Розанов Василий Васильевич
Сборник памяти Анны Павловны Философовой

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

В.В. Розанов

Сборник памяти Анны Павловны Философовой

Том первый. А.В. Тырнова: "А.П. Философова и ее время". Стр. 488. С 23 рисунками и портретами. -- Том второй. Статьи и материалы (воспоминания, письма и описания). Стр. 181. Петроград, 1915 г.

   Со всем великолепием, к какому у нас способны были только декаденты, начавшие новую эру в книгоиздавании, в книгоукрашении, сам декадент и ныне демократ Д.В. Философов издал в двух огромных томах памятник-мавзолей своей матери Анны Павловны Философовой, урожденной Дягилевой. Обертка книги, два портрета на обложке каждого тома, бумага, шрифт, многочисленные портреты в книге, текст, документы -- все манит глаз и ласкает вкус. Анна Павловна "удалась" и "счастлива" после смерти, как и была при жизни. Заслужено ли это? Вполне. Мне случилось знать покойную несколько лет, в старости. И, оставляя ее небольшую, почему-то не очень светлую (обильные шторы?) гостиную, я выходил, неизменно думая: "Какая чистая женщина! В 68 лет она невиннее и сыновей, и дочерей, и многочисленных внуков и внучек".
   Суть ее заключалась в беспредельном даре наивности (это дар богов!) и вытекшем отсюда чрезвычайном чистосердечии и непосредственности отношения к событиям и к лицам, с которыми ее сталкивала судьба, в водоворот которых ее вовлекала судьба. Сочетать "обожание" к Александру II и восторг к стихам Некрасова, коего "Рыцаря на час" она не могла читать без слез, -- это, конечно, "дар богов" и, конечно, это наивность. Она не то чтобы не заметила, а прошла мимо "музы мести и печали" и, с другой стороны, хорошо видела "поворот назад" в реформах 60-х годов, но ради "обожаемого монарха" опустила скромно глаза книзу на целые годы, вздыхая, молча, но не жалуясь, не негодуя, не браня... Вот эта деликатность радикалки и привязывала к ней...
   Ну, ведь она была помещица и дворянка...
   Книга, в которую вложено много коллективной работы сверстниц, сотрудниц и потомок, -- внимательно и обдуманно дает целый "ковер узора" 40-х, 50-х, 60-х... и до девятисотых годов, перенося внимание читателя из псковской усадьбы покойной, Богдановское, в Петербург, за границу, в круги высокоадминистративные, в круги ученые, литературные, вплоть до "курилки" студенческой, куда двери не отворяются. Через это книга получает не биографическое, невольно суживающееся, а историческое, столь же невольно расширяющееся. И через это долговечность. Старики будут читать ее, как "хронику наших дней", а более свежие и, наконец, юные поколения, как зрелище того, "против чего мы спорили". Тем и другим будет интересно.
   Вздохнем около этой счастливой биографии о биографиях, что называется разбитых. Мне невольно вспоминается Мария Владимировна Безобразова, со столь счастливым детством, со столь до безобразия обломанной, несчастной судьбой. Вот уж приходит на ум изречение Спасителя: "Кому дано много -- еще прибавится, а кому дано мало -- и то отнимется". Не понимаем и рыдаем...
   Книга об А.П. Философовой напоминает одну истину: что история -- великая примирительница и смягчительница. Вот она, наша "общественница", вечно спешила вперед, торопилась и торопила. И этим "завтра" в душе своей как бы затаптывала и гасила "вчера", т.е. как бы заострялась против истории в смысле "почитания предков". Но вдруг что-нибудь, какой-нибудь переворот или "новое веяние в истории" заставило бы нас забыть вовсе шестидесятые годы и, увы, самое ее и всех ее сверстников и сотоварищей. Как затрепетала бы она и они, как захватило бы сердце это волнение: "Мы хотим, чтобы нас помнили... Помнили, знали, любили". И добрым сердцем мы хотим, чтобы их, в самом деле, и помнили, и любили. Но не лежит ли в этом основания к требованию, чтобы и никакое время, и никакие люди не были вообще забыты, ни те, о которых, между прочим, сказал Грибоедов: "Это глупо и отстало", ни те, о которых еще могущественнее изрек Гоголь: "Это -- мертвые души". Нет "мертвых душ" для истории: она все родила и всех родила и все обвевает материнским сердцем. У нее все живы: хотя сами-то дети ее и ссорятся между собою, и разбегаются по разным дорожкам. Но видит старая бабушка всех, и которые близко, и которые далеко, и которые вправо, и которые влево...
   
   Впервые опубликовано: Новое время. 1915. 13 сент. No 14192.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru