Ремезов Митрофан Нилович
Современное искусство

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Малый театр: Питомка, комедия в 5-ти действиях, И. В. Шпажинского.- Неверная, комедия в 3-х действиях, Роберта Бракко, перевод В. К. Мюлле (Васильева).- Джентельмен, комедия в 5-ти действиях, кн. А. И. Сумбатова.

   

СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО.

Малый театръ: Питомка, комедія въ 5-ти дѣйствіяхъ, И. В. Шпажинскаго.-- Невѣрная, комедія въ 3-хъ дѣйствіяхъ, Роберта Бракко, переводъ В. К. Мюлле (Васильева).-- Джентельменъ, комедія въ 5-ти дѣйствіяхъ, кн. А. И. Сумбатова.

   У небогатой чиновницы Хорошиловой (г-жа Садовская) и у ея дочки Нонны (г-жа Нечаева) служить молоденькая горничная Елена (г-жа Лешковская), изъ "питоновъ" Воспитательнаго Дома, дочь неизвѣстныхъ родителей,-- enfant abandonné, какъ говорятъ во Франціи. Жители столицъ и столичныхъ губерній знаютъ, конечно, каково положеніе такихъ дѣтей. Обывателямъ провинцій это мало извѣстно, а вдали отъ столицъ и совсѣмъ неизвѣстно, такъ какъ "промыселъ" вскармливанія и воспитанія "казенныхъ" дѣтей сосредоточенъ въ мѣстностяхъ, ближайшихъ къ Императорскимъ Воспитательнымъ домамъ. Новорожденныхъ дѣтей, покинутыхъ въ этихъ домахъ на попеченіе государства, кормятъ наемныя кормилицы, или же крестьянки разбираютъ ихъ и увозятъ въ деревни и воспитываютъ ихъ въ своихъ семьяхъ за извѣстную плату отъ казны, подъ надзоромъ особыхъ инспекторовъ. Такія дѣти, подъ простонароднымъ названіемъ шпитонцевъ и шпитонокъ, или подъ названіемъ казенныхъ, становятся въ крестьянскихъ семьяхъ настоящими пріемышами, членами семьи наравнѣ съ родными дѣтьми. Наблюдая этотъ "промыселъ" въ подмосковныхъ деревняхъ, мы пришли къ убѣжденію къ томъ, что положеніе "казенныхъ" дѣтей ничѣмъ не разнится отъ положенія родныхъ дѣтей, и полагаемъ, что оно, въ большинствѣ случаевъ, много лучше, чѣмъ положеніе дѣтей, попадающихъ подъ власть мачихи. Плата отъ казны за питомцевъ, вовсе не маленькая, служитъ хорошимъ подспорьемъ въ крестьянскомъ быту и побуждаетъ воспитателей дорожить "казенными" дѣтьми, относиться къ нимъ съ такою же заботливостью, какъ къ своимъ собственнымъ,-- не говоря уже о томъ, что молодая женщина, выкормившая питомца, и старуха бабушка, выняньчившая его, почти всегда сердечно привязываются къ сироткѣ и ни въ чемъ не отличаютъ его отъ родныхъ. Такое своего рода нравственное усыновленіе доходитъ неизмѣнно до того, что очень быстро забывается, исчезаетъ всякое различіе между дѣтьми, они становятся, по настоящему, братьями и сестрами, настолько родными, что установившимся обычаемъ не допускаются браки между ними въ тѣхъ же степеняхъ родства, въ какихъ браки запрещены между кровными родственниками. Еще одна, характерная, по нашему мнѣнію, подробность: незаконность рожденія никогда не служитъ поводомъ къ какимъ-либо укорамъ и къ оскорбительнымъ названіямъ. Замѣтна даже тенденція къ тому, чтобы изгладитъ всякое воспоминаніе объ этомъ, чтобы забыть о Воспитательномъ домѣ, и слова "шпитонъ" и "шпитонка" (отъ "шпитательный" домъ) выходятъ, мало-по-малу, изъ употребленія, замѣняются неопредѣленнымъ -- "казенныя". За послѣдніе годы сами дѣти, подростки и взрослые, называютъ себя не иначе и не безъ оттѣнка нѣкоторой гордости, какъ -- "казенный", "царскій", "государевъ". Мы сочли нужнымъ отмѣтить это, такъ какъ, по поводу комедіи г. Шпажинскаго, йридется сказать нѣсколько словъ о положеніи "питомки" Елены, когда она жила въ деревнѣ.
   У чиновницы Хорошиловой Елена живетъ уже четыре года. Въ нее влюбленъ штабной писарь Фурсиковъ (г. Яковлевъ), Елена любитъ его, и они уже готовятся честнымъ циркомъ сыграть свадьбу, о чемъ и заявляютъ Хорошиловымъ. Нежданною помѣхой является "высокопоставленное лицо", его высокопревосходительство Николай Петровичъ Ветлугинъ (г. Рыбаковъ), старый холостякъ. Двадцать лѣтъ назадъ онъ любилъ нѣкую красавицу-баронессу. Плодомъ этой любви была дочь, которую почему-то нашли нужнымъ сдать въ Воспитательный домъ. На склонѣ дней и томимый одиночествомъ, Ветлугинъ принялся разыскивать покинутую дѣвочку и, послѣ долгихъ хлопотъ, нашелъ ее горничною у Хорошиловыхъ. Поразительное сходство съ матерью и номеръ Воспитательнаго дома, выставленный на паспортѣ Елены и въ свое время записанный Ветлугинымъ, не оставляютъ никакого сомнѣнія въ томъ, что она дочь баронессы и Ветлугина. Тутъ не совсѣмъ ясно, почему Ветлугину лишь по прошествіи восемнадцати лѣтъ пришло вдругъ непреодолимое желаніе вернуть брошенное дитя, и не совсѣмъ понятно, почему такому большому генералу пришлось употребить два года на поиски, когда у него въ книжкѣ записанъ номеръ казенной питомки. Стоило важному и богатому генералу поручить дѣло чиновнику, и тотъ черезъ недѣлю или черезъ двѣ разыскалъ бы дѣвушку безъ большого труда, такъ какъ она жила только въ двухъ мѣстахъ: въ деревнѣ, куда выписана изъ Воспитательнаго дома, и у Хорошиловой, которая взяла ее изъ деревни. Ну, да это мимо,-- худо ли, хорошо ли, генералъ искалъ и нашелъ дочь. Онъ счастливъ и растроганъ, плачетъ и кается въ тѣхъ злоключеніяхъ, которыя его дочь, въ качествѣ "питомки", испытала въ деревнѣ. Ее всячески тиранили, босую и полураздѣтую посылали побираться, "въ кусочки", когда же она приносила мало, ее не пускали въ избу, она ночевала въ холодномъ коровникѣ, отогрѣваясь теплотою тѣла теленка. Если что-нибудь подобное видѣлъ или слышалъ авторъ, то мы полагаемъ, что это былъ исключительный случай,-- конечно, возможный до тѣхъ поръ, пока это не дошло до свѣдѣнія инспектора, который неукоснительно отберетъ ребенка. Какъ бы ни было, такой случай не подлежитъ обобщенію, какъ мы говорили выше, ибо положеніе "казенныхъ" питомцевъ въ деревняхъ всегда лучше, чѣмъ положеніе бѣдныхъ дѣтей въ городахъ.
   Такъ вотъ важный генералъ Ветлугинъ нашелъ дочь, взялъ ее къ себѣ въ домъ, задумалъ сдѣлать изъ нея барышню, приказалъ обучать ее разнымъ наукамъ. Елена очень довольна тѣмъ, что ее наряжаютъ, но отъ всего остального горько плачетъ, въ особенности же отъ того, что высокопревосходительный папаша не желаетъ отдать ее замужъ за писаря Фурсикова и запрещаетъ даже видаться съ нимъ. Свиданіе, однако, кое-какъ устраивается у Хорошиловыхъ, а затѣмъ Елена, вернувшись домой, объясняетъ отцу, что "въ барышни" она не годится, что къ его обществу она никогда не пристанетъ, что счастлива она можетъ быть только замужемъ за хорошимъ и любимымъ человѣкомъ, за Фурсиковымъ, и что папашу, облагодѣтельствовавшаго ее, она никогда не покинетъ. Пьеса кончается благополучно согласіемъ Ветлугина на бракъ Елены съ штабнымъ писаремъ.-- Въ чемъ же, однако, тутъ дѣло, и что изъ этого слѣдуетъ? Незаконныхъ дѣтей не слѣдуетъ отдавать въ Воспитательный домъ? Это всѣ знали безъ пьесы г. Шпажинскаго, и комедія Питомка ничего къ этому не добавляетъ, кромѣ нѣкотораго развѣ сомнѣнія въ справедливости того, что всѣ знали, такъ какъ судьба питомки Елены устраивается превосходно, неизмѣримо лучше, чѣмъ судьба небогатой барышни Бонны Хорошиловой, у которой Елена жила горничною. Быть можетъ, авторъ хотѣлъ показать, какъ горько приходится раскаиваться старымъ холостякамъ, вродѣ Ветлугина, покидающимъ своихъ незаконныхъ дѣтей на "казенное" попеченіе? Но и этого авторъ не показалъ, такъ какъ, въ концѣ концовъ, Ветлугинъ очень доволенъ и счастливъ: онъ нашелъ милую, добрую, честную и любящую его дочь, вполнѣ счастливую своимъ бракомъ съ хорошимъ и любимымъ человѣкомъ. Правда, дочь эта не барышня и замужъ выйдетъ не за чиновника, но въ этомъ никакой ровно бѣды ни для кого нѣтъ, и, во всякомъ случаѣ, это нельзя считать карой за грѣхъ молодости Ветлугина. Тѣмъ не менѣе, пьеса, хотя и пяти-актная, смотрится легко и съ интересомъ, мѣстами вызываетъ улыбки, а подъ конецъ -- и добрую слезу у людей, склонныхъ къ чувствительности. Все это происходитъ отъ того, что комедія написана очень умѣло, акты въ ней короткіе, гдѣ слѣдуетъ, вставлены смѣшныя слова я въ заключеніе сдѣлана трогательная сцена объясненія отца съ дочерью. Въ пьесу вставлено нѣсколько вводныхъ лицъ, изъ которыхъ для дѣла, собственно, нужны только двое: домоправительница Ветлугина (г-жа Порошина) и старый чиновникъ Глуздаревъ (г. Правдивъ).
   Въ переводной пьесѣ Невѣрная, кромѣ докладывающихъ слугъ, всего три лица: графъ Сильвіо Санджіорджи (г. Южинъ), графиня Клара, его жена (г-жа Лешковская), и Джвпо Риккарди (г. Ильинскій). Это легкая и довольно пустая комедія, французскаго пошиба, напоминающая старинныя "пословицы". Только тѣ бывали короче, живѣе и остроумнѣе. Къ тому же встарину ихъ и переводили получше.-- "Я, который, вижу себя въ зеркало". "Вы, которая увѣряете". "Мнѣ, которому вы"...-- такъ по-русски не говорятъ и не пишутъ, такъ не переводятъ, а "перетаскиваютъ" съ по, странныхъ языковъ. Суть пьесы въ томъ, что молодые любящіе супруги условились ни въ чемъ другъ друга не стѣснять, каждый изъ нихъ выговорилъ себѣ право дѣлать, что ему нравится, бывать, гдѣ ему угодно и съ кѣмъ угодно. Графиня широко пользуется выговоренною свободой и предоставляетъ мужу дѣлать тоже. Сначала все шло не дурно, но скоро мужу показалось не особенно пріятною толпа молодежи, вѣчно окружающая графиню Клару, всюду за нею слѣдующая. Въ особенности "надоѣдаетъ" графу его пріятель Джино Риккарди, молодой человѣкъ, слишкомъ усердно ухаживающій за графиней Кларой. Графъ Сильвіо -- не то, чтобы ревнуетъ,-- нѣтъ, онъ женѣ вѣрить, но... вотъ это-то "но", недоговоренное и неопредѣленное, а въ жизни встрѣчающееся не рѣдко, и не даетъ ему покоя. А графиня Клара -- особа бойкая и смѣлая, забавляться любитъ и не всегда умѣетъ во-время остановиться на той границѣ, за которою забава переходитъ въ крайне опасную шутку. Ухаживатель Риккарди поддразниваетъ графиню, говоритъ, что она не измѣняетъ мужу потому только, что не представляется къ тому случая, что она, графиня Клара, не посмѣетъ, напримѣръ, прійти одна въ квартиру къ нему, Риккарди. Задѣтая за живое графиня обѣщаетъ прійти на слѣдующій день въ два часа. Графъ Сильвіо, по нѣкоторымъ признакамъ, заподозрилъ кое-что и въ половинѣ второго явился къ Риккарди. Тотъ въ большомъ смятеніи старается спровадитъ непрошеннаго гостя. Это удается ему. Графиня Клара сдержала слово, пришла къ молодому человѣку и говоритъ:-- Вотъ я, начинайте меня увлекать...-- Риккарди теряется, всѣ попытки "увлечь" разбиваются о насмѣшки забавляющейся женщины. Но тутъ настаетъ уже серьезная опасность: подозрѣнія графа Сильвіо настолько усилились, что онъ вернулся въ садъ Риккарди и подкарауливаетъ жену. Риккарди предлагаетъ графинѣ ключъ отъ другой двери, черезъ которую она можетъ скрыться незамѣченною, но дѣлаетъ онъ это подъ условіемъ, что графиня Клара согласится тою же дверью прійти къ нему вторично и вправду измѣнить мужу. Графиня зоветъ мужа.-- "Я васъ убью!" -- шепчетъ ей Сильвіо.-- "Только послѣ, не здѣсь,-- такъ же тихо говоритъ Клара,-- Не дѣлайте ни меня, ни себя посмѣшищемъ для людей".-- Она беретъ мужа подъ руку и они удаляются. По прошествіи нѣкотораго времени, мѣсяца или двухъ, проведенныхъ супругами въ одномъ домѣ на разныхъ половинахъ, все разъясняется къ общему удовольствію: они не переставали любитъ другъ друга, никакой измѣны не было, Риккарди осмѣянъ, а графиня Клара можетъ оказаться "невѣрною" мужу только увлеченная любовью къ графу Сильвіо. Въ чемъ тутъ каламбуръ и его "соль", мы уловитъ не могли. Но -- все хорошо, что хорошо кончается, ь, въ особенности, когда разыгрывается такъ, какъ это дѣлаютъ г-жа Лешковская и г. Южинъ, прикрывающіе своимъ исполненіемъ все ничтожество итальянской пьесы, написанной по французскому шаблону.
   Въ бенефисъ заслуженнаго и, по заслугамъ, любимаго московскою публикой артиста г. Макшеева шла новая пяти-актная комедія князя А. И. Сумбатова Джентельменъ,-- комедія бытовая, чисто-русская и даже того болѣе -- совсѣмъ московская и современная. Такими, московскими и современными, были въ свое время комедіи Островскаго, раскрывавшія передъ публикой, театральной и читающей, разные углы и закоулки "темнаго царства" Замоскворѣчья, Рогожской и Таганки. Спѣшимъ оговориться, мы вспоминаемъ это былое и давно прошедшее отнюдь не для того, чтобы сравнивать пьесу князя Сумбатова съ несравненными ни съ чѣмъ произведеніями Островскаго. Съ тѣхъ поръ, какъ первыя изъ нихъ вывели на сцену передъ Москвой цѣлый рядъ блестяще созданныхъ типовъ и положеній, прошло безъ малаго полвѣка, а эти типы остаются живы и ярки настолько же, какъ типы Гоголя, и такими останутся и въ двадцатомъ вѣкѣ. Тѣ же области "темнаго царства" пытались въ послѣднее время изображать покойный А. Ф. Ѳедотовъ (Дѣти своихъ отцовъ), г. Невѣжинь (Компаньоны), Вл. Ив. Немировичъ-Данченко (Золото и Цѣна жизни) и друг. Каждому изъ нихъ удавалось подмѣтить характерныя для нашего времени положенія и болѣе или менѣе типическія черты, отличающія "молодое" Замоскворѣчье и "молодую" Таганку отъ дѣдовъ и отцовъ, которыхъ обезсмертилъ Островскій. Но никто изъ названныхъ драматурговъ не создалъ полнаго я цѣльнаго типа теперешняго, новаго купца, именующаго себя "коммерсантомъ", "негоціантомъ", представителемъ "tiers-état" и "финансовой аристократіи". За ту же задачу взялся князь Сумбатовъ въ своей комедіи Джентельменъ и,-- надо отдать ему полную справедливость,-- взялся за нее достаточно смѣло съ такой стороны, съ которой до него она никѣмъ не была затронута въ драматическихъ произведеніяхъ. Герой комедіи, Ларіонъ Даниловичъ Рыдловъ (г. Рыбаковъ) -- человѣкъ образованный, "просвѣщенный", чуть ли не въ университетѣ кончилъ курсъ. Онъ милліонеръ и "джентельменъ", живетъ въ роскошнѣйшихъ палатахъ, мало чѣмъ уступающихъ дворцу. Отецъ и дѣды Рыдлова работали, наживали милліоны, сидя въ лавкахъ и въ амбарахъ, лично завѣдуя фабриками, разъѣзжая по ярмаркамъ. Мать Ларивона Денисовича, Ольга Спиридоновна (г-жа Садовская), продолжаетъ старое большое дѣло, стоитъ во главѣ торговаго дома "Рыдлова вдова и Чечковъ". Василій Ефимовичъ Чечковъ (г. Макшеевъ), ея двоюродный братъ, крупный пайщикъ, дѣятельно помогаетъ ей вести торговое, до тонкости извѣстное ему дѣло, отъ котораго онъ тщательно отстраняетъ весьма ненадежнато племянника, способнаго все перепутать и изгадить. Дѣйствіе пьесы начинается свадебнымъ пиромъ въ домѣ Рыдловыхъ. Ларіонъ Денисовичъ женился на Екатеринѣ Вадимовнѣ (г-жа Ермолова) дочери стараго журналиста и приватъ-доцента университета, Вадима Петровича Горѣева (г. Ленскій), и племянницы Евгеніи Ѳоминичны Уильксъ (г-жа Грибунова), бывшей гувернантки Рыдловыхъ, оставшейся другомъ ихъ дома. Эта старая миссъ усватала свою Кэтъ за Рыдлова, убѣждена въ томъ, что обоихъ ихъ облагодѣтельствовала, сдѣлавши бѣдную дѣвушку женою милліонера и давши въ жены "джентельмену" умную и хорошую дѣвушку. Миссъ Уильксъ усердно старается облагодѣтельствовать и еще одну пару, устраиваетъ бракъ своей ученицы Любочки Рыдловой (г-жа Лешковская) съ графомъ Остергаузенъ (г. Правдинъ), владѣльцемъ небольшого майората въ Прибалтійскомъ краѣ. У Остергаузена -- титулъ и старое дворянское имя, но средства очень мизерныя. У Любочки -- милліонъ; она будетъ графиней, у него будетъ жена съ милліономъ. Сущее благодѣяніе. На свадебномъ пиру толпа гостей, и между ними есть очень важные и эффектные, кромѣ графа Остергаузена и его родственницы Эммы Леопольдовны (г-жа Яблочкина), урожденной графини Остергаузенъ, супруги когда-то богатаго барина Боженко (г. Степановъ), занимающаго мѣсто директора въ частномъ банкѣ. Въ числѣ гостей есть нѣсколько гвардейскихъ офицеровъ, нарочно пріѣхавшихъ изъ Петербурга, есть итальянецъ, оперный теноръ, синьоръ Сакарди (г. Худолѣевъ), есть представители печати, Горѣевъ, Лебединцевъ (г. Надаринъ), бывшій спортсменъ, пробавляющійся газетною работой, и Остужевъ (г. Ильинскій), беллетристъ, уже пользующійся извѣстностью, влюбленный въ Кэтъ Горѣеву, только что обвѣнчавшуюся съ Рыдловымъ. Романистъ Остужевъ попалъ на балъ прямо изъ Парижа, мчался съ тѣмъ, чтобы помѣшать свадьбѣ любимой дѣвушки, но съ Берлина спѣшить пересталъ, а съ Варшавы такъ разсчиталъ, чтобъ опоздать немного, и опоздалъ. Всѣ эти господа -- друзья-пріятели"джентельмена"Рыдлова. Онъ я самъ литераторъ, написалъ и издалъ книгу съ какимъ-то мудренымъ заглавіемъ, помѣщаетъ подъ псевдонимомъ "маркизъ Вольдирь" въ газетахъ статьи объ искусствѣ, о музыкѣ, о театрѣ, о живописи и обо всемъ, потому что онъ "все знаетъ", все понимаетъ и живо чувствуетъ своею "утонченною" натурой "джентельмена" съ Таганки.
   Проходитъ полгода, Рыдловъ уже не удовлетворяется "званіемъ" литератора, надъ которымъ потѣшаются газеты. "При его капиталѣ", онъ самъ желаетъ издавать газету, быть редакторомъ и потѣшаться надъ кѣмъ ему угодно, надъ живыми и надъ мертвыми. Онъ громогласно заявляетъ, что "давно добирается до Шиллера", что въ "своей" газетѣ онъ "самъ" будетъ вести отдѣлъ художественной, театральной и музыкальной критики и всѣмъ, кто теперь осмѣливается не признавать его высокихъ способностей и утонченности натуры, онъ живо "сумѣетъ показать Кузькину м-м-м... " -- сорвалось у "джентельмена" на совѣщаніи, на которомъ обсуждался планъ будущей газеты и распредѣлялись роли ея руководителей между Лебединцевымъ, Боженко, графомъ Остергаузеномъ и Остужевымъ. Вѣрный преданіямъ отцовъ, Чечковъ насмѣшливо осаживаетъ племянничка: "Попочка, сядь въ свое колечко и помолчи... " "Попочка" не Унимается, и всю компанію пытается разнести старый, искренній журналистъ Горѣевъ, напоминая незванымъ руководителямъ общественнаго мнѣнія о совѣсти и правдѣ. Ему сочувствуетъ только старая купеческо-амбарная крыса Чечковъ, для остальныхъ рѣчи "шестидесятника" -- все равно, что "объ стѣну горохъ". Это -- устарѣлыя слова и очень хорошія мысля, давно отправленныя въ архивъ и совсѣмъ непригодныя для "нынѣшняго боевого направленія", когда нуженъ только "успѣхъ" и ничего не нужно, кромѣ "успѣха", какими бы средствами онъ достигнуть ни былъ. Старикъ Чечковъ посмѣивается надъ "попочкой", презираетъ его компанію и втихомолку обдѣлываетъ свои амурныя дѣлишки съ Эммой Боженко, урожденной графиней Остергаузенъ. Романистъ Остужевъ ведетъ свои романтическіе подходы къ женѣ добраго пріятеля, Кэтъ Рыдловой. А великолѣпный "маркизъ Вольдирь (читайте на оборотъ -- Рыдловъ), "при своихъ милліонахъ", такъ убѣжденъ въ своей красотѣ, въ своемъ умѣ, образованіи, талантахъ, утонченности и "джентельменствѣ", что никакой соперникъ, ни на какомъ поприщѣ, ему не опасенъ и ревность недоступна на той высотѣ, на которую вознесло его самомнѣніе. Свою Кэтъ онъ, конечно, любить по-своему, по тагански-джентельменскому, что нисколько не мѣшаетъ ему ухаживать за хорошенькою Эммой, объясняться ей въ любви и пытаться отбить ее у дядюшки Чечкова. Кэтъ случайно видятъ и слышитъ это, хохочетъ, чуть не до истерики" надъ растерявшимся "джентельменомъ" и, въ концѣ-концовъ, къ самому неподдѣльному его изумленію, объявляетъ, что не любить его, никогда не любила и уходитъ къ давно любимому человѣку, Остужеву. Тутъ же за говорила настоящая, неподдѣльная "Таганка", "джентельменъ" завопилъ о своемъ правѣ собственности на жену, о возможности удержать ее и вернуть черезъ полицію.
   Кэтъ ушла къ отцу. Скандалъ на всю Москву! Всѣ заволновались: Любовь Денисовна графиня Остергаузенъ, графъ Фридрихъ Остергаузенъ, Эмма Боженко, миссъ Уильксъ, старуха Рыдлова. Всѣ, въ мѣру своихъ силъ и разумѣнія, стараются прекратить непріятную исторію, чѣмъ-нибудь прикрыть ее. Кэтъ никого и ничего слушать не хочетъ до тѣхъ поръ,:пока сама не разочаровывается въ Остужевѣ. Тогда только она сдается на убѣжденія свекрови, слезно-умоляющей ее вернуться къ мужу. Тѣмъ временемъ нашъ "джентельменъ" то убивается и плачетъ, то хорохорится а la Кить-Китычъ. А тутъ еще, какъ на грѣхъ, одна бѣда ведетъ за собой другую: Лебединцевъ приноситъ телеграмму, извѣщающую объ отказѣ въ просьбѣ Рыдлова разрѣшить ему изданіе газеты. Ни на что теперь не нужнаго Лебединцева "джентельменъ" выгоняетъ вонъ, когда тотъ, въ надеждѣ на "свою" газету, отказался отъ сотрудничества въ "чужой" и остается безъ куска хлѣба съ женою и шестью дѣтьми на рукахъ. Является сестрица, графиня Любовь Денисовна, сообщаетъ о томъ, что Кэтъ согласилась вернуться, и Рыдловъ снова воспрянулъ духомъ,-- "попочка" опять поднялъ хохолъ и распушилъ перья. Пріѣхавшей съ матерью Кетъ Любовь Денисовна даетъ благой совѣтъ забрать хорошенько супруга въ руки и держать его покрѣпче подъ башмакомъ, какъ она сама распорядилась со своимъ остзейскимъ графомъ. "А я все-таки велъ себя какъ настоящій джентельменъ!" -- восклицаетъ Рыдловъ въ заключеніе пьесы.
   Говорятъ, что авторъ неудачно выбралъ героя для своей комедіи,-- говорятъ, что "джентельменъ" Рыдловъ -- просто глупъ. Съ этимъ мы не согласны: намъ Рыдловъ представляется совсѣмъ не глупымъ,-- наоборотъ, въ "своемъ" дѣлѣ и на "своемъ" мѣстѣ онъ, навѣрное, оказался бы достаточно умнымъ и обдѣлистымъ человѣкомъ, ничуть не хуже дядюшки Чечкова и многихъ другихъ представителей россійскаго купечества, ворочающихъ большими милліонами. Вся бѣда Рыдлова въ томъ, что онъ, владѣя готовымъ, не имъ нажитымъ, богатствомъ, не имѣя никакой надобности прилагать свой трудъ и свои способности къ настоящему, наслѣдственному дѣлу, полѣзъ туда, куда ему лѣзть не къ лицу и не по натурѣ. Отцы и дѣды знали свои силы и силу своихъ кармановъ и самодурничали просто въ областяхъ имъ доступныхъ. Въ свою мѣру самодурничаетъ и старикъ Чечковъ: покупаетъ любовь хорошенькихъ женщинъ, держитъ въ ежовыхъ рукавицахъ фабрики и амбары, безцеремонно третируетъ такихъ "литераторовъ", какъ несчастный Лебедипцевъ, не даетъ спуска и племянничку-"джентельмену", котораго называетъ "попочкой" и которому въ глаза говорить, при постороннихъ людяхъ: "Хорошъ ты, попочка, пока ты въ перышкахъ. А если перышки у тебя ощипать, такъ и бросятъ попку въ помойку... " Василій Ефимовичъ -- сила, и въ комедіи кн. Сумбатова онъ -- типъ. Его нельзя ощипать, онъ самъ кого угодно ощипать можетъ. Онъ -- старая амбарная крыса, и на мякинѣ его не проведешь. Онъ твердо знаетъ цѣну себѣ и людямъ, людскимъ способностямъ и людской совѣсти, которую и покупаетъ, когда ему нужно и гдѣ это можно. Онъ -- типъ, и толковать о томъ, какая у него у самого совѣсть, совершенно лишнее: она такова, что въ коммерческомъ мірѣ одного его именно достаточно для того, чтобы поддерживать незыблемымъ кредитъ торговаго дома "Рыдлова вдова и Чечковъ". Съ другой стороны,-- по его вполнѣ компетентному мнѣнію,-- передача вдовою Рыдловой своихъ паевъ Рыддовусыну должна, неминуемо, подорвать кредитъ старой фирмы и погубить все дѣло потому, что Рыдловъ-сынъ -- "джентельменъ" и "попочка". Типъ ли этотъ "джентельменъ"? Въ комедіи кн. Сумбатова, къ сожалѣнію, это не типъ, а только забавная и нѣсколько каррикатурная фигура, тогда какъ въ дѣйствительности имѣется достаточно матеріала для созданія интереснаго типа, характеризующаго переживаемое нами время. Ларіонъ Рыдловъ есть новѣйшій продуктъ все тѣхъ же палестинъ замоскворѣцкихъ и таганскихъ. Это все тотъ же самодуръ, только зазнавшійся, "при своихъ милліонахъ" и отъ бездѣлья, пріуготовленнаго ему тѣми, кто ихъ наживалъ. Но этотъ зазнавшійся "буржуй", "просвѣщенный" Китъ Китычъ, уже не удовлетворяется простымъ самодурствомъ "вокругъ себя". Онъ нахватался кое-какихъ знаній, а больше -- наслушался, какъ "попочка", кое-что затвердилъ по части паукъ и искусствъ, возмнилъ превыше всякой мѣры о своемъ умѣ и о своей "утонченности" и отдался дикимъ вожделѣніямъ самодурствовать широко, во всю, надъ наукой, надъ литературой, надъ искусствомъ. Grattez ce gentleman et vous trouverez "торжествующую свинью", которой все ни по чемъ... Это -- типъ не нарождающійся, а, повидимому, уже сформировавшійся и достаточно опредѣлившійся. И мы думаемъ, что проскользнулъ онъ мимо рукъ и мимо комедіи кн. Сумбатова потому, что авторъ увлекся внѣшнею, смѣшною стороной такихъ "джентельменовъ-попочекъ", увлекся забавностью торопливо набросаннаго шаржа, и этотъ шаржъ поспѣшилъ вставить въ рамку комедіи. Въ произведеніи кн. Сумбатова Рыдловъ, правда, смѣшонъ, но и только, тогда какъ въ дѣйствительности подобные "джентельмены" представляются намъ болѣе опасными, чѣмъ всѣ Киты Китычи старыхъ временъ. Отъ тѣхъ житья не было въ "темномъ царствѣ", а эти лѣзутъ въ царство свѣта, въ литературу и искусство, съ родовыми повадками своихъ "чумазыхъ" предковъ. Повадки эти во всей неприкосновенности живы въ Рыдловѣ и въ графинѣ Остергаузенъ, его родной сестрицѣ, не только по крови, но и по духу, и по тѣмъ повадкамъ, которыя въ обоихъ лишь до нѣкоторой степени прикрыты напускнымъ и плохо заимствованнымъ "джентельменствомъ", нисколько не мѣшающимъ обоимъ, при случаѣ, "показать Кузькину м-м-м... ", "согнуть въ бараній рогъ" и т. п., побѣдоносно потрясая толстыми карманами. Графиня Любовь Денисовна удалась автору лучше, чѣмъ Рыдловъ, хотя она тоже не типъ, но въ ней типическія черты отмѣчены ярче, опредѣленнѣе и съ меньшимъ шаржемъ. А въ исполненіи г-жи Лешковской графиня изъ Таганки вышла настоящимъ живымъ лицомъ. Менѣе опредѣленною и довольно шаблонною представляется намъ Эмма Боженко, очень хорошо изображенная г-жею Яблочкиной, за что мы отъ души привѣтствуемъ артистку, сумѣвшую найти надлежащій тонъ и выдержать его правильно даже въ такомъ трудномъ мѣстѣ, какъ объясненіе съ Кэтъ въ четвертомъ дѣйствія. О роли старухи Рыдловой и объ исполненіи этой роли г-жею Садовской распространяться нечего,-- это живое лицо, глядя на которое можно забыть, что передъ нами театральная сцена, а не подлинная жизнь. Самыми слабыми лицами въ пьесѣ,-- не по исполненію, разумѣется,-- мы находимъ Кэтъ и ея отца, стараго ученаго и журналиста Горѣева. Безъ любви, подъ чужимъ вліяніемъ, она выходитъ замужъ,-- правда, за милліонера, но, вѣдь, за шута параднаго, чего она, какъ умная дѣвушка, не могла не видѣть и что отлично понималъ ея отецъ, образецъ доброты и честности, согласившійся на нелѣпый бракъ и не предупредившій дочь О томъ, въ какой омутъ ее заманиваетъ тетушка, деревянная миссъ Уильксъ. Если Екатерину Вадимовну соблазнили милліоны, въ такомъ случаѣ -- туда ей и дорога. Дальнѣйшая судьба такой героини нисколько насъ не интересуетъ и заурядно некрупныя разочарованія молодой женщины не вызываютъ нашего сочувствія, во-первыхъ потому, что она несимпатична, во-вторыхъ потому, что она съ начала до конца поступаетъ глупо и во всѣхъ постигшихъ ее огорченіяхъ виновата сана и, кронѣ нея и ея отца, никто въ нихъ не виноватъ. Горѣевъ много говоритъ и очень горячо говоритъ о честности высокой, о гуманности, о служеніи народу, о непоколебимости убѣжденій,-- но, вѣдь, все это онъ говоритъ только, а никакихъ дѣяній, соотвѣтствующихъ столь прекраснымъ рѣчамъ, не совершаетъ. Наоборотъ, съ легкимъ Сердцемъ, безъ малѣйшаго сопротивленія отдаетъ дочь чортъ знаетъ за кого, отлично видитъ, что это за компанія, и продолжаетъ бывать въ обществѣ Рыдловыхъ, и, наконецъ, свои гуманныя и возвышенныя убѣжденія и наставленія онъ высказываетъ дочери лишь черезъ полгода послѣ ея замужства, когда она пришла къ нему, бросивши мужа не потому, чтобъ онъ оказался хуже, чѣмъ былъ прежде, а потому, что ее увлекъ своими сладкими рѣчами романистъ Остужевъ. Въ романистѣ она очень скоро разочаровалась и опять-таки безъ борьбы, безъ признака сопротивленія со стороны отца, сдалась на уговоры родныхъ мужа и вернулась къ своему "джентельмену" забирать его "подъ башмакъ", по совѣту графини Остергаузенъ. Итакъ, есть въ пьесѣ два хорошихъ человѣка, да и тѣ... по меньшей мѣрѣ, не симпатичны. Когда смотришь пьесу, все это болѣе или менѣе ускользаетъ отъ сознанія зрителя подъ вліяніемъ превосходной игры г-жи Ермоловой и г. Ленскаго. О романистѣ мы Говорить не будемъ: можетъ быть, такіе есть, а можетъ быть, такихъ и совсѣмъ не бываетъ. На насъ онъ произвелъ впечатлѣніе не живого лица, а сочиненнаго,-- правда, сочиненнаго талантливо, но ровно ничего не доказывающаго. Личность другого литератора, Лебединцева, ближе къ жизни и характернѣе. Въ афишѣ значится: "бывшій спортсменъ, занимается газетной работой". Изъ разговора въ началѣ пьесы выясняется, что это бывшій помѣщикъ, разорившійся на спортсменствѣ, прикармливающійся литературничаньемъ, не задумываясь надъ тѣмъ, гдѣ, что и какъ писать,-- лишь бы платили, да побольше. Это -- литературный проходимецъ. Такіе, несомнѣнно, бываютъ. А въ концѣ пьесы,-- нѣсколько поздненько, по нашему мнѣнію,-- обнаруживается, что у "проходимца-то" на рукахъ семья въ семь душъ, кромѣ него самого. Это уже значительно измѣняетъ и взглядъ на бѣднаго литературщика, у котораго не достало силъ сдѣлаться "героемъ", героически уморить съ голоду жену и дѣтей или, по меньшей мѣрѣ, посадить ихъ въ нищету, послѣ широкаго помѣщичьяго житья. Это уже не прохвостъ-прихлебатель около джентельменствующаго пузыря съ милліонами. Это одинъ изъ несчастныхъ людей, пригнутыхъ и приниженныхъ тяжестью жизни. Объ этомъ автору слѣдовало сообщить намъ раньше, а то неловко какъ-то, на душѣ нехорошо, становится за то высокомѣрное презрѣніе, съ какимъ нѣсколько часовъ мы относились къ человѣку, котораго пожалѣть слѣдовало. Г. Падаринъ отлично провелъ эту роль, и вообще, какъ молодой артистъ, онъ быстро выдвигается впередъ и видимо завоевываетъ симпатіи публики. Графъ Остергаузенъ -- нѣмецъ, а г. Правдивъ сдѣлалъ изъ него весьма типичнаго потомка тупоголовыхъ рыцарей, какъ к г-жа Грибунина довольно вѣрно передала сухой и неумолимый тонъ отарой англійской миссъ. Г. Макшеевъ былъ прямо восхитителенъ въ роли старика Чечкова. Созданный авторомъ типъ коммерсанта-дядюшки, стоящаго связующимъ звеномъ между типами дѣдовъ и отцовъ и новѣйшими типами джентельменствующихъ саврасовъ,-- г. Макшеевъ олицетворилъ поразительно вѣрно. Вся пьеса была исполнена съ образцовымъ ансамблемъ. Въ заключеніе мы позволимъ себѣ посовѣтовать уважаемому автору посократить нѣкоторыя длинноты, наносящія не малый ущербъ его комедіи.
   24 октября московская публика горячо и сердечно привѣтствовала Гликерію Николаевну Ѳедотову, возвратившуюся на московскую сцену послѣ двухлѣтняго отсутствія. Г-жа Ѳедотова выступила въ одной изъ своихъ прежнихъ ролей, въ драмѣ Цѣпи князя Сумбатова. Публика встрѣтила уважаемую и любимую артистку шумными изъявленіями восторга, не смолкавшими во всѣ антракты. При первомъ ея появленіи сцена была засыпана цвѣтами и вѣнками. Г-жа Ѳедотова не могла скрыть, насколько глубоко растрогали ее эти выраженія чувствъ публики, обрадованной тѣмъ, что Москва снова будетъ имѣть возможность наслаждаться неизмѣнно художественной игрой высокоталантливой артистки. Г. И. Ѳедотова поступила на московскую сцену 13 мая 1862 года, подъ фамиліей Поздняковой. Сколько ролей сыграла она за этотъ 35-лѣтній періодъ, сколько ролей создала и какія это были роли -- мы не беремся перечислять, ни даже назвать тѣ изъ нихъ, которыя были исполнены наиболѣе блестяще. Съ начальныхъ шаговъ своихъ на сценѣ г-жа Позднякова, любимая ученица И. В. Самарина, завяла первое мѣсто и удерживаетъ его до сихъ поръ, пройдя длинную и сложную гамму ролей въ комедіи, въ мелодрамѣ, въ драмѣ и въ трагедіи, начиная съ дѣвочки, почти подростка, и кончая старухой. Не знаемъ, кто сказалъ и зачѣмъ сказалъ, будто Г. И. Ѳедотова уѣхала въ провинцію на два года для того, чтобы вернувшись "перейти на роли старухъ". Сущіе это пустяки: г-жѣ Ѳедотовой никакой надобности не было "переходить" на такія роли, которыя она много разъ исполняла на нашей сценѣ такъ же превосходно, какъ и роли молодыхъ женщинъ и женщинъ среднихъ лѣтъ. Ей и нѣтъ никакой надобности "переходить", такъ какъ тридцатипятилѣтняя служба ничуть не препятствуетъ талантливой артисткѣ играть 35-ти и 30-лѣтнихъ женщинъ, что г-жа Ѳедотова неотразимо доказала въ драмѣ Цѣпи. "Молоденькихъ" г-жа Ѳедотова давно уже не играетъ, а затѣмъ, для огромнаго таланта, нѣтъ возраста, и репертуаръ большого Артиста никто,-- ни даже онъ самъ,-- не долженъ урѣзывать и сокращать, сообразно справкамъ, наведеннымъ по метрическому свидѣтельству. Мы видали г-жу Ѳедотову въ Цѣпяхъ до ея отъѣзда въ провинцію и видѣли въ той же пьесѣ, по возвращеніи, и впечатлѣніе вынесли такое, что некуда и незачѣмъ "переходить" г-жѣ Ѳедотовой. Не сокращаться долженъ, а разрастаться ея репертуаръ, а какъ, насколько и въ какую сторону,-- это сама артистка знаетъ лучше насъ и лучше всякихъ газетныхъ и журнальныхъ критиковъ, берущихся совсѣмъ не за свое дѣло, когда они позволяютъ себѣ указывать какія-то границы такому таланту, могучей силы котораго они не понимаютъ. Мы убѣждены въ томъ, что Г. Н. Ѳедотова не обратитъ ни малѣйшаго вниманія на такихъ непрошенныхъ совѣтчиковъ, отъ всей души радуемся ея возвращенію къ прежнимъ ролямъ на нашей сценѣ и искренно желаемъ ей новыхъ, попрежнему, блестящихъ успѣховъ въ тѣхъ роляхъ, какія она найдетъ нужнымъ создать на первоклассной русской сценѣ.

Ап.

"Русская Мысль", кн.XI, 1897

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru