Розанов Василий Васильевич
Н. Манасеина. Царевны. Историческая повесть

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

В.В. Розанов

Н. Манасеина. Царевны. Историческая повесть

Петроград, 1915.

   Теперь, когда во множестве русские интеллигентные девушки и дамы читают по лазаретам раненым солдатам и порою затрудняются в выборе книг для чтения, хотелось бы им всем рекомендовать историческую повесть "Царевны", написанную тепло и задушевно и с большим знанием русской истории и допетровского русского быта Натальею Ивановною Манасеиной, издательницею детского журнала "Тропинка". Повесть из времени царя Алексея Михайловича, которое тихо и благочестиво заканчивало Московскую Русь и было так грубо, жестоко размётано "погромом" Петра, "камня на камне" не оставившего из старой деревянной храмины, где грелись и прели, ну и немножко ленились его отец и дед, наши русские деды и отцы. Ах, эта встреча энергии и тишины, бури и покоя, в сущности, монастыря и города, мудрости и публицистики. Обое нужны истории и человеку, без обоих -- не прожить ему, и тянется несчастный и ни в чем недоконченный человек из монастыря к городу, из города в монастырь. "Где -- отрицаю, там-то -- и утверждаю", может сказать сие бедственное существо, раскинув руки в обе стороны и в отчаянии легши пластом на землю и всю ее, дорогую, обнимая.
   Вернемся к повести.
   Она написана со всею заботою, со всем вниманием. К счастью, к нашему времени история, этнография, археология, палеография, графические искусства, живопись дали богатейший материал для воссоздания этой эпохи: и оставалось только хотя бы умеренному художественному воображению и вкусу связать все уже известные подробности в одно целое фабулою романтическою и вместе историческою.
   Особенно богато, -- до роскоши богато, -- передано в книге все для глаза в быту времени Алексея Михайловича и его приснопамятных бояр, из них же первым был "друг сердечный" царя, Артамон Сергеевич Матвеев. Вот изразец печки старой: на нем надпись славяно-русская: "Дух мой будет сладок". Под надписью в цветном горшочке куст земляники с двумя цветками и ягодою. "Сладкий дух", о коем говорит надпись, -- дух, запах земляники. Действительно, лучше запаха нет на свете. Вот рассказ, как немецкие "фокусники", разложив на столе монеты (должно быть, с примесью железа?), скрещивали над ними ножи, и тогда монеты "сами подскакивали в воздух и облепляли эти ножи". Они были вызваны ко двору царя Алексея Михайловича. Но сие "автомобильное" скакание монет кверху до того перепугало смотревших царевен и царевичей и самого царя, что, при несомненной уверенности, что все это бес делает, фокусники были спешно высланы из Москвы, как ведающиеся с "темной силой". Я тоже думаю -- "темная сила". Что такое "магнетизм"? Выдумали люди новое слово. Приложили слово это к "темному", совсем "загадочному", в полной мере "чудесному" явлению и вообразили, что в слове явление объяснилось. А оно нисколько не объяснилось и остается под новою филологиею таким же немым сфинксом.
   Что же такое эта царская Русь? Это -- крестьянская Русь, сказавшаяся в апогее своем, в завершении. Царь завершал крестьянина, оставаясь по духу, разуму и просвещению, по вере и домашним навыкам, также крестьянином. И Русь до Петра Великого была одним сплошным крестьянством, самодовлеющим и завершенным, единым и слитным, без всяких разделений и противоборствований. Боярин, окольничий, стрелец, поп -- все это по существу и в глубине крестьяне и крестьяне, стоящие на разных лестницах, на разных крылечках, за разными службами, но везде с одною душою, с одними понятиями, с одним крестом на себе, с одним вздохом и словом при умирании. Никакой разницы, никакого разделения. И "царство" только украшало "крестьянство", а не давило его. Если бывала все-таки "теснота", обиды, грех, бедствия, то ведь страдают крестьяне и друг от друга, страдает деревня от деревни, страдает тихое село от "лихого" села, страдали и цари, и царство, как крестьянин и крестьянство: и такие явления, как "бунт Стеньки Разина", не указывают в старой Руси специфического давления "шапки Мономаха" на мужицкую соху и борону. Такого давления не было. Русь была единая и нераздельная.
   Вот отчего кто любит деревенскую и крестьянскую Русь -- органически не может не тянуться, не приветствовать царскую Русь. Это одно и то же. Одна в простоте и рубахе, другая в величии и золотом кафтане. А тело и душа в обеих те же. Единое просвещение, единая вера.
   И теперь, именно теперь своевременно ознакомить русский люд с древним величавым изводом его быта и истории. И нельзя не поблагодарить г-жу Манасеину за то, что она исполнила эту работу. Замечательно, что мелочи и подробности Москвы XVII века, как они даны глазу в книге, -- совершенно совпадают с народным деревянным, с народным льняным и шелковым творчеством, -- с прибавкой великолепия, -- как мы видим в селах, на ярмарках, на выставках кустарных изделий, в великолепном издании министерства земледелия и землеустройства "Русское народное искусство", собранном и отпечатанном по зоркому распоряжению А.В. Кривошеина. Одна душа. И один великий стиль быта.
   
   Впервые опубликовано: Новое Время. 1915. 19 нояб. No 14259.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru