Муравьев Михаил Никитич
М. П. Алексеев. Ранние английские истолкователи русской поэзии (Отрывок)

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    1. Англия и русская литература XVIII века.— Переводчики с русского языка в Англии и первые критические отзывы о произведениях русского художественного слова.— Русские писатели в Лондоне — от сатирика А. Д. Кантемира до одописца В. П. Петрова.— "Успех Бритской музы" (1776).— Послание М. П. Муравьева к В. П. Петрову

М. П. Алексеев

Ранние английские истолкователи русской поэзии (Отрывок)

   Литературное наследство. Том 91.
   Русско-английские литературные связи (XVIII -- первая половина XIX века)
   М., "Наука", 1982
  

Глава II

РАННИЕ АНГЛИЙСКИЕ ИСТОЛКОВАТЕЛИ РУССКОЙ ПОЭЗИИ

1. Англия и русская литература XVIII века.-- Переводчики с русского языка в Англии и первые критические отзывы о произведениях русского художественного слова.-- Русские писатели в Лондоне -- от сатирика А. Д. Кантемира до одописца В. П. Петрова.-- "Успех Бритской музы" (1776).-- Послание М. П. Муравьева к В. П. Петрову

  
   Об успехах русского просвещения, науки и словесности любознательные английские читатели XVIII в. узнавали главным образом из французских источников, но эти данные были неполными и односторонними. Личные отношения и переписка между английскими и русскими писателями в этот период отсутствовали почти вовсе.
   Антиох Кантемир, несколько лет живший в Лондоне в качестве русского посла (1732--1738), не был еще в Англии представителем русской литературы. Как поэта и сатирика Кантемира более оценили во Франции, хотя именно в Лондоне двумя изданиями вышли в свет в 1749--1750 гг. кантемировские "Сатиры" во французском переводе аббата Гуаско с биографическим очерком его покойного друга1. Не вполне выясненным следует считать вопрос о том, почему издание этой французской книги осуществлено было именно в Лондоне (если это обозначение не было фальшивым) и какова роль в этом предприятии знаменитого французского приятеля Кантемира, "англомана" Монтескье, будто бы предложившего этот проект2. Хотя "Сатиры", переведенные с русского, по-видимому, находили своих английских читателей еще в конце XVIII в. (заключаем об этом из любопытной надписи на экземпляре "Сатир", хранящемся в Британском музее, сделанной рукой ее прежнего владельца S. W Musgrave, 23 July 1790)3, нам неизвестны отклики на это двукратное лондонское издание в английской периодической печати.
   Мы ничего не знаем и о том, был ли Кантемир в период своей лондонской жизни лично знаком с кем-либо из современных ему английских писателей, хотя сочинения большинства из них находились в его библиотеке, и он сохранял к ним интерес до конца своей жизни4
   Вне литературных знакомств, по-видимому, остались и другие немногочисленные русские писатели XVIII в., ездившие в Англию. Напомним, например, поэта Василия Петровича Петрова (1736--1799), прожившего в Англии около двух лет. В 1796 г. Петров был определен переводчиком при кабинете и чтецом Екатерины II; в 1772 г. по настоятельной своей просьбе он был отправлен в Англию, откуда вернулся в 1774 г. и получил назначение на должность библиотекаря императрицы5. В Англии жил он вместе с Г. И. Силовым, посланным туда для изучения математики. В своем первом послании к Силову Петров характеризует его в стихах, которые могли бы быть полностью отнесены и к нему самому:
  
   Щастливое дитя незнатного отца,
   Что рос, играл, гулял и с Сарских гор катался,
   И Темзы на брегах вдруг с музами спознался6.
  
   К сожалению жизнь Петрова в Англии известна мало; об этом ничего не говорится в биографии поэта, написанной его сыном7, и в статье И. А. Шляпкина, составленной на основании неизданных писем Петрова8. Шляпкин, правда, утверждает, что "Петров скоро изучил английский язык и близко сошелся со многими знатными англичанами, которые за его наружность называли его "вывеской здоровья", хотя сам Петров постоянно жаловался на свои недуги"9, но не разъясняет, каких именно лиц он имеет в виду. Из стихотворений Петрова и, в частности, из его посланий Силову видно, что оба приятеля в течение двух лет, проведенных ими в Англии, основательно изучали английскую литературу; одно из пожеланий другу поэт выразил в следующих стихах:
  
   ...терпи и достигай терпеньем совершенства,
   Да щедрыя в тебе природы огнь горит,
   Да Росску грудь умов британских луч зарит...
  
   и продолжал далее:
  
   Встревоженну тоской ты мысль угомони,
   И нежный слух в мое вещанье приклони.
   Меж сладких твоего глаголов Адиссона,
  
   Меж истинн грозного добротою Катона,
   Дай место сим строкам; за важны их сочти:
   В них дружества черты: внимательно прочти10.
  
   Петров изучал Мильтона (он перевел прозой три песни "Потерянного рая", которыми полвека спустя особо интересовался П. А. Вяземский, задумывавший издать творения Петрова и написать о нем статью11), Аддисона, трагедию которого "Катон" ("Cato", 1713) он особо ценил, А. Попа (посланиям которого он подражал в своей эпистоле "К ... из Лондона"). В 1774 г. Петров по распоряжению Екатерины II покинул Лондон12 и возвратился в Петербург, совершив короткое путешествие по Франции, Италии и Германии. Он вывез с собой из Англии хорошее знакомство с английской поэзией, но, по-видимому, не стал известен тогдашним английским поэтам и критикам: никакие упоминания о Петрове в современной ему английской печати и литературных документах той эпохи нам неизвестны. Несколько английских переводов его стихотворений сделаны были лишь в начале XIX в.
   В бумагах Михаила Никитича Муравьева (1757--1807), видного общественного деятеля, литератора и поэта последних десятилетий XVIII в., долго хранилось неопубликованным стихотворное послание его к В. П. Петрову 1778 г., озаглавлено оно: "Успех бритской <т. е. британской> музы", потому что в нем, главным образом идет речь о воздействии английской поэзии на творчество Петрова, не так давно вернувшегося из Великобритании; при этом Муравьев допускает, что если бы Петров дольше жил на берегах Тамизы (т. е. Темзы), то он и здесь прославился бы своими стихами, поскольку он был усердным "чтителем" выдающихся английских поэтов. Это послание М. Н. Муравьева, лишь недавно обнаруженное и напечатанное по автографу, представляет для нас несомненный интерес: в нем даются характеристики ряда прославленных английских поэтов, творения которых сам Муравьев, безусловно, знал не только понаслышке, и отчетливо чувствуется также тенденция автора связать в своих прославлениях питомцев британских и русских муз.
   М. Н. Муравьев лично знал Петрова (хотя едва ли был ему близок) и отдавал ему должное как русскому поэту, знавшему английский язык (как и многие другие западноевропейские), которого он хотел считать также знатоком английской поэзии. "Заметно по его образу мыслить и чувствовать, что он жил в Англии",-- писал Муравьев о В. П. Петрове в одной из своих заметок13. О том же идет речь в названном стихотворении.
   Приводим это послание М. Н. Муравьева:
  
   Успех Бритской музы к В. П. Петрову
  
   О ты, чей гордый дух и мужественный слог,
   Подобно Дрейдену, Вергилья выражают,
   Прими стихи сии почтения в залог,
   Которое в меня лары твои внушают,
   Сии разительны черты,
   Чем бы прославился и на Тамизе ты.
   Тамизы любят брег аттические музы
   И сладость льют свою в британские слова.
   Слепец, другой Гомер, свергает смертны узы
   Мильтон, чтоб созерцать сиянье божества
   И матерь смертных рода
   Облечь твоей красой, всесильная природа!
  
   Вслед за приведенными первыми двумя строфами, в которых говорится о Драйдене и Мильтоне, идут стихотворные характеристики Шекспира, Александра Попа, Джеймса Томсона (с эпизодом из второй части его поэмы)
  
   Колоссу равен, там выходит исполин.
   Как некий сильный волхв, он действует над миром.
   Неправильно велик, мечты любимый сын,
   Владыка бритских сцен, зовомый Шекеспиром.
   Природы дар его устав,
   И им сотворены Отелло и Фальстаф.
  
   А там пиит-мудрец природу испытует
   И цепи зрит существ несчетные звена.
   Все благо то, что есть, и смертный слепотствует,
   В очах которого природа -- зол вина.
   Престав быть мизантропом,
   И Тимон горестный утешен был бы Попом.
  
   Что есть прекраснее Томсоновых картин,
   Где видим рай весны или стихий раздоры
   И ту счастливу сень, где с тайною один
   Любовник зрителем пловущей Мусидоры.
   Ты знал, о Томсон, зной,
   Что девы росские внушают и зимой.
  
   Ты, чтитель их, Петров, участник той же мощи,
   Которою они творили чудеса,
   Со снисхожденьем зришь моей мечтанья "Рощи",
   Сии убежище дающи древеса,
   Сии прохладны своды,
   Где я хочу внимать учению природы14.
  
   Мы не знаем, к сожалению, было ли это послание отправлено автором по назначению; тем не менее, мы можем предположить, что если Петров и получил его, он едва ли мог оказать ему то "снисхождение", с которым он будто бы отнесся к предшествующему произведению Муравьева, о чем говорится в последней строфе послания (о том, что его стихотворение "Роща" понравилось кн. Г. А. Потемкину и находившемуся при нем в то время Петрову, Муравьев упомянул в письме к своему отцу от 5 июня 1778 г.). Приведенное выше послание Муравьева грешило явными преувеличениями в оценке литературных достоинств того поэта, к которому он обращался; во всяком случае, на английскую поэзию они несомненно смотрели разными глазами: создатель громоподобных од, переводивший Мильтона и знакомый с посланиями Драйдена, Петров по своим воззрениям был убежденный классицист; даже дидактические поэмы Александра Попа, "поэта-мудреца", который "природу испытует", едва ли могли увлечь его своим философским содержанием. Зато восторженная характеристика Шекспира, этого, по словам Муравьева, "исполина" и "владыки бритских сцен", едва ли могла быть Петрову по нутру, несмотря на оговорку, что он "неправильно велик", т. е. что он не придерживался правил трагедий классицизма. Было бы даже трудно утверждать, что Петрову могли быть известны,-- по личному читательскому опыту -- такие персонажи шекспировской драматургии, как Отелло, Фальстаф или Тимон Афинский...15. Равным образом, Петрову должна была быть чужда поэма Дж. Томсона "Времена года", со сквозящими в ней то там, то здесь особенностями, возвещающими скорое утверждение в Англии сентиментальной и предромантической поэзии. К последней, с явным отличием от Петрова, чувствовал крепнущее влечение автор послания -- М. Н. Муравьев. Что же касается содружества британских и русских муз, то о нем как о явлении предвидимом и желанном, как раз в указанное время вспоминали не раз. Десятилетие спустя после "Успеха бритских муз" Муравьева, другой петербургский поэт Алексей Васильевич Колмаков (ум. в 1804. г.), переводивший Свифта и Стерна с подлинников, напечатал следующие стихи:
  
   Уже художества и кроткие науки
   Через моря свои к вам простирают руки.
   Я музой вдохновлен, глашу сии слова:
   Что видит Альбион, увидит то Нева16.
  

ПРИМЕЧАНИЯ

  
   1 "Satyres du prince Cantemir, avec l'histoire de sa vie". London, 1749; 2-е изд.: 1750. Об авторе анонимной биографии Кантемира, помещенной в этом издании, см. статью: В. Александренко. Кто написал первую биографию кн. Кантемира? -- "Варшавские университетские известия", 1896, кн. 2, с. 10--13.
   2 На основании переписки Монтескье с аббатом Октавианом Гуаско (Guasco; 1712--1781) обычно утверждают, что когда Гуаско в 1746 г. хотел издать в Париже сатиры Кантемира, на Лондон как на более удобное место издания этой книги указал ему именно автор "Персидских писем" и "Духа законов". Ср.: D. Mohrenshild. Russia in the intellectual life of eighteenth century France. N. Y., 1936, p. 36--37. В. Александренко замечает: "Это был первый литературный труд ученого итальянца, вышедший на французском языке, но не во Франции, в стране, которую особенно любил Гуаско, а в Лондоне, где кн. Кантемир провел, может быть, лучшие дни своей жизни и пользовался литературной известностью" (Л. Майков. Материалы для биографии кн. А. Д. Кантемира. СПб., с. XII--XIII; В. Александренко. Указ. соч., с. 13).
   3 В. Александренко. Указ. соч., с. 11--12.
   4 Интересная "Опись библиотеки кн. Кантемира", напечатанная В. Александренко в "Варшавских университетских известиях" (1896, кн. 2, с. 15--24 и кн. 3, с. 25--46), изобилует названиями английских книг: от "Утопии" Томаса Мора, поэм и трактатов Мильтона, сочинений Гоббса и Локка вплоть до писаний современных Кантемиру английских авторов. Среди последних мы встречаем Стиля и Аддисона, представленных журналами "Болтун", "Зритель" и пьесами, затем Конгрива, Попа, в особенности Дж. Свифта ("Сказка бочки", "Путешествия Гулливера"); одиннадцатитомное собрание сочинений Свифта было отправлено Кантемиру из Лондона в Париж незадолго до его смерти -- в 1744 г.
   5 "Дневник Храповицкого". М., 1902, с. 328--329.
   6 В. Петров. Соч., ч. III. СПб., 1811, с. 52 ("Галактиону Ивановичу Силову").
   7 "Жизнь Василья Петровича Петрова".-- "Соревнователь иросвещения и благотворения", 1818, No 1, с. 129.
   8 И. А. Шляпкин. Василий Петрович Петров, "карманный" стихотворец Екатерины II.-- "Исторический вестник", 1885, No 11, с. 381--405.
   9 И. А. Шляпкин. Там же, с. 390--391; известно лишь, что в числе его знакомых была "дюшесса" Кингстонская; отправляясь на родину, он вместе с нею уехал из Англии во Францию.
   10 В. Петров. Соч., ч. III, с. 71.
   11 В письме к И. И. Дмитриеву (от 18 ноября 1836 г.) П. А. Вяземский просил одолжить ему на короткое время его "редкий экземпляр" перевода трех песней "Потерянного рая" и прибавлял: "Подлинной статьи о творениях Петрова я теперь написать не успею, да и готовлюсь после издать их особенно, а по поводу у нас неизвестного перевода его мог бы я накинуть о нем несколько слов и приложить ваши выписки" ("Русский архив", 1868, с. 651). Статья Вяземского осталась ненаписанной, но он не обошел бы в ней, вероятно, влияний английской поэзии на Петрова. См. о В. Петрове в статье: Л. Г. Бараг. О ломоносовской школе в русской поэзии ("Уч. зап. кафедры литературы и языка Минского гос. пед. ин-та", 1940, с. 68--92).
   12 Известно письмо Петрова к Екатерине II из Лондона (от 24 августа 1774 г.) по поводу повеления возвратиться на родину, в котором он просил разрешения остаться еще на некоторое время в Англии ("Библиографические записки", 1858, No 17, с. 528--530). Вскоре с аналогичной просьбой обратился к императрице и Г. И. Силов (в письме из Лондона от 5 сентября 1774 г.). Он, между прочим, писал: "Меня поощряет Василий Петрович Петров своим примером к учению и одобряет <...> Дозвольте, Ваше величество, нам остаться здесь, чтоб больше поучиться, а потом поездить по Англии и рассмотреть разные мануфактуры и фабрики..." В качестве аргумента Силов ссылается на то, что он "не выезжал из Лондона далее десяти миль: по склонности к науке, коя требует присеста, мы жили по сих пор больше как затворники, нежели прямые за морями путешественники" (там же, стр. 530).
   13 М. Н. Муравьев. Мысли, замечания и отрывки, в кн.: М. Н. Муравьев. Сочинения, т. II. СПб., 1847, с. 379.
   14 М. Н. Муравьев. Стихотворения. Ред. Л. И. Кулаковой. Л., 1967, с. 172 -- 173 ("Библиотека поэта". Большая серия).
   15 Об интересе М. Н. Муравьева к английской литературе, в частности к Шекспиру см.: Л. И. Кулаков а. М. Н. Муравьев.-- "Уч. зап. Ленинградского гос. ун-та", 1939, в. 4, с. 20--22; см. также в сб.: "Шекспир и русская культура". М.--Л., 1965, с. 114.
   16 А. Колмаков. Стихотворения. СПб., 1791, с. 57. О переводах А. Колмакова "с английского на российский" Корана (1792) и "Путешествия по Франции и Италии" Стерна "с английского подлинника" (1793) см.: "Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII века. 1725--1800", т. I. M., 1962, с. 26--27.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru