Ремезов Митрофан Нилович
Современное искусство

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Малый театр: Сестра Нина, драма в 4-х действиях П. М. Невежина. Дон-Карлос, инфант испанский, трагедия в 5 действиях, соч. Шиллера, перевод И. Грекова.- Назначение г. Иванова членом литературно-театрального комитета.- Несколько слов о деятельности литературно-театральных комитетов).

   

СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО.

(Малый театръ: Сестра Нина, драма въ 4-хъ дѣйствіяхъ П. М. Невѣжина. Донъ-Карлосъ, инфантъ испанскій, трагедія въ 5 дѣйствіяхъ, соч. Шиллера, переводъ И. Грекова.-- Назначеніе г. Иванова членомъ литературно-театральнаго комитета.-- Нѣсколько словъ о дѣятельности литературно-театральныхъ комитетовъ).

   Плохихъ пьесъ мы видѣли на своемъ вѣку тьму-тьмущую; нѣкоторыя изъ нихъ имѣли, однако, успѣхъ, благодаря тому, что были превосходно разыграны, многія -- падали, большинство, конечно, но театральная публика, особливо же первыхъ представленій, всегда умѣла оцѣнить достоинство произведенія и игру артистовъ раздѣльно, на дѣлая артистовъ отвѣтственными за грѣхи авторовъ. Нерѣдко даже случалось обратное, то-есть зрители, увлеченные исполненіемъ, многое прощали драматургамъ или, просто, не замѣчали ихъ промаховъ, и на долю сочинителей выпадали апплодисменты, пожалуй, я заслуженные въ томъ лишь смыслѣ, что авторы давали возможность артистамъ выказать въ большомъ блескѣ ихъ таланты. Нѣкоторымъ мѣриломъ для опредѣленія достоинства самой пьесы представляется намъ сравненіе ея успѣха на московской сценѣ съ пріемомъ, оглг заипымъ той же пьесѣ въ Петербургѣ, при тамошнихъ исполнителяхъ. Одинаковый успѣхъ указываетъ на то, что пьеса нравится сама по себѣ; успѣхъ на одной сценѣ и фіаско на другой даютъ основательное право предполагать, что одни артисты вынесли произведеніе на своихъ плечахъ, чего не смогли, не съумѣли сдѣлать актеры другой труппы. А затѣмъ уже дѣло критически разработать и объяснить, кому авторъ обязанъ успѣхомъ: своему творчеству или дарованіямъ исполнителей. Публика не всегда соглашается съ заключеніями театральныхъ критиковъ, и мы думаемъ, что, въ большинствѣ случаевъ публика права, болѣе чутка, нежели газета и журнальные критики, что мы уже отмѣтили, при подходящемъ случаѣ въ предъидущей нашей книжкѣ. Вообще критики обѣихъ столицъ слишкомъ нервны, должно быть, а потому склонны въ оцѣнкѣ драматическихъ и беллетристическихъ произведеній приходить къ очень крайнимъ заключеніямъ, какъ восхваляя разбираемую вещь, такъ и "разнося" ее, а заодно уже автора, котораго одни возвеличиваютъ, другіе унижаютъ за одно и то же произведеніе, и часто, прямо-таки сбиваютъ читателей съ толку. Но довольно рѣдки случаи, когда большинство критиковъ и театральной публики согласны между собою въ оцѣнкѣ драматическаго произведенія, какъ то было съ драмою г. Невѣжина Сестра Нина. Повторяемъ, мы видѣли много плохихъ пьесъ, провалившихся съ перваго представленія, а не запомнимъ такого страшнаго крушенія, которое потерпѣла названная пьеса,-- крушенія, несомнѣнно, заслуженнаго, ибо драма плоха, но все же не настолько, чтобы слѣдовало расказнить и автора, и артистовъ шиканьемъ, заглушавшимъ жиденькіе апплодисменты, и шиканьемъ, недававшемъ даже вызвать г-жу Ермолову и другихъ исполнителей, потратившихъ не мало силъ на крайне неблагодарный трудъ и дѣлавшихъ все возможное для спасенія пьесы. Намѣренія у автора были очень хорошія, только приведеніемъ ихъ въ исполненіе почтенный драматургъ запоздалъ приблизительно лѣтъ на пятьдесятъ. Въ сороковыхъ годахъ, можетъ бытъ, печальная исторія Нины Глазковой вызвала бы слезы у чувствительныхъ зрительницъ и сочувствіе зрителей, читавшихъ еще Марлинскаго. Съ тѣхъ поръ много половодій было, смывшихъ чувствительность, и много слезъ пролито для того, чтобы хоть капля ихъ осталась на долю кисло-сладкой добродѣтели, ликующей к страдающей въ крошечной сферѣ мелко-чиновничьей среды. Сестра Нина (г-жа Ермолова) -- старшая въ семьѣ, нѣжная дочь и любящая сестра, всю юность и молодость свою отдала меньшимъ -- брату Порфирію (г. Рыжовъ) и сестрѣ Пашѣ (г-жа Музиль 2-я). Авторъ объясняетъ намъ, что, будучи сама еще дѣвочкой, Нина взяла на себя всю тяжесть заботъ о слабомъ старикѣ отцѣ (г. Музиль) и о дѣтяхъ, оставшихся сиротами послѣ смерти матери. Нина ихъ воспитывала, кормила "сладкими кусочками", учила и сама училась, готовила съ ними уроки, сохраняла ихъ достатки, о себѣ забывала и о своемъ личномъ счастьѣ. Дѣти выросли, стали большими, поступили на службу и до того набаловались, что продолжаютъ требовать отъ сестры Нины дальнѣйшихъ попеченій объ ихъ участи и новыхъ жертвъ съ ея стороны, дабы могли они получать и на будущее время "лакомые кусочки": Порфирій -- въ видѣ повышенія по службѣ, Паша -- въ образѣ выгоднаго жениха, каковаго налицо пока не имѣется. И у зрителя, котораго по нынѣшнему времени уже не обморочишь и не разстрогаешь гадкими словами, является первый, не ясно опредѣленный, но всѣми болѣе или менѣе чувствуемый, поводъ недовольства добродѣльною Ниной. У каждаго въ глубинѣ сознанія возникаетъ предположеніе о какомъ-то изъянѣ въ воспитанія этихъ юношей, которымъ сестра Нина приберегала хорошіе "кусочки", но не съумѣла внушить самыхъ элементарныхъ понятій о честности, ни даже о простой порядочности. Далѣе оказывается, что она и не могла этого сдѣлать, такъ какъ въ ней самой понятія на этотъ счетъ довольно неустойчивыя, по меньшей мѣрѣ, смутныя. Въ тридцать лѣтъ Нина влюбляется въ чиновника Прибоева (г. Южинъ), нанимающаго квартиру въ ихъ домѣ. Противъ этого возразить нечего, влюбляться въ такомъ возрастѣ никакой дѣвицѣ не возбраняется, но бѣда въ томъ, что влюблена она въ молодого жильца такъ же точно, какъ любила брата и сестру,-- прикармливаетъ его сладкими кусочками и не видитъ, что въ душѣ у него дѣлается. Нина черезъ своего крестнаго отца, генерала Метелкина (г. Рыбаковъ), начальника Прибоева, выхлопатываетъ своему возлюбленному повышенія по службѣ и снабжаетъ его деньгами, не своими даже, а находящимися у нея на храненіи "дѣтскими" капиталами, т.-е. принадлежащими Порфирію и Пашѣ. Метелкинъ оказываетъ всякое покровительство способному молодому человѣку,-- даже слишкомъ "способному" и на многое "способному",-- и въ присутствіи Нины ставитъ ему непремѣннымъ условіемъ дальнѣйшей его карьеры женитьбу на любимой крестницѣ, и добродѣтельную тридцатилѣтнюю дѣвицу это нисколько не смущаетъ, ни мало не коробитъ, какъ и то, что Прибоевъ спокойно глотаетъ "кусочки" и невозмутимо живетъ на счетъ любви добродѣтельной дѣвицы... Публика, очевидно, не раздѣляетъ благодушнаго настроенія автора и остается при особомъ мнѣніи даже и тогда, когда Нина отказываетъ давно влюбленному въ нее и дѣлающему ей предложеніе милліонеру Бусыгину (г. Горевъ), вопреки настояніямъ брата и сестры, очень откровенно разсчитывающихъ попользоваться болѣе интересными "кусочками" отъ щедротъ старшей сестры, если она сдѣлается женою богатаго человѣка. Своимъ отказомъ Бусыгину Нина не проявляетъ никакого геройства, во-первыхъ, потому, что любить Прибоева, во-вторыхъ, потому, что Бусыгинъ грубъ и неотесанъ, въ-третьихъ, Бусыгинъ оказывается не то, чтобы совсѣмъ прохвостомъ, а... вотъ онъ что дѣлаетъ: дабы удалить соперника, Прибоева, онъ уговариваетъ свою сестру Зою (г-жа Уманецъ-Райская) пококетничать съ Прибоевымъ и сманить его отъ Нины притворною любовью и большимъ приданымъ. Прибоевъ легко идетъ на золотую удочку, а Зоя совсѣмъ въ серьезъ влюбляется въ Прибоева. Нина ревнуетъ и страдаетъ; приходитъ генералъ Метелкинъ вступиться за крестницу, упрекаетъ Прибоева, грозить ему своимъ начальническимъ гнѣвомъ; потомъ является Бусыгинъ и обругиваетъ Прибоева. Нина выгоняетъ Бусыгина и проливаетъ слезы передъ Прябоевымъ, который такъ запутался и растерялся, что уже самъ не знаетъ доподлинно, которую изъ двухъ онъ любитъ, добродѣтельную или богатую. Входятъ братъ и сестра Нины, уличаютъ ее въ томъ, что она отдала ихъ деньги своему "любовнику". Нина въ негодованіи: растрату она пополнить изъ своей части общаго дома, а "любовника" у нея нѣтъ, она -- добродѣтельна, съ Прибоевымъ только цѣловалась, какъ съ женихомъ,-- увы, бывшимъ. Вбѣгаетъ Зоя Бусыгина съ вѣстью, что ея братъ застрѣлился съ отчаянія. Нина устремляется къ Бусыгинымъ. Рана оказалась не смертельною, больной оправляется и опять выражаетъ желаніе вступить въ супружество съ Ниной. Она же вызываетъ Прибоева, устраиваетъ его бракъ съ Зоей, объявляетъ, что сама идетъ въ сестры милосердія, со всѣми прощается и раскланивается съ публикой, прося, чтобы мы "о ней помолились и благословили бы ее на тернистый путь". Занавѣсъ опускается при сдержанномъ, но явственно слышномъ смѣхѣ зрителей. Отъ трогательнаго до забавнаго разстояніе менѣе, чѣмъ въ одинъ шагъ, отъ возвышеннаго до мѣщански-плоскаго -- такое же точно, отъ сентенціи здоровой морали до смѣхотворнаго афоризма -- не далѣе. Все это въ наилучшемъ видѣ подтверждается драмой г. Невѣжина. Авторъ ошибся, принявъ дѣло слишкомъ "въ серьезъ": его сестра Нина съ своими мизерными добродѣтелями -- не героиня для драмы, а лицо, по существу, комическое, такъ же точно, какъ знаменитый Левъ Гурычъ Синичкинъ, нѣжно любящій отецъ, всю душу свою полагающій за счастье дочери. Подойди авторъ къ тому же сюжету съ другой стороны, мы, быть можетъ, посмѣялись бы надъ запоздалою любовью добродѣтельной дѣвицы, надъ ея хлопотами о повышеніи мелкаго чиновника, избраннаго ею въ герои совсѣмъ "не почину", наивно возводимаго въ будущіе великіе люди и снабжаемаго ею кое-какими деньжонками на галстуки и штиблеты. При такомъ оборотѣ дѣла и Прибоевъ оказался бы довольно забавнымъ съ своимъ провинціально-чиновничьимъ самомнѣніемъ, съ потѣшными мечтами о министерскомъ портфелѣ въ квартиркѣ, за которую ему давно уже нечѣмъ платитъ, съ полученіями подачекъ отъ влюбленной дѣвицы, съ незнаніемъ, что лучше -- добиться мѣста правителя канцеляріи у Метелкина или идти въ зятья къ случайно разбогатѣвшей торговкѣ Бусыгиной (г-жа Садовская). Въ томъ видѣ, въ какомъ изобразилъ его авторъ, Прибоевъ не перестаетъ быть смѣшнымъ, но онъ не забавенъ, а скученъ и довольно гадокъ онъ -- проходимецъ, и только, да въ добавокъ еще и не новый, давнымъ давно всѣмъ извѣстный по неизмѣримо лучшимъ экземплярамъ. Въ папа-Глазковѣ, въ его сынкѣ Порфиріи, въ дочкѣ Пашѣ и, въ особенности, въ важномъ "крестномъ" Метелкинѣ имѣется обильный запасъ комическаго, которымъ авторъ не воспользовался, устремивши всѣ свои силы на то, чтобы какъ можно больше растрогать публику. Вышли они отъ того безцвѣтными, какими-то недодѣланными и скучными. А тамъ, гдѣ г. Невѣжикь хотѣть посмѣшить -- фигурами старухи Бусыгиной и двухъ родственницъ-приживалокъ (г-жи Щепкина и Васильева 2), фигурами, тоже всѣмъ знакомыми,-- онъ пересолилъ въ другую сторону, въ смѣхотворную, и оказался шаржъ, явились не живыя лица, а каррикатуры, слишкомъ старыя и извѣстныя для того, чтобы вызвать хотя бы улыбку. Мы разсказали содержаніе пьесы,-- подведемъ итоги. Что хотѣлъ сказать авторъ, какую идею провести своимъ произведеніемъ? Сіе никому невѣдомо, а то, что вамъ показывали, никому не нужно... Нина добродѣтельна, а брать и сестра неблагодарны. Да кого же это можетъ интересовать, кому это любопытно? Да и правда ли, что она столь прекрасна, какъ то желательно автору, а они черствы сердцемъ? Она требуетъ любви и благодарности за то, что ихъ воспитывала; они вправѣ отвѣтить: "воспитала прескверно". Она говорить: "я сохранила ваше состояніе..." Они правильно возражаютъ: "и прегадко растратила часть его по своей глупости".-- "Вы на свои ногахъ, я свободна, люблю, хочу личнаго счастья..." -- отвѣтъ: "Сдѣлай одолженіе, на здоровье. Только и любовью-то своею ты распорядилась по-дурацки..." И правы они, брать и сестра, а Нина, дѣйствительно, заслуживаетъ жалости, но никакъ не сочувствія, что представляетъ большое различіе. Жалкій человѣкъ, ставшій жалки въ по собственной нянѣ, никогда не годится въ герои драмы; онъ всегда болѣе или менѣе смѣшонъ тѣмъ, что не съумѣлъ сохранить собственнаго достоинства, и нуженъ очень большой талантъ для того, чтобы у читателя или зрителя, сквозь безобидный смѣхъ, пробилось гуманное, а не оскорбительное, чувство сожалѣнія о несчастномъ, искренно, но потѣшно страдающемъ отъ забавныхъ причинъ. При такомъ лишь условіи комедія, показавшая намъ въ униженномъ и осмѣянномъ "человѣка-брата", вызоветъ добрый вздохъ и даетъ желательный идейный результатъ. Прекрасная игра артистовъ не спасла пьесы, какъ мы уже сказали.
   Г. Южинъ поставилъ въ свой бенефисъ трагедію Шиллера Донъ-Карлосъ, инфантъ испанскій, въ переводѣ г. И. Грекова. Эта трагедія, іапистная болѣе ста лѣтъ назадъ, долгое время не допускалась на казенныя сцены только недавно дозволена къ представленію въ частныхъ театрахъ и была играна въ Москвѣ труппою г-жи Горевой, которой произведеніе великаго поэта оказалось совсѣмъ не по силамъ. Публика Малаго театра въ восторгъ отъ трагедіи и не столько отъ ея исполненія, сколько отъ содержанія, несмотря на длинноты, способныя вызвать не малую скуку, и несмотря на то, что въ огромныхъ монологахъ повторяются рѣчи, всѣмъ давно извѣстныя, по существу и по формѣ. Но эти старыя рѣчи выражаютъ вѣчныя истины, призывы къ добру, къ правдѣ, къ гуманности, на которыя всегда съ одинаковымъ чувствомъ будетъ отзываться человѣческое сердце, если только оно не погружено въ безпросвѣтный мракъ рабскаго благоговѣнія передъ всякою жестокостью, напоминающею средніе вѣка съ ихъ кровавыми гоненіями за вѣру, за свободный полетъ мысли, съ ихъ инквизиціей, шпіонствомъ, доносами и кострами. Маркизъ Поза (г. Южинъ) -- идеалистъ и фантазёръ, но таковъ онъ только при королѣ испанскомъ Филиппѣ II (г. Ленскій), рядомъ съ герцогомъ Альбой (г. Рыбаковъ), съ Доминго, духовникомъ короля (г. Ѳедотовъ), выдающимъ тайны исповѣди, и съ великимъ инквизиторомъ (г. Горевъ), одряхлѣвшимъ въ убѣжденія, что похвальны всякія злодѣйства, совершаемыя ради высшихъ, его, инквизиторскихъ, цѣлей и ad majorem Dei gloriam... Въ 1782 г., когда задуманы Шиллеромъ личность маркиза Позы и трагедія, жертвою которой онъ становятся, его мечты были уже не фантазёрствомъ только, а предвидѣніемъ близкаго будущаго, теперь они звучать напоминаніемъ о неизмѣнности идеаловъ къ осуществленію которыхъ стремились лучшіе люди прошедшихъ временъ, о тѣхъ жертвахъ, передъ которыми не останавливались такіе люди. Донъ-Карлосъ (г. Багровъ) поддается обаянію этой личности, и въ этомъ вліяніи глубоко убѣжденнаго учителя на наслѣдника Филиппа II поэтъ видитъ просвѣтъ, зарю новой жизни для подвластныхъ народовъ, для искреннихъ и вѣрныхъ подданныхъ короля, не перестающихъ быть, въ то же время, преданными сынами угнетенной и гибнущей Испаніи. Такое же обаяніе испытываетъ и самъ Филиппъ II, хотя и называетъ Позу "мечтателемъ", и это понятно: изъ многочисленной толпы придворныхъ, грандовъ, духовенства, одинъ этотъ молодой человѣкъ ничего не добивается для себя лично я осмѣливается напоминать всесильному владыкѣ о страждущемъ народѣ и о судѣ исторіи. Въ исполненіе этой очень трудной роли г. Южинъ внесъ много искренности, что, при его превосходной дикціи и прекрасномъ голосѣ, производить надлежащее впечатлѣніе на зрителей. Недостатокъ пылкости въ игрѣ г. Южина, за которую,-- мы слышали,-- упрекаютъ высокоталантливаго артиста, по нашему мнѣнію, въ вину ему ставить не слѣдуетъ по двумъ соображеніямъ: первое, можно бытъ глубоко убѣжденнымъ человѣкомъ и безгранично увлеченнымъ идеей, сохраняя, притомъ, достаточное наружное спокойствіе, когда идею эту приходится развивать передъ такимъ суровымъ и вдумчиво-холоднымъ слушателемъ, каковъ Филиппъ II, гордый, подозрительный и жесткій, или передъ слишкомъ нервнымъ юношей, Донъ-Карлосомъ, воспламеняющимся до того легко и быстро, что обращаться съ нимъ надо крайне осторожно я необходимо сдерживать его излишніе порывы; второе, въ самой натурѣ и Южина мы, много лѣтъ слѣдящіе за развитіемъ его блестящаго дарованія, не находимъ той прирожденной пламенности, которая могла бы естественно и безъ усилій со стороны артиста вылиться въ могучихъ, по существу своему, рѣчахъ маркиза Позы. А всякое усиліе въ этомъ направленіи повело бы къ искусственности, отозвалось дѣланностью тона, и впечатлѣніе могло бы получиться ниже того, которое даетъ г. Южинъ. Какъ бы то ни было, впрочемъ, сдержанность г. Южина оказывается какъ разъ въ мѣру, что доказано выдающимся успѣхомъ его въ этой роли. Г. Ленскій отлично загримированъ по портрету Филиппа II, но не вполнѣ выдержанно передаетъ характеръ этой исторической личности. Роль Донъ-Карлоса рѣшительно не по силамъ г. Багрову. Къ нашему удивленію, на второмъ представленіи (31 января) г. Багрову не только апплодировали, почти исключительно верхи, но кѣмъ-то поднесены были ему лавровый вѣнокъ и какой-то подарокъ. Если это было выраженіемъ добраго расположенія къ артисту двухъ или нѣсколькихъ лицъ, то мы находимъ такой способъ заявленія своихъ чувствъ весьма неумѣстнымъ. Апплодисменты далеко не всегда и но полностью должны быть принимаемы за доказательство одобренія игры актера; всегда извѣстная ихъ доля, а иногда они и цѣликомъ обусловливаются не исполненіемъ роли, а симпатіями публики къ изображаемому лицу или сочувствіемъ какого-либо кружка зрителей тѣмъ "хорошимъ" словамъ, которыя говоритъ актеръ, хотя бы сказаны они были посредственно и даже плохо. Такихъ увлекательныхъ словъ въ роли Донъ-Карлоса и много, и понятно, вполнѣ естественно, что имъ апплодируютъ и нихъ вызываютъ актера. Другое дѣло -- вѣнки и подарки: ихъ подносили и "инфанту испанскому", другу маркиза Позы, а г. Багрову, если и заслужившаго въ данномъ случаѣ какую-либо награду, то развѣ только "за усердіе" или, пожалуй, "за храбрость", но никакъ не "за искусство" {Статья наша печаталась, когда роль Донъ-Карлоса была сыграна г. Ильинскимъ и ему на первый же разъ были сдѣланы, какъ сообщили газеты, такіе же поднесенія, какъ г. Багрову. Мы не видали, какъ игралъ эту роль г. Ильинскій, но ясно для всѣхъ, что поднесенія лавровъ и подарковъ, при первомъ исполненіи роли, отнесены должны быть не на долю исполненія, и объясненій этому явленію не гoдится искать тамъ, гдѣ рѣчи быть не можетъ объ искусствѣ.}. Съ большимъ сожалѣніемъ мы вынуждены отмѣтить, что г-жа Лешковская въ роли принцессы Эболи ничуть не оправдала тѣхъ надеждъ, которыя мы считали себя вправѣ возложить на ея талантъ. Передъ нами била не "принцесса", а дѣвица такого тона, который совершенно немыслимъ при дворѣ Елизаветы Валуа, супруги испанскаго короля. Къ слову, маленькое замѣчаніе г. режиссеру: во время свиданія съ принцессой Эболи Донъ-Карлосъ отдаетъ ей письмо, которымъ она вызвала его на свиданіе, а потомъ письмо это очутилось въ книжкѣ Донъ-Карлоса, переданной маркизомъ Позой королю. Какимъ волшебствомъ попало оно изъ шкатулки принцессы въ руки маркиза? Если актеръ почему-либо не сообразилъ, что выходитъ несодѣянность, то режиссеръ обязанъ разъяснить ему, какъ надо поступать и чего нельзя дѣлать.

-----

   Въ концѣ прошедшаго года скончался предсѣдатель московскаго литературно-театральнаго комитета, профессоръ H. С. Тихонравовъ; мѣсто предсѣдателя занялъ профессоръ Н. И. Стороженко, бывшій до того времени членомъ комитета вмѣстѣ" съ профессоромъ А. И. Веселовскимъ и Вл. Ив. Немировичемъ-Данченкомъ. Для пополненія состава комитета назначенъ членомъ его Ив. Ив. Ивановъ, извѣстный театральный критикъ. Со вступленіемъ въ комитетъ онъ вынужденъ отказаться отъ этого рода литературной дѣятельности, что представляетъ большую потерю для журналистики и для искусства. Въ нашихъ сужденіяхъ о драматическихъ произведеніяхъ и объ исполненіи ихъ на сценѣ мы нерѣдко расходились въ мнѣніяхъ съ г. Ивановымъ, но такія разногласія никогда не поколебали нашей увѣренности въ томъ, что уважаемый критикъ относится къ дѣлу съ неизмѣнною правдивостью я любовью, обладая, притомъ, большимъ запасомъ знанія. А "сія три" -- превыше всего и служатъ важнымъ ручательствомъ за то, что и новый видъ служенія г. Иванова окажется полезнымъ и плодотворнымъ для нашего драматическаго искусства, порядочно-таки захирѣвшаго въ послѣднее время на попеченіи слишкомъ многочисленныхъ опекуновъ и радѣтелей. Однимъ изъ важныхъ неудобствъ, выяснившихся на практикѣ, представляется, по нашему мнѣнію, существованіе параллельно двухъ литературно-театральныхъ комитетовъ, петербургскаго и московскаго, другъ отъ друга независимыхъ и равноправно дѣлающихъ одно и то же дѣло: пьесы, одобренныя однимъ, считаются принятыми на всѣ казенныя сцены обѣихъ столицъ, причемъ публикѣ и критикѣ остается неизвѣстнымъ, которымъ изъ двухъ учрежденій одобрена та или другая изъ поставленныхъ пьесъ, имѣвшихъ успѣхъ или безнадежно провалявшихся... Мы знаемъ, что ошибки и промахи неизбѣжны во всякомъ дѣлѣ, возможны въ дѣятельности каждаго учрежденія, но думаемъ, что рядъ промаховъ долженъ служить указаніемъ на какой-либо недостатокъ въ организаціи учрежденія, надѣлавшаго промахи. Мы не знаемъ, много ли промаховъ сдѣлали литературно-театральные комитеты, такъ какъ не имѣемъ въ рукахъ достовѣрныхъ свѣдѣній о томъ, какія пьесы одобрены тѣмъ и другимъ комитетомъ и какія пьесы приняты безъ одобренія комитетовъ. Но если всѣ ели большинство новыхъ пьесъ, поставленныхъ въ теченіе послѣдняго года, приняты комитетами, то едва ли кто усомнится въ томъ, что мнѣнія публики и критики весьма не сходятся съ заключеніями лицъ, опредѣляющихъ репертуары первыхъ сценъ Россіи. Причина столь страннаго явленія кроется, быть можетъ, въ существованіи двухъ комитетовъ, вмѣсто одного учрежденія съ болѣе многочисленнымъ составомъ, рѣшающимъ участь пьесъ большинствомъ голосовъ, тогда какъ теперь... Присутствующій въ составѣ комитета драматургъ долженъ чувствовать себя нерѣдко въ очень щекотливомъ положеніи, побуждающемъ его быть особенно снисходительнымъ въ своихъ оцѣнкахъ, изъ вполнѣ естественнаго опасенія нехорошихъ заподозриваній и нареканій. И излишняя снисходительность въ подобномъ дѣлѣ такъ же не желательна, какъ и чрезмѣрная требовательность. А затѣмъ мы по личному опыту знаемъ, насколько трудно изъ чтенія пьесы вывести заключеніе о томъ, что выйдетъ изъ нея на сценѣ, я полагаемъ, что рядомъ съ опытнымъ театральнымъ критикомъ наиболѣе компетентными судьями могли бы быть заслуженные артисты или дѣльные режиссеры. Недостаточная компетентность драматурговъ доказана очень многими примѣрами, приводить которые нѣтъ даже надобности, въ виду ихъ большого числа.

Ан.

"Русская Мысль", кн.II, 1894

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru