Ремезов Митрофан Нилович
Современное искусство

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Малый театр: "Свои люди - сочтемся", комедия А. И. Островского; "За право и правду", бытовая драма Петра Полевого; "Перекати поле", комедия П. П. Гнедича; "Жертва", H. В. Шпажинского; десятилетие русского драматического театра Ф. А. Корша).

   

СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО.

(Малый театръ: Свои люди -- сочтемся, комедія А. И. Островскаго; За право и правду, бытовая драма Петра Полевого; Перекати поле, комедія П. П. Гнѣдича; Жертва, H. В. Шпажинскаго; дѣсятилѣтіе русскаго драматическаго театра Ѳ. А. Корша).

   Въ отступленіе отъ издавна установившагося обычая, сезонъ нынѣшняго года открылся въ Маломъ театрѣ не Ревизоромъ и не Горемъ от Ума, а комедіей А. Н. Островскаго Свои люди -- сочтемся, неигранною много лѣтъ и почти незнакомою теперешнему молодому поколѣнію. Это одно изъ раннихъ произведеній знаменитаго драматурга и одно изъ лучшихъ его произведеній. За сорокъ лѣтъ, истекшихъ съ тѣхъ поръ, какъ написана эта комедія, много воды утекло и очень многое измѣнилось въ купеческой средѣ, въ которой разыгрывается поистинѣ ужасная исторія злостнаго банкротства, составляющая сюжетъ пьесы, надѣлавшей въ свое время много шума,-- цѣлый переполохъ въ Замоскворѣчья, въ Таганкѣ и въ Рогожской, въ Ножевой линіи и въ разныхъ "рядахъ" и закоулкахъ нынѣ исчезнувшаго Гостинаго двора. Мнѣ помнится даже, будто эта пьеса была не дозволена къ представленію, не то, быть можетъ, просто не ставилась на сцену, въ виду рѣзкаго протеста со стороны "именитаго" купечества, дававшаго роскошные обѣды въ своихъ великолѣпныхъ палатахъ и проживавшаго въ какихъ-то чуланахъ, торговавшаго на милліоны въ темныхъ и грязныхъ канурахъ и отправлявшагося "на высидку" въ полузабытую теперь, но знаменитую когда-то "яму", тутъ же по сосѣдству, у Воскресенскихъ воротъ. Прошло время -- и "яму" упразднили, и пріемы банкротства "ради расширенія" коммерческихъ дѣлъ стали иными, комедія Свои люди -- сочтемся сдѣлалась историческимъ документомъ, такимъ же подлиннымъ, какъ Горе отъ ума, и болѣе точнымъ, чѣмъ Ревизоръ. Комедія Островскаго, какъ и большинство его драматическихъ произведеній,-- не сатира, а настоящее и художественное воспроизведеніе дѣйствительности и типовъ, нынѣ отживающихъ или же совсѣмъ отжившихъ и вымершихъ. Это необыкновенно яркая страница изъ исторіи россійской торговли и чуть ли не единственная въ нашей литературѣ. Прекрасно поступило управленіе театрами, что рѣшилось, послѣ долгаго перерыва, однимъ напомнить о быломъ, другимъ показать, какъ "встарину живали дѣды".
   За то неизмѣримо лучше поступили бы учрежденія, завѣдующія репертуаромъ казенныхъ сценъ, если бы уволили публику отъ ознакомленія съ бытомъ пра-прадѣдовъ по такимъ нелѣпымъ сочиненіямъ, какъ За право и правду, "бытовая драма въ пяти дѣйствіяхъ начала XVI столѣтія Петра Полевого". Очень можетъ быть, что въ концѣ XVII столѣтія такая драма на подмосткахъ Потѣшнаго дворца показалась бы геніальнымъ произведеніемъ придворнымъ царевны Софьи. А въ концѣ XIX вѣка нѣтъ ни малѣйшаго резона угощать публику томительными діалогами о какихъ-то никому не любопытныхъ "обѣльныхъ грамотахъ". На первое представленіе были назначены увеличенныя цѣны за мѣста. Такое увеличеніе цѣнъ на одно или нѣсколько представленій объясняется необходимостью покрыть расходы и постановку пьесы, требующую новыхъ и дорого стоющихъ костюмовъ. Стало быть, трактатъ г. Полевого о великокняжескихъ обѣльныхъ грамотахъ обошелся театру довольно дорого, провалился же онъ совершенно основательно съ перваго представленія и послѣ втораго едва ли когда-нибудь появится еще разъ на сценѣ. А потому мы считаемъ совершенно лишнимъ распространяться объ этой пьесѣ, осужденной на вѣчный покой въ театральной архивѣ.
   Не менѣе драмы г. Полевого удивило насъ принятіе на сцену Малаго театра четырехъактной пьесы П. П. Гнѣдича Перекати поле и опять мы задаемся вопросомъ: да какое же это учрежденіе награждаетъ насъ таки драматическими отбросами? Мы допускаемъ возможность для какого бы и было комитета ошибиться въ оцѣнкѣ сценическаго произведенія при ей чтеніи, особливо когда пьеса читается вслухъ хорошимъ мастеромъ этого дѣла, хотя этого рода ошибки далеко не къ чести комитетовъ служатъ. Но нѣкоторое оправданіе можно найти въ пословицѣ: "и на старуху бываетъ проруха"... Въ данномъ случаѣ и этимъ нельзя оправдаться, такъ какъ названная пьеса уже шла на сценѣ частнаго театра, который держала и Москвѣ г-жа Горева. И тамъ эта пьеса успѣха не имѣла и поступила въ отбросъ. Стало быть, эту пьесу видѣли, читали или могли прочесть о ней отзывы критики. Нельзя же предположить, что члены комитета не знали о прежнихъ похожденіяхъ разсматриваемаго ими сочиненія; наконецъ, самъ авторъ, навѣрное, не скрылъ отъ нихъ, что Перекати поле не есть сценическая новинка. Весьма понятно, что частные театры вынуждены иногда пользоваться пьесами съ казенныхъ сценъ, и совершенно необъяснимо, зачѣмъ понадобилась первой въ Россіи сценѣ завѣдомо плохая пьеса, уже игранная здѣсь же въ Москвѣ.
   Г. Гнѣдичъ назвалъ Перекати поле "картинами изъ современной жизни". Это на самомъ дѣлѣ не комедія, не драма, но это и не изображеній "современной жизни", такъ какъ ничего нѣтъ въ пьесѣ "современнаго", т.-е. такого, чѣмъ отличалось бы житье-бытье представленныхъ авторомъ лицъ отъ жизни людей въ такомъ же положеніи двадцать лѣтъ назадъ или пятьдесятъ и сколько угодно еще лѣтъ. Герой пьесы Волховской (г. Горевъ), говоритъ про себя, что онъ -- "перекати поле", человѣкъ, который носится безъ опредѣленной цѣли, не умѣя ни за что прицѣпиться, ни на чемъ остановиться, ни крѣпко взяться за какое-нибудь дѣло. Волховской учился въ разныхъ учебныхъ заведеніяхъ, былъ техникомъ, офицеромъ, сотрудникомъ какихъ-то періодическихъ изданій, переводилъ съ нѣмецкаго языка физику, писалъ статьи по химіи и еще тамъ что-то, нигдѣ прочно основаться не могъ и пріѣхалъ погостить къ бывшему своему товарищу, помѣщику Чаадаеву (г. Ленскій). Ничего новаго и особенно современнаго нѣтъ въ такой фигурѣ. Напротивъ, въ прежнее время, въ годы благополучнаго житья помѣщичьяго, такихъ бродячихъ дворянчиковъ было много больше, чѣмъ теперь, и сами по себѣ они были интереснѣе. Въ наши дни долго не набродишь во образѣ "перекати поле"; жизнь не спроситъ, угодно ли вамъ серьезно взяться за настоящее дѣло, или вы предпочитаете порхать изъ дома въ домъ, изъ усадьбы въ усадьбу. Для того, чтобы продѣлывать это, мало быть человѣкомъ обезпеченнымъ, нужно быть прямо богатымъ человѣкомъ, иначе "перекати поле" живо заголодаетъ и застрянетъ въ какой-нибудь трущобѣ, гдѣ жизнь возьметъ странствующаго дворянина за шиворотъ и заставитъ работать, чтобы не умереть съ голоду. Не больше "современнаго" представляетъ собою помѣщикъ Чагадаевъ, усердный хозяинъ, мужъ молоденькой барыньки, Вѣры (г-жа Яблочкина 2), немного скучающей въ деревнѣ. Для дополненія "современной" картины являются князь Ханыковъ (г. Южинъ), мировой судья, и неопредѣленнаго положенія барышня Любочка Цвѣткова (г-жа Лешковская). Кромѣ того, невѣдомо зачѣмъ, ради "комизма", должно быть, путаются тутъ пожилая помѣщица Третьякова (г-жа Никулина), допекающая становаго пристава, и становой (г. Музиль), вѣчно стремящійся спастись отъ нея бѣгствомъ. Въ развитіи фабулы эти два лица не принимаютъ никакого участія, въ "картинѣ" они -- съ боку припека, къ "современной жизни" ни малѣйшаго отношенія не имѣютъ; барыня скорѣе напоминаетъ очень старый, исчезнувшій типъ дворянокъ-воительницъ, которыя изводили чиновниковъ и сосѣдей, причитая постояню: "я -- женщина слабая, безпомощная!" На этомъ причитаніи г. Гнѣдичъ и)сновалъ весьма сомнительный "комизмъ" Третьяковой и становаго. Любочка Цвѣткова -- довольно аляповатая копія съ весьма стараго типа деревенской барышни изъ мелкопомѣстныхъ дворянъ. Въ старые годы такія барышни -- по большей части добрыя, безобидныя существа -- всегда "гостили" въ домахъ богатыхъ помѣщиковъ, помогали хозяйкамъ варить варенье, выпивать что-нибудь или шить домодѣльное бѣлье, разливать чай, занимать и подчивать гостей "втораго" разбора. Все это, по старинной программѣ, усердно исполняетъ Любочка Цвѣткова. Дѣвица она совершенно необразованная, добрая, веселая, наивная до глупости и даже совсѣмъ "съ придурью", часто забавная, иногда не безопасная своею незлобивою болтовней, которую приходится хозяевамъ сдерживать рѣзкими окриками, въ такомъ родѣ: Довольно, заврались вы, Любочка"... "Перестаньте глупости болтать"... "Вы мелете сдуру"... Любочка не обижается и не протестуетъ, она знаетъ, что глупа" и что "сдуру ляпаетъ". Мировой посредникъ, князь, предназначенъ изображать въ каррикатурѣ послѣдователя ученія гр. Л. Н. Толстаго. Каррикатура вышла грубою и неудачною. Обѣ эти фигуры спасены на сценѣ отъ пошлости, вложенной въ нихъ авторомъ, необыкновенною тонкостью и художественностью игры г-жи Лешковской и г. Южина. Благодаря удивительной простотѣ, какой-то задушевности и милой наивности, безъ претензій вызывать смѣхъ въ зрителѣ, все, что есть въ пьесѣ шероховатаго, иногда прямо непристойнаго,-- все сглаживается, проходитъ незамѣтно и невольно заставляетъ порою улыбнуться надъ забавнымъ словечкомъ ничего непонимающей барышни. Нуженъ поистинѣ выдающійся талантъ г-жи Лешковской, чтобы справиться съ такою задачей, чтобы занять первое мѣсто, изображая второстепенное лицо, и спасти пьесу отъ полнаго паденія. Въ чемъ же, однако, состоитъ сущность пьесы?-- спроситъ читатель. Да ни въ чемъ собственно. Чагадаевъ уговариваетъ своего пріятеля Волховскаго поселиться у него, взять въ аренду его мельницу, заниматься дѣломъ и развлекать легкимъ ухаживаньемъ его скучающую супругу. Послѣ нѣсколькихъ возраженій, гость соглашается превратиться въ постояннаго сосѣда и приступаетъ къ исполненію совѣта добраго хозяина, начинаетъ ухаживать за Вѣрою Александровной. Барынька забавляется ухаживаньемъ, но дальше самаго невиннаго кокетства не идетъ и умѣетъ остановить странствующаго дворянина даже въ то время, когда онъ покушается поцѣловать у нея руку. Мужъ случайно видитъ эту сцену, но увидалъ онъ только покушеніе пріятеля и не досмотрѣлъ того, чѣмъ она кончилось. А посему супругъ возревновалъ, сталъ выпроваживать опаснаго друга, доказывая ему, что мельница будетъ въ убытокъ, что дѣло не по немъ и т. д. Пріятель опять соглашается и уѣзжаетъ странствовать дальше, къ какой-то богатой тетенькѣ. Мировой посредникъ князь съ чего-то; вдругъ влюбляется въ глупепкую Любочку и предлагаетъ ей руку и сердце. Любочка въ восторгъ отъ того, что у нея будетъ мужъ, и еще больше отъ того, что сдѣлается она "ваше сіятельство". Этимъ и кончаются "картины современной жизни". Въ старые годы изъ такого дешеваго матеріала выдѣлывались одноактные водевили и самое большее -- двухъактныя комедійки,-- забавные, веселенькіе пустяки, дававшіеся въ видѣ дополненія къ серьезнымъ пьесамъ. Теперешніе драматурги разучились писать коротко или не желаютъ этого дѣлать по особымъ авторскимъ соображеніямъ. Изъ любаго "выѣденнаго яйца" они тщатся размазать "картины" въ четырехъ актахъ, "психологическіе этюды" въ пяти дѣйствіяхъ. За то и летятъ ихъ пьесы "кувыркомъ" съ перваго представленія, и рѣдко которая-нибудь продержится до пятаго-шестаго представленія, благодаря выдающемуся, талантливому и дружному исполненію артистовъ нашего Малаго театра. Но насколько пріятно имѣть такую образцовую труппу, настолько же прискорбно видѣть, на какія нелѣпости, на какой жалкій вздоръ тратятся силы и дарованія лучшихъ артистовъ, и тратятся совершенно напрасно, не только безполезно, но еще во вредъ имъ, особенно во вредъ молодымъ актерамъ и актрисамъ, вынужденнымъ всю энергію свою напрягать на разработку такихъ пустяковъ, какъ произведенія гг. Гнѣдича и Петра Полевого.
   Совсѣмъ иныя мысли и чувства возбуждаетъ въ зрителяхъ драма Н. В. Шпажинскаго Жертва. Во избѣжаніе всякихъ недоразумѣній спѣшимъ оговориться: это далеко не перлъ литературный и сценическій. Противъ этой пьесы возразить можно многое, но о ней можно говорить серьезно и смотрѣть ее положительно стоить. "Жертвою" оказывается некрупный чиновникъ Митрофанъ Ракитинъ (г. Ленскій), женатый на Валентинѣ Борисовнѣ (г-жа Ермолова). Съ ними живетъ мать Ракитина, Арина Никишна (г-жа Садовская); старшій ея сынъ, Захаръ Платоновичъ (г. Рыбаковъ), нотаріусъ, живетъ отдѣльно, своимъ домомъ, живетъ богато; его супруга Антонина Васильевна (г-жа Уманецъ-Райская) вся поглощена заботами о мужѣ, дѣтяхъ и хозяйствѣ. Молодой человѣкъ Судбищевъ (г. Южинъ), двоюродный братъ Антонины Васильевны, служить въ конторѣ нотаріуса и живетъ въ домѣ старшаго Ракитина. Чтобы сразу покончить съ дѣйствующими лицами, назовемъ еще Фросю (г-жа Лешковская), некрасивую дѣвушку, дочь квартирной хозяйки младшаго Ракитина. Этотъ младшій Ракитинъ -- человѣкъ очень добрый, простодушно честный, немного мечтатель, въ душѣ художникъ, не дѣлецъ, не практикъ, онъ навсегда обреченъ быть мелкою сошкой въ чиновномъ мірѣ и въ жизни. Но это натура чрезвычайно мягкая, отзывчивая, любящая и глубоко симпатичная. Въ этой личности нѣтъ ничего типичнаго или новаго, но это живое лицо, прямо взятое изъ дѣйствительной жизни, заурядный, некрупный человѣкъ, способный довольствоваться очень малымъ,-- и въ томъ смыслѣ пьесы, что, именно, этого-то наго и не даетъ жизнь хорошему человѣку, Митрофану Ракитину. Самые низкіе люди, матъ и старшій братъ, принимаютъ его безхитростность и непритязательность за глупость; по ихъ мнѣнію, онъ такъ, какой-то "невзрачный", не то чтобы совсѣмъ дурачокъ, а около того, вродѣ "блаженненькаго". Не многимъ лучшаго мнѣнія о немъ и его жена, особа не достаточно ясно опредѣленная авторомъ. Мы знаемъ, что была она гувернанткой, жила по чужимъ домамъ, гдѣ ей не сладко, тяжело было, и вотъ вышла замужъ, и здѣсь никакихъ жизненныхъ сладостей не нашла. Мужъ хорошій человѣкъ и глубоко любитъ ее, только ей-то отъ того не много сладости, съ такимъ мужемъ ей скучно и тяжело приходится отъ сварливой, вѣчно недовольной его маменьки. Одно намъ не выяснено, по любви выходила замужъ Валентина, или же для того только, чтобы избавиться отъ неприглядной жизни гувернантки. Повидимому, это такъ и было, а любви не было, подвернулся подходящій человѣкъ, она и пошла за него. Мы пьесы не читали, и такое впечатлѣніе произвела она на насъ со сцены, но мы не убѣждены въ вѣрности нашего предположенія. Такой неопредѣленности оставлять не слѣдовало, и уничтожить ее можно двумя-тремя словами, и должно уничтожить. Безъ этого весь образъ молодой женщины представляется нѣсколько смутнымъ: если она никогда не любила мужа, тогда на ней всецѣло и лежитъ вина въ томъ, что дѣло кончилось такъ печально, и не могло оно кончиться хорошо. И если это такъ и быть должно, на замыслу автора, тогда женщина эта не заслуживаетъ особенной симпатіи, она является "злодѣйкою" въ драмѣ. А разъ замѣшались въ пьесу "злодѣи", тогда и толковать не о чемъ: будутъ они наказаны или не будутъ, а добродѣтельнымъ должно придтись плохо. Неизмѣримо глубже и серьезнѣе захватываетъ насъ драма тогда, когда въ основѣ ея лежитъ не осужденія достойное дѣяніе, каковымъ мы считаемъ замужство безъ любви, а такой жизненный конфликтъ, гдѣ нѣтъ виноватыхъ, или, по меньшей мѣрѣ, гдѣ вина является логическимъ и неизбѣжнымъ послѣдствіемъ извѣстнаго положенія и характеровъ дѣйствующихъ лицъ. Какъ бы то ни было,-- не любила Валентина мужа или разлюбила его потомъ, не найдя въ немъ того, что влекло ее къ этому человѣку,-- замужемъ она несчастлива, не довольна своимъ положеніемъ; рвется на свободу изъ-подъ гнета старухи и отъ раздражающаго ее мечтательнаго прекраснодушія скучнаго мужа. Вполнѣ оцѣниваетъ Митрофана Ракитина, быть можетъ, даже нѣсколько выше его достоинствъ, некрасивая и не очень молодая Фрося. Она любить его горячо, преданно, сама себѣ не хочетъ и боится признаться въ этой любви, страдаетъ за него, мститъ за него язвительными словами старухѣ матери, обижающей сына, и старшему Ракитину, относящемуся къ брату презрительно, и его женѣ, не умѣющей дать ему такого счастья, какого онъ заслуживаетъ, и, наконецъ, Фрося самого его язвитъ за то, что онъ слишкомъ мягокъ и уступчивъ,-- язвитъ для того, чтобы встряхнуть его, вывести изъ блаженнаго довольства малымъ и возбудить его энергію. По мѣрѣ того, какъ усиливается неурядица въ семейной жизни Ракитина, ростетъ любовь къ нему Фроси, и когда несчастье разразилось надъ нимъ, эта дѣвушка готова жизнь свою отдать за то, чтобъ облегчить и утишить страданія любимаго ею въ тайнѣ человѣка. Несчастье же становится очевиднымъ и несомнѣннымъ въ ту минуту, когда Ракатинъ и Фрося случайно входятъ въ комнату, гдѣ Судбищевъ, послѣ неоднократныхъ уже объясненій въ любви, въ первый разъ обнялъ Валентину и поцѣловалъ ее. Два мѣсяца длятся душевныя муки Ракитина. Его жена не видится съ Судбищевымъ, но ни ей, ни ея мужу не удается возстановить хотя бы сколько-нибудь сносныхъ взаимныхъ отношеній, хотя бы нѣкотораго внутренняго равновѣсія. Порвана некрѣпкая нить, связывавшая ихъ другъ съ другомъ, но оба еще цѣпляются за ея концы, стараясь самихъ себя обмануть надеждою опять ихъ связать какъ-нибудь. Но оборвалась не одна только внѣшняя супружеская связь, оборвалось нѣчто въ сердцѣ каждаго изъ супруговъ, и оба страдаютъ жестоко, не находя выхода изъ невыносимаго для обоихъ положенія. Развязка наступаетъ съ появленіемъ Судбищева, пришедшаго проститься съ Валентиной передъ отъѣздомъ куда-то навсегда. И на этотъ разъ мужъ случайно слышитъ разговоръ жены съ любимымъ ею человѣкомъ и тутъ уже окончательно убѣждается въ невозможности что-либо исправить. Тогда въ немъ зарождается мысль пожертвовать собою для того, чтобы глубоко любимая женщина могла найти счастье въ новомъ бракѣ съ тѣмъ, кого она полюбила. Мысль постепенно созрѣваетъ, складывается въ рѣшеніе и Ракитинъ кончаетъ самоубійствомъ, причемъ обставляетъ дѣло такъ, будто онъ утонулъ невзначай, поскользнувшись на мосткѣ во время уженья рыбы. "Жертва" принесена, но не дала она счастья тѣмъ, ради кого это было сдѣлано. Фрося своею любящею душой понимала, что происходитъ съ Ракитинымъ, слѣдила за нимъ и видѣла, что не случайно онъ погибъ, а самъ бросился въ воду. И въ то время, какъ Валентина готова уѣхать съ Судбищевымъ, Фрося останавливаетъ ихъ, говоритъ, что ихъ бракъ невозможенъ, что она этого не допуститъ. Валентина въ страшной тревогѣ, въ ней и раньше уже зародилось сомнѣніе относительно случайности смерти мужа. Но Судбищевъ успокоиваетъ ее, старается увезти скорѣе изъ этого города, тогда Фрося прямо говоритъ имъ всю правду и тѣмъ навсегда уничтожаетъ возможность счастья для Валентины.
   Если бы мы разбирали чисто-литературное произведеніе, то могли бы сдѣлать автору упрекъ въ томъ, что онъ далъ слишкомъ большое мѣсто случаю: "случайно" застаетъ Ракитинъ Судбищева въ тотъ моментъ, когда тотъ поцѣловалъ Валентину, "случайно" мужъ слышитъ разговоръ жены съ Судбищевымъ, "случайно" видитъ онъ, какъ его жена идетъ въ гостиницу къ Судбищеву, наконецъ, болѣе или менѣе "случайно" становится Фрося свидѣтельницею самоубійства Ракитина. Такимъ образомъ, выходитъ, что вся драма основана на несчастныхъ случайностяхъ. Но дѣло въ томъ, что въ драмѣ сочинитель не имѣетъ той свободы и того простора, какой даетъ повѣствовательная форма, и авторъ поневолѣ долженъ иногда допускать нѣкоторыя неловкости и даже несообразности съ дѣйствительною жизнью. Съ этимъ уже приходится мириться и публикѣ, и критикѣ, и мириться съ этимъ не трудно, когда автору удается нѣкоторыми сценическими эффектами подкупить зрителей и замаскировать не особенно крупныя натяжки, что и сдѣлалъ г. Шпажинскій очень ловко, умѣло и талантливо. За симъ многое прощается автору, когда онъ своимъ произведеніемъ затронулъ наше чувство, вызвалъ въ зрителяхъ добрую, гуманную мысль, хотя бы въ основѣ своей мысль эта и не блистала новизною. И съ этой стороны драма г. Шпажинскаго далеко превосходитъ большую часть сценическихъ произведеній послѣднихъ годовъ и оставляетъ сильное и здоровое впечатлѣніе.
   Разыгрывается пьеса превосходно, и мы еще разъ съ особеннымъ удовольствіемъ отмѣчаемъ художественно-законченное исполненіе г-жею Лешковской трудной роли Фроси, беззавѣтно и безнадежно любящей дѣвушки. Ея чуткая душа глубоко страдаетъ, честнымъ умомъ своимъ негодуетъ Фрося на людскія неправды и подъ личиною злости скрываетъ тайныя муки, не видныя людямъ слезы, никому не слышныя рыданія. Мы давно знаемъ, что г. Лешковская одарена выдающимся талантомъ, но однимъ природнымъ дарованіемъ не можетъ артистка достигнуть тѣхъ результатовъ, которыми отмѣчается ея сценическая дѣятельность за послѣднее время. Надъ каждою ролью она работаетъ, въ каждомъ словѣ, въ каждомъ движеніи видна обдуманность, всегда звучитъ прочувствованность и вездѣ сказываются самостоятельность и оригинальность, которыя придаютъ г-жѣ Лешковской особенную прелесть. Объ игрѣ г-жи Ермоловой намъ приходится повторить давно всѣмъ извѣстное: силою необыкновеннаго таланта она создала изъ довольно туманной и несимпатичной фигуры Валентины настоящее живое лицо, въ концѣ-концовъ, захватывающее зрителя безысходною глубиной страданія навсегда разбитаго сердца. Г. Ленскій былъ мѣстами хорошъ неподражаемо; въ общемъ же, мы находимъ, что роль Митроши Ракитина онъ играетъ слишкомъ тягуче, скучно. Такимъ ли задумалъ его авторъ, судить не берется, не прочитавши пьесы, но сдается намъ, что въ изображеніи артистомъ душевной простоты и незлобивости есть нѣкоторый "пересолъ", оправдывающій мнѣніе близкихъ людей о простотѣ-глупости Митрофана и поступокъ его жены, которой долженъ былъ смертельно надоѣсть такой вѣчно добродушно-ноющій супругъ. Драма играется съ удивительнымъ ансамблемъ, обусловливающимъ блестящій успѣхъ пьесы и скрадывающимъ нѣкоторые ея недостатки.

-----

   30 августа исполнилось десятилѣтіе со дня открытія въ Москвѣ частнаго театра Ѳ. А. Корша. Къ этому юбилейному дню дирекціей издана книжка: Краткій очеркъ десятилѣтней дѣятельности русскаго драматическаго театра Корша въ Москвѣ. Изданіе это заключаетъ въ себѣ подробный отчетъ, посезонно, о составѣ труппы, о игранныхъ пьесахъ, о числѣ посѣтителей, платныхъ и безплатныхъ, и о томъ, сколько разъ шли пьесы, пользовавшіяся успѣхомъ. Въ концѣ книжки имѣется общая сводка итоговъ за десять лѣтъ, изъ которой видно, что всѣхъ спектаклей дано 1,983: вечернихъ -- 1,545, утреннихъ -- 438; платныхъ посѣтителей перебывало 1.452,790; разослано безплатныхъ билетовъ воспитанникамъ и воспитанницамъ закрытыхъ учебныхъ заведеній 123,500; поставлено всего 504 пьесы, въ томъ числѣ новыхъ драмъ и комедій оригинальныхъ -- 83, переводныхъ -- 66, новыхъ водевилей оригинальныхъ -- 34, переводныхъ -- 17. Большой интересъ представляетъ списокъ пьесъ съ обозначеніемъ, сколько представленій выдержала каждая изъ нихъ. Книжка эта представляетъ собою очень любопытный документъ для будущаго историка русскаго театра.

Ан.

"Русская Мысль", кн.X, 1892

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru