣстные оптимисты, которые, желая оправдать чѣмъ-нибудь свое безусловное поклоненіе факту, доказываютъ весьма удовлетворительными доводами, что въ явленіяхъ современной дѣйствительности вполнѣ уже осуществилась идея абсолютной правды, и что, слѣдовательно, всѣ разсужденія о прогрессѣ и реформахъ суть не что иное, какъ вздорныя мечты и химеры, не имѣющія никакой цѣны въ глазахъ людей положительныхъ.
   Составъ и раздѣленіе логики, наукъ словесныхъ вообще и въ особенности реторики у г. Константина Зеленецкаго опредѣлены точно также, какъ они опредѣлены въ учебникахъ Котанскаго и Кизеветтера, съ небольшими только отступленіями, не заключающими впрочемъ въ себѣ никакихъ существенныхъ отличій. Въ послѣдней главѣ своего сочиненія: "О реторикѣ и логикѣ въ педагогическомъ отношеніи", онъ также, слѣдуя однажды принятой имъ методѣ, доказываетъ разумность существующаго нынѣ порядка вещей и совершенное соотвѣтствіе его истиннымъ началамъ педагогіи. При такомъ направленіи трудъ г. Константина Зеленецкаго, не заключая въ себѣ ничего особенно новаго сравнительно съ прежними нашими реториками, могъ бы быть отнесенъ къ числу тѣхъ безполезныхъ и вмѣстѣ безвредныхъ трудовъ, которые безпрестанно появляются въ вашей литературѣ, не возбуждая ни малѣйшаго шума и не обращая на себя особеннаго вниманія критики. Но несомнѣнная ученость автора, наукообразность всѣхъ его выводовъ и претензіи на современность взглядовъ придаютъ "Изслѣдованію о реторикѣ" значеніе не столь ничтожное, какое легко можетъ быть приписано ему съ перваго взгляда.
   Употреблять свой умъ и свое діалектическое искусство на служеніе ложнымъ и отжившимъ свой вѣкъ теоріямъ и выдавать устарѣлые понятія и предразсудки за идеи современныя, совершенно согласныя съ требованіями новѣйшей науки, считаемъ мы дѣломъ весьма неблаговиднымъ. Въ этомъ отношеніи мы готовы даже отдать предпочтеніе "Реторикѣ" Кошанскаго надъ сочиненіемъ г. Константина Зеленецкаго. Руководство Кошанскаго, не смотря на свою общеупотребительность, въ наше время не можетъ имѣть слишкомъ дурного вліянія на молодыя поколѣнія, на тѣхъ, по крайней мѣрѣ, юношей, которые не преклоняются рабски предъ авторитетомъ учителя и не принимаютъ на слово всего того, что слышатъ въ классѣ или читаютъ въ учебникѣ. На такихъ людей, повторяемъ, книга Кошанскаго не можетъ производить дурного вліянія, потому что произвольность и плохая форма правилъ, въ ней излагаемыхъ, кидаются всякому въ глаза и представляютъ слиткомъ богатое поприще для остроумія. Напротивъ, сочиненія, подобныя "Изслѣдованію о реторикѣ", развивая тѣ же самыя понятія въ научной формѣ и толкуя безпрестанно о современныхъ идеяхъ и современной философіи, легко могутъ ввести неопытныхъ юношей въ заблужденія относительно сущности современныхъ идей. Нѣтъ никакого сомнѣнія, что въ числѣ молодыхъ и даже немолодыхъ читателей г. Константина Зеленецкаго найдется весьма много такихъ, которыхъ обманутъ тонъ и форма этого сочиненія, и которые въ самомъ дѣлѣ повѣрятъ, что авторъ смотритъ на свой предметъ съ точки зрѣнія современныхъ ученій. Мы не хотимъ нисколько сомнѣваться въ добромъ намѣреніи г.Константина Зеленецкаго, и потому твердо увѣрены, что онъ и самъ не радъ будетъ, если книга его подастъ поводъ къ такимъ страннымъ quiproquo, и если успѣхами и распространеніемъ своего ученія онъ будетъ обязанъ единственно неопытности своихъ читателей.
   Въ заключеніе считаемъ нелишнимъ выписать здѣсь изъ "Изслѣдованія о реторикѣ" одно мѣсто, которое можетъ служить прекраснымъ образцомъ историческаго безпристрастія и вѣрности сужденій. Отзываясь вообще довольно строго о всѣхъ прежнихъ руководствахъ къ реторикѣ, г. Константинъ Зеленецкій щадитъ только одно изъ нихъ -- руководство Кошанскаго, и не раздѣляетъ вовсе общаго мнѣнія на счетъ заслугъ этого писателя и достоинства его сочиненій. По словамъ г. Константина Зеленецкаго, "главная заслуга и достоинство Кошанскаго состоятъ еще въ томъ, что онъ, какъ человѣкъ съ умомъ яснымъ и положительнымъ, съ умомъ русскимъ, привелъ всѣ сбивчивыя ученія и толки старинныхъ реторикъ къ положеніямъ, сознаннымъ опредѣлительно и строго" (стр. 43). Да послужатъ эти слова примѣромъ и урокомъ для молодыхъ писателей, которые дерзаютъ весьма часто говорить съ неуваженіемъ объ одномъ изъ достойнѣйшихъ дѣятелей на поприщѣ русской педагогіи!
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru