Некрасов Николай Алексеевич
Плащ, поэма Василья Алферьева

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем в пятнадцати томах
   Том двенадцатый. Книга вторая. Критика. Публицистика (Коллективное и Dubia). 1840--1865
   С.-Пб, "Наука", 1995
   

ПЛАЩ, ПОЭМА ВАСИЛЬЯ АЛФЕРЬЕВА

С.-Петербург, 1848.

   Нет, еще священный огонь поэзии потух не во всех сердцах, еще (хотя, впрочем, очень редко) появляются у нас люди с печатью поэтического избрания на челе, и из уст их выливаются чудные, вдохновенные гимны, которым сам Новый поэт может не шутя позавидовать... Г-н Алферьев принадлежит к числу немногих избранных с печатью поэтического избрания на челе. Мы глубоко уважаем Нового поэта, во-первых, потому, что он наш сотрудник, во-вторых, потому, что он обладает необыкновенно разнообразным и бойким пером; но истина прежде всего, и мы не можем не сознаться, что теперь Новый поэт в лице г. Василья Алферьева находит для себя соперника очень опасного. Имя г. Алферьева является уже не впервые в печати, но произведения, предшествовавшие "Плащу", произведения более или менее замечательные, ничто в сравнении с этой драгоценной поэмой, с этим перлом поэзии... В этой поэме -- и неисчерпаемая глубина мысли, и юмор самый ядовитый и мрачный, перед которым ничто юмор Байрона и Ларры, биографию которого читатели прочтут в этой книжке "Современника"... У г. Алферьева страшный юмор!.. Талант нашего друга Нового поэта, как мы уже заметили, очень разнообразен, и в этом случае он имеет преимущество перед г. Алферьевым, но зато талант г. Алферьева несравненно более оригинален: Новый поэт -- писатель остроумный, г. Алферьев -- великий юморист; Новый поэт более художник, чем мыслитель, г. Алферьев, наоборот, более мыслитель, чем художник; правда, в произведениях Нового поэта много любви и чувства, но зато произведения г. Алферьева облиты горечью и желчью... Он дышит непримиримою ненавистью к человеческому роду и с высоты своего поэтического величия беспощадно клеймит своими превосходными стихами нас, бедных и простых смертных.
   Герой новой поэмы г. Алферьева человек больной, и болен он странною болезнию, как замечает сам поэт: он грустит везде, даже
   
   И в женских сладостных объятьях,
   <. . . . . . . . . . . . . .>
   О чем он так грустил -- нет нужды
   Про то читателям узнать:
   Они, быть может, были б чужды
   Его страданья разделять.
   
   Далее говорит поэт:
   
   Никто его понять не мог
   В толпе друзей его бездушных,
   К высоким думам равнодушных...
   и проч.
   
   Да! такова участь всех великих людей, а в особенности поэтов, подобных г. Алферьеву, -- их никто не понимает... Но этот великий непонятый человек отыскал, однако, себе друга... Кто же этот друг? Как бы вы думали?..
   
   Был этот друг не из людей, --
   Созданий этих лицемерных,
   Непостоянных и неверных...
   Он был... могучим существом,
   С душой, добром обворожонной,
   И с всеобъемлющим умом...
   Короче -- был он плащ суконныйХ
   
   Плащ с душой и с всеобъемлющим умом! Как это глубоко и ново!.. И плащ этот был таков, что
   
   Не смел и резвый ветерок
   Его затронуть, пролетая...
   
   и с этим плащом страдалец-юноша разделял грусть души своей.
   И вот однажды он услышал:
   
   ...будто шелест платья,
   Перед собой неясный шум
   И чьи-то на себе объятья.
   
   Перед ним стоял его суконный плащ,
   
   К нему кистями прикасаясь
   И к ним прижать его стараясь...
   
   И вдруг... о чудо! плащ заговорил:
   
   Мой друг (говорил плащ), мне суждено судьбою
   Всю жизнь с людьми не говорить,
   Но я умел своей слезою
   Себе дар слова испросить.
   . . . . . . . . . . . . . . .
   Нет, не земного ты начала
   Во мне ищи, друг милый мой, --
   Не создан я земной рукой,
   Не из земного матерьяла!..
   
   Вот каков этот плащ!.. Следовательно, он сшит не Шармером и не Сара, потому что у них, при всем их таланте, руки земные; кем же сшит этот чудный плащ?
   
   -- Меня седое время сшило, --
   
   отвечает он... Из какой же материи? Сукно -- земной материал, следовательно, этот удивительный плащ сшит не из сукна... Плащ смело отвечает и на этот вопрос:
   
   Из туч хаоса я сгущен
   Не без особенных стараний...
   
   Да как же сам поэт назвал его сначала суконным плащом... Вот это что-то темновато!.. Потом плащ, сгущенный из туч хаоса, рассказывает свою историю, как он летал
   
   ...меж солнцем и землею
   Иль меж землею и луною
   
   и смотрел на все наукой,
   
   Но и в науке близорукой...
   Свой путь затменьем называл...
   
   Далее плащ уверяет, что
   
   Никто к нему не пламенел
   Любовью даже временною!
   К кому он страстью ни сгорал --
   Во всех к себе он видел холод...
   
   что он глотал воздух душой и проч<ее>.
   В заключение он спрашивает у юноши-страдальца, то есть у героя поэмы:
   
   Поведай мне, где я сыщу
   К себе хоть дружбу, хоть участье,
   Когда несчастному плащу
   Блеснет приветливое счастье?..
   <. . . . . . . . . . . .>
   И плащ замолк. И перед ним,
   Созданьем этим неземным.
   Уже коленопреклоненный
   Страдалец-юноша стоит --
   И так с душою возрожденной
   Ему, рыдая, говорит:
   Издай еще хотя два звука!..
   
   Вслед за тем страдалец-юноша умоляет плащ, чтобы он полюбил его как брата
   
   И как не любят меж людьми.
   
   И плащ исполнил его просьбу и полюбил его как брата. Тогда юноша воскликнул, обратясь в негодовании к людям:
   
   О стыд вам, люди, вечный стыд!
   Теперь, когда молчит участье,
   Чтоб дать страдальцу веру в счастье,
   И плащ безгласный говорит.
   И я узнал, вотще привета
   У душ бесчувственных ища,
   Что есть душа и у плаща...
   
   Какой глубокий юмор! Люди бездушны, а плащ с душой... Превосходно!
   Когда юноша-страдалец подружился с плащом, тогда
   
   Мир перед ним опять зацвел...--
   
   но ненадолго -- снова грусть овладела им -- и он обращается к плащу и просит его, чтобы плащ указал ему путь блаженства...
   
   И что же! плащ зашевелился,
   Кистями шибко замахал,
   Как будто он страдальца звал
   Или на грудь его стремился,
   Но ничего не отвечал,
   Хоть слезы выступили градом
   На черных складках у него.
   И оценил страдалец взглядом
   Участье друга своего...
   
   Несмотря на участие друга, страдальцу пришла мысль застрелиться -- и он схватился за пистолет... Плащ не допускает его, впрочем, до самоубийства... "Что же? ты мечтаешь возвратить меня надежде?" -- возражает он плащу...
   
   Ты пистолет мой ухватить
   Кистями длинными желаешь...
   Уж поздно, поздно, милый друг!
   
   Раздался выстрел... но прежде...
   
   ...чем от смертной муки
   Он грешный дух свой испустил, --
   На плащ свой взор он устремил...
   
   И плащ понял этот взгляд, он повис на грудь страдальца --
   
   И тесно с ним склеился кровью,
   И по скале спустился вниз,
   И рухнул в море вместе с телом,
   И поплыл вдаль с убийцей смелым...
   
   Такою-то страшною катастрофою разрешается эта поэма... Нет, никогда Новому поэту не придумать ничего такого оригинального. Г-н Алферьев решительно убил Нового поэта своей поэмой о плаще... В этой чудной поэме фантазия переходит за ту черту, когда она уже перестает называться фантазией, а называется другим, более прозаическим именем...
   

КОММЕНТАРИИ

   Печатается по тексту первой публикации.
   Впервые опубликовано: С, 1848, No 3 (ценз. разр. 29 февр. 1848 г.), отд. III, с. 61--65, без подписи.
   В собрание сочинений включается впервые.
   Автограф не найден.
   
   Приписывается Некрасову по характерному для него юмористическому содержанию и в связи с использованием в рецензии персонажа Нового поэта.
   В пользу авторства Некрасова говорит также упоминание о "юморе" М.-Х. Ларры, имя которого Некрасов часто использовал в качестве защитной маски при публикации своих якобы переводных сатирических стихотворений (см.: наст. изд., т. I, с. 583, 586, 590; т. II, с. 338, 429-430).
   С. 75. Имя г. Алферьева является уже не впервые в печати...-- Двумя годами ранее поэмы "Плащ" В. П. Алферьев выпустил книгу "Картина, или Похождения двух человечков. Шутка ...". Ч. 1, 2. СПб., 1846.
   С. 75. ...юмор Ларры, биографию которого читатели прочтут в этой книжке...-- В "Смеси" мартовского номера "Современника" 1848 г. (отд. IV, с. 1--28) анонимно напечатан перевод статьи Ш. Мазада "Испанский юморист Ларра. Биографический очерк".
   С. 75. ...облитый горечью и желчью...-- Реминисценция последнего стиха ("Облитый горечью и злостью!..") из стихотворения М. Ю. Лермонтова "1-е января" (1840).
   С. 76. И в женских сладостных объятьях ~ И поплыл вдаль с убийцей смелым.-- Здесь и далее цитируется поэма Алферьева (с. 3, 6, 8-10, 13-15, 23-26, 28, 29, 35, 36).
   С. 77. Шармер -- Е. Ф. Шармер, петербургский портной.
   С. 77. Сара -- портной.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru