Профессор В. В. Сиповский, написавший много книг по истории русской литературы, понял, наконец, что он бродил во мраке. Загорелась заря коммунизма -- и он прозрел. Интеллигент, некогда объяснявший в своих учебниках, что Татьяна есть идеальный тип русской женщины, что Гоголь знаменит своим реализмом, вдруг ударил себя в грудь, отрекся от своего темного буржуазного прошлого и спешно превратился в "буревестника". С озлоблением, неожиданным для учителя словесности, проклинает он разложившееся интеллигентское искусство, упавшее до Брюсова и Блока -- славословит великую пролетарскую поэзию. Он пишет вдохновенное исследование о новых рабоче-крестьянских поэтах, сильных и здоровых, несущих новую жизнь и новую литературу [Проф. В. В. Сиповский. Поэзия народа. Пролетарская и крестьянская лирика наших дней. Книг-во "Сеятель". Петроград].
Схема развития нашей словесности у профессора Сиповского привлекательно проста. Сначала была поэзия "массовая" или "соборная", потом на этой древней "первобытной поэзии" "стала нарастать" другая -- "поэзия индивидуализма" -- она же "поэзия интеллигентская". Первая -- подлинная, ибо ее творит душа народа, вторая -- ложная и беспочвенная, ибо личность оторвалась от массы. Царство псевдолитературы продолжалось примерно с 15-го века до большевистской революции. Какое долгое недоразумение!
Наконец, интеллигентская литература поняла свою ошибку и стала себя изживать.
"Отравленная ядовитыми напитками Монмартра (!!) она то прильнет жадными устами к "поэзии земли", то пытается свою истощенную чахоточную грудь оживить молодыми восторгами "бури и натиска" пролетарской поэзии. Тщетны усилия. Она не оживет, а больными устами своими только заражает поэзию здоровой жизни".
Кающийся интеллигент -- одно из самых жутких явлений русской действительности: в неистовстве топчет он свои недавние кумиры, кликушествует, сквернословит и надрывается.
Образно изображает Сиповский "декаданс" интеллигенции: Бальмонт "вдруг затрепыхался как засыпающий окунь в корзине. Затрепыхался и обессилел". Блок "остановился на перекрестке и в воротник упрятал нос. Куда идти? Где спасенье? Вдруг "трах-тарах-тах-тах" Петруха выпалил в Катьку -- "незнакомку, падучую звезду". Вот тебе и "нечаянная радость". Вот тебе и прогулка по Невскому" и т. д.
Так же глумится он и над З. Гиппиус, Сологубом, Брюсовым. "Крохоборство", "трупный запах", "кривляние" и пр. Этому кладбищу противопоставляется поэзия жизни -- великое "творчество коллектива". Интеллигенты были личностями -- погибли на Монмартре, пролетарские поэты -- безличны, и в этом их гениальность. Теперь сам народ сочиняет стихи.
Далее идут монографии -- гимноподобные -- об отдельных массовых поэтах. Ограничимся немногими цитатами.
1. Филипченко "самый напряженный, самый трагический певец среди пролетарских поэтов. Он -- пророк, суровый и пр. Он преисполнен возвышенным пафосом... Титанический размах фантазии" и т. д.
Как на жертвенниках тела и крови святые сосуды
Матерей утробы святые
Жизни рождают на века молодых, --
Жизни для смен поколений прохожих
Всюду и всюду!
2. Гастев. "Ординален своим стилем. Пишет ритмической прозой. Это выходит очень красиво. Настоящий поэт".
Новое било, мятежное звало, шумное бурное дерзко будило
До блесков пурпурных зари, до криков надсадных гудка поднялся
Искал я и слушал, тревогу хотел разгадать, сердца хотел я понять перебои.
3. Садофьев. "Один из талантливейших поэтов нашего времени, прекрасно владеющий стихом".
"Великий Хам":
Все палаты, все чертоги,
Учрежденья,
Управленья
Поломал -- загрязнил.
Все притоны красоты,
Ткани дерзостной мечты осквернил!
4. Кириллов. "Поэт большой экспрессивности. Диапазон его творчества широк -- сказки его то "багряные", "приподымающие настроения", то "вешне-голубые".
Бог:
Увидит мир иной --
Скажет с грустью и тоской:
"Люди сами стали боги!"
И уйдет в свои чертоги --
На покой...
5. Герасимов. "Резко выраженный индивидуалист". Неожиданно! А как же коллектив и массовая душа? Оказывается, что "поэт жизни" скромно подражает мертвенному интеллигенту Брюсову!
Хорошо он про себя:
Родила на заводе зычном
Меня под машиною мать.
Пламень жгучий и хлесткий
Надо мною свисал!
Я электрическую соску
Губами жадно присосал.
После этих перлов новой поэзии профессор В. Сиповский заканчивает: "Неоспоримое торжество марксизма, этой новой религии, которой суждено сменить все прежние -- вот сущность миросозерцания, воодушевляющего эту поэзию. И то обстоятельство, что эта поэзия -- создание трудового народа, -- гарантия ее неувядаемой силы".