Шиллер Франц Петрович
Поэзия раннего периода германской социал-демократии

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Поэзия раннего периода германской социал-демократии

I
ОТ ЛАССАЛЯ ДО ЗАКОНА ПРОТИВ СОЦИАЛИСТОВ

   Быстрые успехи германской промышленности в 50-х годах прошлого столетия вызвали большие изменения в рабочем классе. Правда, даже в начале 60-х годов ремесленное и сельскохозяйственное производство еще далеко превосходило фабричное, но в некоторых областях, как в Саксонии или в Рейнской провинции, индустрия имела уже перевес. Разнообразные союзы взаимного кредита, основанные Шульце-Деличем и другими приверженцами кооперации, могли только несколько задержать процесс разрушения ремесла.
   Немецкая буржуазия, почувствовавшая в это время свою силу и начавшая предъявлять свои претензии государству, могла бы еще, по выражению Меринга, в течение некоторого времени итти объединенным фронтом с рабочим классом против феодализма, если бы она захотела последовательно проводить буржуазно-революционные требования, как-то: всеобщее избирательное право, свобода печати, союзов и т. д. Но во всех этих вопросах тогдашняя буржуазно-либеральная организация, национальный союз держались весьма неопределенной политики. Совместная работа с рабочим классом понималась только в форме благожелательной опеки и выражалась в организации обществ для распространения просвещения среди рабочих, где они должны были достигать "зрелости" по программам буржуазии. Конечно, нельзя отрицать, что многие демократические ученые, в особенности некоторые естествоиспытатели, оказали большие услуги в деле просвещения рабочих. Эти "Arbeiterbildungs-vereine" наравне с "христианскими ремесленными союзами" были тогда единственно возможными легальными формами организации немецких рабочих, и последние их основательно использовали и извлекли пользу из области специальных знаний членов прогрессивной партии. Но наиболее передовые рабочие в промышленных центрах вскоре поняли, что им нужно не то. В Лейпциге в 1862 г. в качестве оппозиции прогрессивной партии образовался рабочий союз "Форвертс", отказавшийся от образовательных целей и поставивший во главу угла политическую пропаганду в интересах рабочего класса.
   После многих напрасных переговоров лейпцигских рабочих с прогрессивной партией и повторных попыток Бисмарка привлечь рабочих на свою сторону для борьбы с буржуазией комитет обратился к Лассалю с просьбой высказаться по поводу рабочего движения и его способов, в особенности о значении ассоциаций для беднейших слоев населения. Лассаль ответил, как известно, О_т_к_р_ы_т_ы_м п_и_с_ь_м_о_м, которое, несмотря на его ошибки, имеет известное историческое значение, так как в нем впервые после поражения революции 1848--49 гг. и распада союза коммунистов была указана необходимость для рабочих сорганизоваться в самостоятельную политическую партию. Как дополнение к этому письму последовала Рабочая программа. Эти материалы больше десятилетия служили путеводной нитью для немецкого рабочего движения лассальянского направления, которое стремилось в первую очередь к достижению всеобщего избирательного права и к субсидированию правительством рабочих ассоциаций. Лассаль очень сильно переоценивал значение первого для рабочего движения; в области же политической экономии он выставил в равной мере несостоятельный и неверный "железный закон заработной платы".
   Дальнейшая политика Лассаля, его борьба с прогрессивной партией и выступление против Шульце-Делича, его успехи и поражения, основание Всеобщего немецкого рабочего союза в 1863 г. и наконец его "новая тактика", сводившаяся к союзу с Бисмарком и стремившаяся к "социальному королевству",-- все это доказало, что как ни высоки исторические заслуги Лассаля, но по существу он защищал интересы самого отъявленного реформизма, я недаром нынешняя германская социал-демократия призывает назад к Лассалю.
   Одновременно с организационными стремлениями нового рабочего движения возникла и новая поэзия, идеологически страдающая всеми недостатками лассальянского движения. В художественном отношении она мало отличается от массовой социалистической поэзии 40-х годов. Попревшему служили образцами Гейне, Фрейлиграт и Гервег; из них первого уже не было в живых, а Фрейлиграт, к которому Лассаль обратился с просьбой сочинить гимн для новой рабочей партии, не смог усвоить новых форм рабочего движения; с другой стороны, он подобно Марксу -- и вполне справедливо -- питал глубокое отвращение к Лассалю. Зато Гервег напряг еще раз свои поэтические силы и создан я подражание Шелли свой известный "Союзный гимн", в котором следующие строфы выражают классовое сознание рабочих:
  
   Пролетарий, будь готов!
   Свергни гнет своих оков!
   Пусть задержит стук станка
   Мощная твоя рука!
   и т. д.1
   1 Перевод всех приведенных в настоящем очерке стихотворений сделан В. А. Ещиным.
  
   Новая рабочая партия проявила известный подъем в связи с трагическою смертью Лассаля; на всех траурных собраниях в разных городах Германии декламировали сочиненные рабочими стихи -- этого требовала старая традиция ремесленных союзов. Конечно, большинство стихотворений в художественном отношении не представляет ценности, но они свидетельствуют о сильной привязанности рабочих к своему вождю и доказывают, какие глубокие корни пустил уже в рабочем классе Всеобщий немецкий рабочий союз: во всех этих стихотворениях в самых абстрактных выражениях воспевается светлое будущее рабочего класса и дается клятва завершить дело, начатое вождем. Само собой разумеется, во многих стихотворениях культ личности Лассаля играл очень большую роль. Лассаль -- новый спаситель, освободитель и искупитель {Недаром Маркс и Энгельс самым решительным образом требовали от редакции "Социал-демократа" удаления этих полурелигиозных стихов, воспевающих "культ" Лассаля.}. Дальше всех в этом отношении пошел старый демократ и бывший пастор Людганг Вюркерт в Лейпциге. Он в своих лассальянских песнях клялся верности "библии, церкви, господу".
   Зато траурное заседание в Гамбурге подарило нам знаменитую немецкую рабочую марсельезу "Песнь немецкого рабочего" молодого Якуба Аудорфа, которая вскоре вытеснила "Гимн" Гервега и доныне еще часто распевается немецкими пролетариями. Из пяти строф приводим первую:
  
   Ну что ж, кто правду уважает,
   Тот с нашим знаменем пойдет!
   Хоть ложь еще нас окружает,
   Но утра свет уже встает!
   Мы смело в бой пойдем с врагами,
   Хотя несметно их число,
   Хотя б грозы громовой пламя
   Нас беспощадно обожгло.
  
   Припев:
  
   Наш враг неисчислим,
   Но мы тверды, как сталь:
   Дорогой храбрых, ей, спешим,
   Куда нас вел Лассаль!
  
   После смерти Лассаля Всеобщий немецкий рабочий союз сделал большие успехи. Духовный вождь движения и позднейший диктатор союза И. Б. фон-Швейцер основал в декабре 1846 гг. "Социал-демократ" (позже "Новый социал-демократ"), в котором вначале сотрудничали также Маркс, Энгельс и Либкнехт. Редакция отвела в газете особый уголок для "рабочих корреспонденций". Характерно то, что почти все эти "корреспонденции" состоят из стихотворений. В первые годы движения большинство из них написано о Лассале. После каждой годовщины смерти Лассаля (31 августа) "рабочий уголок" "Социал-демократа" в течение многих месяцев заполнялся стихами, в которых воспевался покойный вождь. Примером этого рабочего поэтического творчества может служить одна строфа Андрея Фишера:
  
   Что может нас освободит
   От ига рабства, нас, рабочих?
   Что цепь поможет нам разбить,
   Восстав от сна, в глубокой точи?
   Лассаля дух лишь нас спасет,
   В нас гордость он свою вольет.
   Так пусть же нашему народу
   Добыть поможет он свободу!
  
   Многочисленные стихотворения в лассальянском "Социал-демократе" вращаются главным образом вокруг лозунгов союза и страдают поэтому в идеологическом отношении теми же недостатками, что и все движение: у рабочего-поэта нет ясного представления о будущем своего класса; вследствие этого его призывы к борьбе по большей части лишь пустые слова о свободе, братстве, правах человечества и т. п. Когда например Вильгельм Газенклевер, воспевая гимн Гервега, восклицает:
  
   Ты, трудовой, великий мой народ!
   О, если бы ты смог объединиться,
   Тебе миры могли бы подчиниться!
  
   и в результате, этой победы открывает ему следующие перспективы:
  
   Из ночи ты помчал бы их вперед,
   Туда, где солнце вечное горит,
   Что и тебя сияньем ослепит.--
  
   то вряд ли пролетарий может представить себе что-либо конкретное под подобными абстрактными я расплывчатыми сравнениями.
   Дальнейшей излюбленной темой лассальянских поэтов были Шульце-Делич и прогрессивная партия. Как известно, Лассаль и Швейцер ожесточенно боролись с ними, что было бы в порядке вещей, если бы они одновременно "е строили глазки Бисмарку. Тщательное изучение лассальянской поэзии показывает игам, что в то время, как против "апостола бережливости" Шульце-Делича и либеральной буржуазии писалось много и ожесточенно, против Бисмарка и юнкерства -- почти что ничего. Рабочий Отто Геппе пишет например в стихотворении, посвященном памяти Лассаля:
  
   Чтоб ложь прогрессистов длилась не долго,
   Труд свой бессмертный он написал;
   Правду считал он первейшим долгом
   И Шульце коварство разоблачал.
   Хоть "партия прогресса" говорит:
   "Рабочий не нуждается, он сыт!"
   Но убедительно, ясно и смело
  
   Слово Лассаля для всех, кто неглуп, прогремело:
  
   Да будет свергнут капитал,
   Чтоб пролетарий не голодал!
  
   В Силезии, где агитационная поездка в январе 1865 г. первого после смерти Лассаля председателя Рабочего союза Бернгарда Баккера привлекла в союз свыше тысячи членов, ткач Фианке, часто выступавший со стихами, выразил оно" мнение о Шульце-Деличе в поэме на силезском наречии.
   Другая часто встречающаяся тема этой поэзии -- всеобщее избирательное право. Подобно Лассалю и лассальянские поэты ожидали от выборов спасения рабочего класса. В особенности во время первых выборов в северогерманский парламент (1867) сыпался целый град таких "выборных стихотворений". Типичными примерами их могут служить стихотворения Фр: Поллинга ("Тревожный сигнал"), К. Герстемана ("К выборной борьбе"), Л. Петерсена или Эмиля Деяке (рабочий), который в своем воззвании "К немецким рабочим-выборщикам в парламент" следующими словами призывает всех к урнам:
  
   Пойдемте ж, братья, к выборам мы дружно,
   Чтоб наш народ победу одержал!
   Мы победим, избрав себе оружье,
   Которое Лассаль наш завещал.
   С врагами мы сумеем рассчитаться,
   Коль право выборов мы осуществим;
   Давайте ж на борьбу вооружаться:
   Мы победить сумеем только с ним!
   Пусть избирает тот, кто ждет свободы,
   Кто видит в ней священный свой закон;
   Кто ж избирать не думает, тот годы
   Под игом рабства гнуться обречен!
   И если мы сегодня проиграем,
   То все же, братья, не кляните рок:
   Грядущий день победой увенчаем,
   Лишь в нашем праве -- счастья залог!
  
   Вообще ранняя социал-демократическая поэзия касается изображения нужды масс, хвалебных гимнов Рабочему союзу, вербовки новых членов, приглашений на конгрессы и приветствий им, некрологов членов союза и т. д. Быть может, следует указать еще на одну характерную сторону: национальные тенденции. В вопросе об объединении Германии лассальянское движение придерживалось прусской ориентировки, и поэтому нередко встречаются призывы к рабочим выступить "за Германию".
   Итак, лассальянская рабочая поэзия идеологически является верным эхом реформистской теории и практики лассальянства. В некоторых вопросах, как например мирное завоевание власти (выборами), национальная ограниченность, поэзия напоминает нынешнее творчество Брегеров, Лершов и т. д. Эти общие тенденции не означают конечно, что среди лассальянцев не было совсем революционных рабочих поэтов, но объяснялось это тем, что "умеренные" элементы считали необходимым удерживать этих радикальных поэтов в рамках строжайшей законности и призывать их к долготерпению. Так, Вильгельм Гримм опубликовал в "Социал-демократе" (от 6 мая 1867 г.) стихотворение "К поэтам партии", где говорится:
  
   Кто Пегаса оседлал,
   В высь умчаться пожелал,--
   Улетит не высоко:
   Вмиг ухватит бедняка
   Полицейская рука.
   Слушайте же, браться,
   Что хотел бы вам оказать я:
   Взвесьте строго, что писать,
   Лишнего чтоб не болтать.
   Мы, кому давно все ясно,
   Коих некий час прекрасный
   Подарил таким вождем;
   Чьим умом по-днесь живем:
   Мы, кто вырос на Лассале,
   Мы пойдем за ним и дале;
   Нам не нужны вовсе шпоры.
   Гневом пышущие взоры,--
   Нам достаточно двух слое,
   Если им защитный кров
   Гарантирован законом.
   Чтоб избегнуть кой-чего нам.
   Те же, кто еще не с нами,
   Кто от нас еще далеко,
   Скоро к нам придут и сами,
   Мощным двигаясь потоком,--
   Так восторжествует смело!
   Над неправдой наше дело!
  
   Поэзия раннего социал-демократического движения либкнехто-бебелевского направления называвшегося сперва Саксонской рабочей партией, после Эйзенахекого конгресса 1869 гг.-- просто "эйзенахцы" также еще страдает нередко идеологической отсталостью: почти та же неясность, то же изображение нищеты масс, прославление абстрактной свободы, приветствия партийным съездам и т. п. Самое большое коренное различие в политической позиции обеих рабочих партий состояло в отношении к Бисмарку и к германскому вопросу. В то время как "Социал-демократ" Швейцера стоял за. Северогерманский союз, орган Либкнехта "Демократический еженедельник" (с 1869 т. "Volks-staat") держался велико-германских взглядов, т. е. дал, несмотря на ряд ошибок, травильный, революционный ответ на центральный вопрос буржуазной революции в Германии. Эти тенденции отражаются в поэтическом творчестве эйзенахцев. Так, в одном стихотворении, озаглавленном "Kleindeutschland 1868", говорится:
  
   Германцы -- но под прусским флагом,
   Свобода -- но над нею власть;
   И к ней идут свободным шагом
   Те, кто не смог в сраженьи пасть.
  
   Как известно, обе рабочие партии объединились в 1875 г. на Готском конгрессе, причем лассальянские ошибки были частично включены в новую программу объединенной социал-демократической рабочей партии.
   Эти десять лет борьбы обоих направлений (1865--1875) -- борьбы эйзенахцев с лассальянским оппортунизмом -- были в политическом отношении бурным временем. После габсбургско гогенцоллернского конфликта началась "революция сверху", т. е. разрешение немецкого вопроса кровью и железом. С этим временем совпадают также основание, деятельность и упадок Международного товарищества рабочих, затем франко-прусская война и Парижская коммуна. Особенное значение для международного пролетариата имела Коммуна, и ее борьба и поражение нашли звучный отголосок в творчестве немецких рабочих. Так, один гамбургский рабочий сочинил прекрасную песнь "Коммунисты" с припевом:
  
   Весенний бодрый гимн звучит:
   "Да здравствует коммуна!
   Пускай задушен и разбит
   Был наш отряд,-- везде горит
   Отмщеньем взор наш юный!"
  
   Август Гейб написал "Смерть мятежников", Макс Фоглер -- "Еще одна картина Парижа 71-го г." и Макс Кегель, один из известнейших рабочих певцов старой социал-демократии, посвятил событиям Коммуны свою песнь "Парижская коммуна":
  
   Видали ль вы красное знамя
   Парижской коммуны, когда
   Оно развевается гордо,
   Как символ борьбы и труда?
   По тюрьмам, на мрачных галерах,
   На фабриках, грозно, как бич,
   Еще раздается повсюду
   "Коммуна!" -- торжественный клич!
   И вновь прогремит этот лозунг.
   В крутящемся вихре времен,
   Домой возвратится изгнанник
   И тот, кто в тюрьму заключен.
   Тогда задрожат лицемеры,
   Свободы и правды враги:
   Их власти конец наступает,
   Гремят Немезиды шаги!
   И снова, как солнце свободы,
   Румяное знамя сверкнет:
   Да здравствует вновь возрожденный
   Парижской коммуны приход!
  
   Все же самым лучшим, самым известным и самым любимым немецким рабочим гимном, посвященным Коммуне, является "Песнь керосинщиков" Якоба Аудорфа. Песня имеет темой созданную в 1871 г. версальской контрреволюцией басню, согласно которой коммунары варварски сжигали разные здания Парижа. На самом же деле крупные промышленники облили керосином свои постройки и подожгли их, чтобы получить громадные страховые премии за счет парижских "керосинщиков Коммуны". Бебель в рейхстаге с негодованием отверг эту клевету на коммунаров, и тогда немецкая буржуазия вдруг нашла разгадку: социал-демократы -- керосинщики Германии. Возмущение немецких рабочих выражено в песне Аудорфа:
  
   Ну, что ж, я -- петролитейщик,
   Про это знает всяк;
   Скажу я вам по чести:
   Мне керосин не враг.
   И так как ярко он горит
   И много свету льет,
   Пусть вместо пива прохладит
   Он высохший мой рот!
             Здесь керосин, там керосин,
             Керосин вокруг один!
             Выше наши взвейтесь чаши:
             Трижды славься керосин!
   и т. д.
  
   После этого общего обзора поэзии до закона о социалистах нужно еще указать на некоторых, наиболее известных поэтов, творчество которых главным образом падает на этот период. Большинство из них писало до и после закона о социалистах и проделало таким образом всю эволюцию социал-демократической партии
   Старейший поэт лассальянцев -- Вильгельм Газенклевер (1834--1889), рейнский кожевник, после ухода Швейцера председатель Всеобщего рабочего союза и сотрудник многих партийных органов. Газенклевер написал ряд новелл, был искусным фельетонистом, издал много стихотворений и свои мемуары "Пережитое". Пожалуй, из всех социал-демократических поэтов раннего периода Газенклевер идеологически глубже веек проникся либерально-буржуазным мировоззрением, выразившимся прежде всего в национальных и реформистских стихах. В песнях "К борьбе", "Борцы за свободу" он воспевает абстрактную свободу, в других, как-то: "Мировой дух", "В лесу" он упивается пантеистическим созерцанием природы, и только немногие его стихи, как "Немецкая марсельеза" или "Народ достиг совершеннолетия", говорят о некотором революционном сознании. Одно время пользовался известностью его "Гимн партии" (1875) (с начальной строфой):
  
   Рабочей партии -- ура!
   Веселый клич звучит,
   Звучит с утра и до утра
   И кровь нам горячит.
   О, лозунг всем принять пора:
   Рабочей партии -- ура!
  
   Из лассальянского движения вышел также самый талантливый и известный рабочий поэт этой эпохи Якоб Аудорф (1835--1898), который был сыном политического деятеля 1848 ir. в Гамбурге, по профессии -- слесарь и механик. Проводя многие годы в Швейцарии и Париже, он в 1863 г. вступил в партию и после смерти Лассаля сочинил известную марсельезу. Вследствие всяческих разногласий в партии и высылок из Германии Аудорф трижды отправлялся на много лет в Россию и работал в разных городах на службе у одной немецкой фирмы. Он принадлежал к наиболее совершенным по форме поэтам, выдвинутым когда-либо старой социал-демократией; его стихи легко переложимы на музыку и выдержаны в духе народной песни, отсюда их огромная популярность среди рабочих. Кроме известных "Marschlieder" он посвятил еще ряд стихотворений политическим и литературным героям немецкой революции 1848 г. и старого либерализма (Берне, Гейне, Г. Блюм и др.). Очень многочисленны также его политические злободневные стихи, написанные по поводу рабочих и партийных празднеств.
   Так, он обращается к неорганизованным рабочим (в "Arbeiterbundslied"):
  
   Из подвалов вылезайте,
   Бросьте свой чулан сырой,
   Горечь жизни отряхайте,
   Чтоб улучшить жребий свой!
   В наш отряд скорей вступите
   Против темных вражьих сил;
   К строю строй тесней примкните,
   Чтоб никто вас не разбил!
  
   Большой успех аудорфовских песен объясняется огромной силой, с которой они написаны, -- в ритме рабочих колонн, шагающих по мостовой большого города. Так как Аудорф порядочно побродил по белу свету и усвоил многие культурные элементы французской и русской литературы, то его поэзия выгодно отличается от большей части творчества тогдашних рабочих поэтов своим более широким историческим кругозором.
   Также Макс Кегель (1850--1902), наборщик, рано примкнул к социалистическому движению, сделался журналистом и поэтом, издал сборник "Лучи поэзии" ("Lichtstrahle der Poesie") и новый "Социал-демократический песенник". Его стихотворения трактуют по большей части политические события; он отличался своим мастерским, отточенным политико-сатирическим остроумием и был одним из главных сотрудников известных социал-демократичесжих сатирических журналов "Der Nuss-Knacker", "Hiddigeigei", "Süddeutscher Postillon" и "Der wahre Jakob".
   Карл Фроме (1850--1932), механик, лассальянец, участник конгрессов I Интернационала, редактировал ряд газет. Кроме стихотворений на злобу дня он издал сборник стихов "Часы отдыха" отвлеченного и реформистского содержания.
   Раннее социал-демократическое движение в Австрии выдвинуло рабочего поэта более крупного масштаба и со значительно более классовым сознанием -- Андрея Шей (Scheu, род. 1844); этот пионер движения в Вене (издавал газеты "Волю народа", затем "Равенство"), сидел долгие годы в тюрьме (в 1874 г. уехал в Англию и примкнул к немецкой секции Интернационала), и поэтому темами многих его стихотворений служат история страданий или смерть заключенного, тоска по свободе; в некоторых стихах он воспевает стачки и борьбу, труд и пролетариат. Вот пример (начальная строфа) его "Людей труда":
  
   Что льется вдоль улиц, как волны гудя,
   Стихийным напором взбухая?
   Что ширится, плотной шеренгой идя,
   Толпясь вокруг трибуны, чтобы слушать вождя
   Всю площадь собой заполняя?
   Чьи это фигуры маячат во мгле? --
   Л_ю_д_и т_р_у_д_а, создающие все на земле!
  
   Главное и самое непосредственное назначение этих стихотворений состояло в том, что они декламировались или пелись на празднествах, собраниях, революционных годовщинах и на уличных демонстрациях. Чтобы пойти им навстречу, партия и социалистические издатели начали собирать самые ценные революционные стихотворения и издавать под заглавиями: "Рабочие песни", "Пролетарский песенник", "Социал-демократический декламатор" и т. и. До закона о социалистах вышло не менее десяти таких сборников, из которых самым распространенным, кажется, был сборник И. Моста. В этот сборник включались не только стихи рабочих, но и прежних буржуазно-революционных поэтов. Особенно интересны многочисленные анонимные пролетарские песни, бравшиеся издателями из газет.
   Так, в мостовском сборнике мы находим одну из лучших немецких песен, сочиненную И. Мостом, еще часто и ныне распеваемую. "Die Arbeitsmänner" (первая строфа):
  
   Кто добывает злато?
   Кто делает вино?
   Кто раздробляет камень?
   Кто сеет, кто ткет сукно?
   Кто хлеб приносит богачам,
   Влачась и нужде горчайшей сам?--
   Наш брат, бедняк-рабочий, наш пролетариат,
   и т. д.
  
   "Анонимные" поэты были зачастую самыми революционными. Так, один заключенный в тюрьме пролетарий шлет цюрихской газете "Tagwacht" из своей камеры "Гимн борьбе", в котором говорится:
  
   Народ восстал, гроза близка;
   Да будет твердой ваша рука!
   Пусть же вампиров златые коровы
   Знают, как мощен народ возмущенный!
   Эй, истребляйте ж и_с_ч_а_д_и_я з_л_а!
   Не наша ли кровь жизнь им дала?
   Не наша ли бедность им трон создала?
   Искореняйте же их дотла!
   За строем строй! Иго долой!
   Пролетарий, вперед! За мной!
  
   Или другой рабочий воспевает последнюю "Битву народов", с припевом:
  
   Смелее в бой!
   Пламенный лозунг несите с собой:
   Троны долой!
   "Республика, республика!
   К_р_а_с_н_а_я республика!"
  
   К этим стихотворениям социал-демократический издатель счел необходимым сделать примечание, в котором указывается, что обе вышеназванные песни "не отражают принципов социал-демократической партии там, где в них говорится о возмездии". Упомянем кстати, что часто официальные вожди партии, не поэты, ^опубликовывали стихи, как например Авт. Гейб ("Песнь знамени", "Песнь рабочих" и много других), Карл Гирш ("Песнь о блузе") или Г. Грейлих ("Иди своей дорогой" и др.).
   До сих пор мы говорили о самом распространенном жанре рабочего творчества -- лирике. Но социалистическая партия рано поняла, что она должна помочь так сильно выраженной у рабочих потребности в развлечении и знаниях. Фельетон буржуазной периодической печати не мог удовлетворить этим требованиям, а наоборот только вредил; поэтому эйзенахцы издавали в 1873--1875 гг. "Volksstaat-Erzähler", а лассальянцы -- "Socialpolitische Blätter". Когда обе партии объединились в 1875 г., из слияния обоих журналов возникла "Die Neue Welt". Этот беллетристический с.-д. журнал решил "вступить в соперничество с теми органами, которые своим чрезмерным и изысканным поощрением страсти к развлечениям стремятся удушить стремление народа к истинному образованию и знаниям". "Окончательное духовное освобождение рабочего класса,-- говорится в извещении о "Neue Welt",-- невозможно до тех пор, пока рассчитанные на широкие массы журналы (Unterhaltungsblätter) буржуазии находят неограниченный доступ в хижины и мастерские пролетариата". Но социал-демократической партии так и не удалось разрешить эту крайне важную задачу (не потому, что тогда был недостаток в доброй воле). В годы до вступления в силу закона о социалистах мы находим в социалистической печати, в особенности в Unterhaltungs-blätter, проникнутые наилучшими намерениями революционные стихи в качестве политической агитации, также неплохие статьи по различным отраслям профессионального образования, но настоящая задача этой прессы -- дать пролетариату развлечение и подлинное искусство -- выродилась
   в филистерскую сентименталыность и мелкобуржуазный вкус. Самым значительным социал-демократическим новеллистом и драматургом этого периода был Август Отто-Вальстер, опубликовавший в "Volksstaat-Erzähler" свою новеллу "Allerhand Proletarier" и (исторические трагедии "Риенци" и "Тамплиеры".
   Вообще же правильно поступали, предпочитая, перепечатывать революционные сочинения высокого художественного достоинства 40-х гг. вместо того, чтобы давать малоценную во всех отношениях "Armeleutepoesie". Таким образом, мы встречаем в социал-демократических Unterhaltungsblätter 70-х годов все те же имена: Гейне, Гервега, Фрейлиграта, Пруца и целую серию радикальных домартовских поэтов, равно как и переводы Беранже, Шелли и других французских и английских революционных поэтов.
  

II
ПОЭЗИЯ ВО ВРЕМЯ ЗАКОНА ПРОТИВ СОЦИАЛИСТОВ

   Как известно, успехи немецкого рабочего движения привели к исключительному закону против социал-демократии, вступившему в силу 21 октября 1878 г. Бисмарк и его партия думали при помощи этого закона стереть с лица земли столь ненавистное им движение, тотчас же приступили к беспощадному уничтожению социал-демократической прессы и литературы и к запрещению всех социалистических союзов. Из 47 политических органов партии только два смогли выходить и впредь под измененным заглавием и с очень умеренным направлением. На все состояние партии и союзов был наложен арест; полиция привлекла на службу множество шпиков; в Берлине с возвращением Вильгельма I было введено осадное положение, повлекшее за собою высылку рабочих вождей; фактически весь партийный аппарат был разбит.
   На все эти насильственные меры правительства оппортунистическая часть с.-д. руководства нашла только один ответ -- она взывала к рабочим: держитесь спокойно, не поддавайтесь провокации, наша приверженность к законности погубит наших врагов! Me ринг подчеркивает, что партия "раз навсегда" отвергла всякую мысль о нелегальной организации. Дело в том, что социал-демократия не была подготовлена к этому удару; понятие, что в первый год смятения многие потеряли голову и не знали, с чего начать. Первые попытки выяснить положение были сделаны заграничными с.-д. труппами: с декабря 1878 г. К. Гирш издавал в Брюсселе свой маленький еженедельник "Фонарь" ("Die Lalerne"), а в январе 1870 г. И. Мост основал в Лондоне "Свободу" ("Die Freiheit"). Таким образом, партия получила сразу два органа, но "и одному из них не удалось сделаться центральным: "Фонарь" вскоре (прекратил свое существование, а "Свобода" перешла к анархизму.
   Этот ход событий в партии отражается и в поэзии. Еще до вступления в силу исключительного закона, при предварительном его обсуждении в рейхстаге, известный нам уже рабочий поэт-реформист Фроме предостерегал правительство от этого закона. Позиция Фроме характерна для примиренческих настроений в среде части тогдашней социал-демократии. Он обращается с такими словами к буржуазным партиям!:
  
   Что вы грешили до сих пор,
   Что обещаниям изменяли,
   Народ неочастный оскорбляли,
   Болтая легковесный вздор,--
   Об этом нынче мы забыли;
   Народ вам все готов простить,
   Когда бы впредь вы честны были
   И впредь могли бы не грешить!
  
   Когда рейхстаг все же принял закон, то другой поэт написал "Немецкому рейхстагу 21 октября 1878 г.":
  
   Пусть вы разрушили позорно
   Свободой налитый сосуд,--
   То лишь сосуд; сердца ж упорно
   Мечтой о вольности живут.
   Пылая к правде чувством мести,
   Вы гнали слово и печать,--
   И все же к вашему бесчестью
   Она не может замолчать!
  
   Значительно радикальнее выступили поэты в мостовской "Свободе". С самого начала, склоняясь к анархизму, они говорили очень "смелым" языком и беспрестанно требовали от партии, чтобы она организовалась нелегально. Можно было бы только приветствовать эту точку зрения, противоположную оппортунистический позиции некоторых партийных вождей, если бы она вскоре не разнилась в анархическую левую фразу и в пропаганду индивидуального террора. В этом духе написана также часть стихов: ненависть к тиранам -- излюбленный мотив. Так, автор одной "Коммунистической молитвы" призывает:
  
   Эй, разожжем в сердцах пожар,
   Эй, нанесем врагу удар,
   Круша их, как тараном!
   Мы наше иго прочь стряхнем.
   Мы вольно, дружно запоем:
   "Отмщение тиранам!"
  
   Когда затрагиваются темы о монархах, властителях и в особенности о "германском царствующем доме", "Свобода" употребляет иногда весьма циничные, грубые выражения. Но среди них мы иногда находим призывающие к действию революционные стихотворения, выгодно отличающиеся от многих оппортунистических в социал-демократической печати. Много раз прославляется мятеж: он и революция для этих поэтов одно и то же. Поэзия 1879--1880 гг. в "Свободе" -- до того, как она целиком и полностью перешла к анархизму -- существенно отличается тем, что она решительно стоит за насильственный переворот, за употребление силы против силы, в то время как оппортунистическая часть с.-д. поэзии вращается в рамках законного сопротивления. Но, оторванная от партийной поэзии и от настоящих рабочих масс, она скоро приобретает отпечаток анархической секты. Жизни рабочего касаются лишь изредка; примером может служить "Жизнь пролетариев" (No 38 от 27 сентября 1879 г.):
  
   Грохот колес и горнов пыланье,
   Дымные трубы и копоть до неба.
   Вечная травля и вечное горе.
   Труд непосильный и тупость во взоре
   Вечно нужда. Хлеб -- никогда!
   Впалая грудь, ослабевшие руки.
   Сердце болит от работы и муки,
   Лица семьи изрыты тоской,
   Вздутые вены,
   Мрачные стены,
   Сжатые губы, бледные щеки,
   Нету кровли родной!
   Ткать д_л_я д_р_у_г_и_х и дни и ночи
   Все для д_р_у_г_и_х только готовь.
   Д_р_у_г_и_м о_т_д_а_в_а_й свой пот, свою кровь:
   Такова твоя жизнь, рабочий!
  
   Иной вид имела социалистическая поэзия в центральном органе партии во время закона о социалистах в цюрихском "Социал-демократе", который начал выходить с сентября 1879 г. Много лет его редактором был Эд. Бернштейн. Как и политический отдел газеты, так и поэзия и фельетон посвящены главным образом практическим партийным вопросам в связи с исключительным законом.
   Вопрос о том, что приведет к победе: пассивное сопротивление или сила, занимает умы многих поэтов. В одном стихотворении "Под исключительным законом" (No 10 от 7 марта 1880 г.) говорится:
  
   Еще мы живы! Пышет гнев
   Из каждой нашей поры.
   Но знаем -- к цели приведут
   Не кровь и не раздоры!
   Поможет лишь немая скорбь,
   Что скоплена за годы;
   Тогда сквозь талый зимний лед
   Взойдут цветы свободы.
  
   Противоположную точку зрения мы находим в стихотворении "Мятеж" {"Социал-демократ". No 6 от 6 февраля 1881 г.}. Здесь другой поэт опрашивает:
  
   Что ты медлишь, мой несмелый род.
   Из края в край зажечь восстанья пламя?
   Ужель ты мнишь, что прав своих народ
   Добьется только мирными путями?--
   Нет, только сила свергнет гнет цепей
   И только сила принесет отмщенье;
   Мятеж в венке развеянных кудрей --
   Лишь он от рабства даст вам избавленье!
  
   Большинство стихотворений цюрихского "Социал-демократа" как центрального органа партии трактует важнейшие задачи текущей политики: мы встречаем стихотворения по поводу выборов, юбилеев, приветствия социалистическим конгрессам; большое место занимают также некрологи вождей и партийных товарищей, как например Вильг. Бракке, Авг. Гейба, похороны которых в первые годы исключительного закона вылились в крупные рабочие демонстрации. Дальнейшая часто встречающаяся тема -- судьба заключенных и изгнанных. Эти стихотворения появлялись большей частью под неуклюжими заглавиями вроде "Рождественский привет изгнанника правителям" или "Размышления социалиста из тюрьмы" и т. п. И наконец, немало места занимают актуальные политические вопросы, как например стихотворения против Бисмарка, национально-либеральной, ультра-монтанской, консервативной и т. д. партий. Большинство из этих стихотворений -- довольно талантливых -- появилось анонимно или подписано каким-нибудь выдуманным прозвищем вроде "Красный петух" или "Красная жаба". Несмотря на тяжелое для рабочего движения время, рать социалистических поэтов все возрастала: большая часть этих скромных певцов пролетариата вышла из рабочего класса, меньшая -- из мелкобуржуазной интеллигенции. В художественном отношении это второе поколение социалистических поэтов мало чем превосходит первое (ранние годы с.-д. движения): попрежнему цель его -- в сопровождении борьбы рабочего класса революционной песней, попрежнему Гейне, Гервег и Фрейлиграт считаются неоспоримыми поэтическими образцами; требуются революционные, свободолюбивые, не обязательно пролетарские стихи, песни, внушающие бодрость, поощряющие друзей, насмехающиеся над врагами, разоблачающие их. В этом духе и был составлен первый крупный сборник стихотворений для рабочих "Форвертс" в шести частях. В нем ограблены сады всей немецкой (частью также французской и английской) революционной поэзии. Разумеется, как говорят сами составители этих сборников, при выборе стихотворений принималась во (внимание не только их эстетическая ценность: требовались стихи людей труда и стихи для людей труда -- "поэзия борьбы, песни и стихотворения, имеющие своим предметом великую всемирно историческую борьбу лишенных средств производства против собственников, угнетенных против угнетателей, бесправных против властителей стремящихся к знаниям против монополистов науки". По мнению одного из тогдашних крупнейших поэтов с.-д. партии, рабочему классу требовались Стихотворения, которые изображали бы нам вышеописанную борьбу как в ее мирном значении, так и в отдельных проявлениях; песни, которые описывали бы нам как домогательства отдельных лиц, так и борьбу всего рабочего класса против общественного и политического гнета; стихи, которые не только показывают нам политические современные события в зеркале народного восприятия, но в которых народ изображает также свое тяжелое положение, выражает свои надежды и предъявляет свои требования. Этим требованиям должен следовать социалистический поэт. В "Социал-демократе" и других печатных органах партии мы находим поэтому много воззваний к поэтам и обоснование их задач. Но не все певцы тогдашней с.-д. партии усвоили себе даже эти отвлеченно революционные, во всяком случае не базирующиеся на четкой программе требования, -- некоторые понимали свое "новое призвание" не менее романтически, чем свое прежнее в мелкобуржуазной среде.
   Большинство сборников стихотворений, появившихся за границей, а также газеты пали жертвой цензуры. Поэтому уже рано основали в Швейцарии партийное издательство, где печаталась и нелегальным путем переправлялась в Германию необходимая поэтическая и политическая литература. Подпольная "Красная полевая почта", организованная и руководимая Юлиусом Моттелером, переправляла и "Социал-демократ" в руки немецких рабочих. Брандтер, рабочий поэт, посвятил в 1880 г. этой подпольной почте стихотворение, в котором (говорится:
  
   Наш красный почтальон, врагам в насмешку он
   Встречает нас с приветом, свистя бичом при этом:
   Трарра! трубит и свищет и мчится над кладбищем
   Он прошлого, вступая в новый год:
   -- Я красный почтальон, друзья, весь мир уже объездил я.
   Алли, алло! под свист бича несется песнь моя!
  
   И дальше поется, как распространение подпольной литературы сделалось возможным только благодаря помощи и готовности к жертвам рабочих, поддерживавших и скрывавших "красного почтальона".
   Самой собой разумеется, стихотворения, напечатанные за границей, были самыми радикальными и, так как им не нужно было считаться с цензурой, самыми характерными. В 80-х годах однако в самой Германии стали вновь появляться социалистические листки сперва правда весьма безобидного содержания. Но в 1883 г. партийным издательством Дица в Штутгарте был основан научно-марксистский журнал "Neue Zeit", ставший вскоре при всемерной поддержке Энгельса признанным главным теоретическим органом международного марксизма. Кроме того партия получила еще два важных еженедельника: издаваемую Максом Шиппелем в Берлине "Народную трибуну" и "Рабочую хронику" Бруно Шенланка в Нюрнберге. Если эти журналы служили скорее "высшей теории" и практической политике, то в "Der wahre Jacob" Диц с помощью Рудольфа Лаванта и В. Блоса создал новый орган, где изображалась литературная жизнь. "По своему первоначальному замыслу юмористический журнал, -- пишет Меринг, -- сперва осторожно ступая на зыбкой почве ("Der wahre Jacob"), с годами разворачивался все больше и больше, он приобрел сотни тысяч читателей и сделался самым распространенным печатным органом партии -- бодрым и веселым парнем, несшим на своей могучей спине немалую толику серьезной партийной работы". Тем же задачам служил и второй партийный юмористический журнал "Der süddeutsche Postillon", издаваемый в Мюнхене под руководством Э. Клара, Эд. Фукса, М. Кегеля и др. В сущности говоря, это -- те же политические журналы, только написанные в рифмованных остротах. Рейхстаг, внутренняя и внешняя политика, полиция, цензура, налоги, буржуазные партии, шпики и т. д. -- все это трактуется с таким свежим юмором и такой едкой сатирой, что за этими "юмористическими" журналами надо признать огромные революционные заслуги. Вначале они должны были из-за цензуры писать довольно тускло и бесцветно, -- это было ведь еще в те годы, когда Бисмарк надеялся справиться с рабочим движением своим законом против социалистов. Но к концу 80-х годов, когда силы партии постоянно возрастали, и язык "Wahre Jaoob'a" и "Postillon'a" сделался радикальней. Самыми значительными сотрудниками "Wahre Jaoob'a" были Р. Лавант и М. Кегель. Их стихотворения против внутренней и внешней политики Бисмарка, против колониальных войн, налоговой системы и т. д. -- лучшее, что было создано в тогдашней немецкой сатирической поэзии. Специальной мишенью для острот служили еще филистерство и церковная реакция. В поэтическо-сатирической форме был излюбленный прием -- перефраз известного стихотворения или классического мотива. Так например, примирение Бисмарка с Римом во время культуркампфа описывается по образцу гетевского "Лесного царя" следующим образом:
  
   Кто скачет, окутан туманом густым?
   Германия с милым дитятей своим;
   К родимой наш канцлер припал на плечо.
   Его обнимает она горячо.
   -- Мой сын, что ты прячешь со страхом свой лик?
   -- О, мама, Лев Пятый в тумане возник
   В блестящей тиаре, в уборе златом!
   -- Мой сын, этот папа -- лишь бледный фантом!
   -- Железный мой канцлер, ко мне же, ко мне!
   Я массы держу на твоей стороне,
   Я царство небесное им посулю,
   Я в сеть послушанья их вмиг уловлю.
   -- О, мама, Лев Пятый со мной говорит,
   Ты слышишь, что мне он тихонько сулит?
   -- Не бойся, мой сын: кто над войском глава,
   Тому не страшны никакие слова!
   -- Могучий мой канцлер, пойдем же со мной!
   Тебя возвеличит епископов рой;
   Мои пасторы будут кадить фимиам,
   К твоим припадая смиренно ногам!
   -- Мама, о мама, взгляни же скорей, --
   Епископов видишь меж темных ветвей?
   -- Мой сын, я пленилась их гибким умом,
   Но мы им, клянусь, не уступим ни в чем!
   С любовью, мой Отто, в твой взор я гляжу;
   Тебя я от Виндгорста1 освобожу!
   -- Родимая, орден привесил он мне:
   Теперь уж конец с мракобесьем войне!
   Германия в страхе не скачет, летит,
   Младенец тоскует, младенец дрожит,
   Когда же развеял рассвет ее сон,--
   Был канцлером с Римом союз заключен.
   1 Вождь католической партии центра.
  
   Более гордо и сознательно выступает также поэзия в цюрихском "Социал-демократе" конца 80-х годов, когда поднялась дискуссия вокруг вопроса, что выгоднее для партии: продолжение или прекращение исключительного закона. "После десяти лет" -- так озаглавлено стихотворение, в котором говорится (1888):
  
   Когда Верховный ваш совет
   Приговорил нас к смертной казни,
   Ваш некто выступил в ответ
   С насмешкой гордой, без боязни:
   "Попробуйте схватить орла,
   Парящего над высью горной!
   Так наша власть давно б могла
   Плевать на ваш закон позорный!"
  
   Несмотря на то, что как раз "Социал-демократ" помещал довольно много стихотворений, ему был сделан упрек, что он уделяет слишком мало внимания новейшей социалистической поэзии, -- так высоко поднялось самосознание новых рабочих поэтов. Газета поспешила разъяснить, что это "упущение" основано не на принципиальных соображениях, но объясняется исключительно недостатком места. Во всяком случае "Социал-демократ" за последний год своего существования (1890) помещал не только стихи, но и статьи о социалистической поэзии.
   Эта поэзия пережила новый подъем в 1890 г., когда наконец пали исключительный закон и его творец Бисмарк. Раздались радостные песни, полные сознания своей победы, и едва ли найдется один рабочий поэт того времени, который не писал бы "прощального послания" закону о социалистах. У партии были все причины радоваться: при введении закона о социалистах за нее было 437 158 избирателей, а при отмене его -- 1 427 298. В 1878 г. она имела 42 политических органа, теперь -- 60. Только было бы ошибочно, -- как это постоянно делают социал-демократические историки, в том числе и Меринг, -- измерять победу рабочего класса только успехами на выборах. Без сомнения, за эти 12 лет социал-демократия развилась и в теоретически-марксистском отношении, но также развились и оппортунистические тенденции, приведшие затем к победе реформизма. Вся эта внутренняя борьба течений отражается также очень явственно в тогдашней социал-демократической поэзии. Пока что "героический" период исключительного закона был ликвидирован при всеобщем воодушевлении, правда, несколько омраченном выступлением оппозиции. "Социал-демократ" перестал выходить, так как издание центрального органа партии могло быть теперь перенесете в самую Германию. Подобно "Новой рейнской газете" в 1849 г., "Социал-демократ" распрощался со своими читателями в специальном номере (No 39 от 27 сентября 1890 г.). Поэтическое "Прости" написал Руд. Лавант; оно написано тем же размером, что и знаменитое "Прощальное слово" Фрейлиграта, и повторяет те же мысли, только оно не достигает вершин революционного пафоса своего образца. Автор делает обзор деятельности "Социал-демократа" и говорит творцам исключительного закона:
  
   Гоненье воздвигнули вы на него
   Вы -- рыцари церкви и шпаги;
   На глетчер холодный сослали его,
   В страну удушающей влаги.
   Но все же себя он сумел уберечь
   И в битве неравной с врагами
   Он вынес свой острый сверкающий меч
   И трепетно красное знамя.
  
   Имена самых значительных социалистических поэтов этого времени были уже упомянуты: Макс Кегель и Рудольф Лавант. Их темы ограничиваются главным образом важнейшими партийными и политическими событиями: "Песнь выборной победы", "Похороны социалиста", "Песни культуркампфа", "Продолжение срока действия закона против социалистов", "Новая эра", "Новые песни о Бисмарке" и т. д. Все эти заглавия стихов указывают на характер поэзии Кегеля и Лаванта.
   В 80-х годах борьба рабочего класса в таких странах, как Германия, Англия и т. д., приняла также и резкий экономический характер и вылилась в грандиозные стачки. Поэзия отвлеченной политической свободы, политической сатиры и революционного пафоса не могла вполне удовлетворять этой потребности. Теперь поэту нужно было понять дисциплинированность, сплоченную организацию, выдержку и т. д., словом, овладеть идеологией бастующего рабочего. В качестве примера мы приводим отрывок из поэмы Лаванта -- "Дух времени" (1899), который относится к забастовке углекопов:
  
   Они пришли из вечной тьмы, из ядовитой черной пыли,
   Из земляной своей тюрьмы, где было душно, как в могиле.
   Не для того, чтоб вновь и вновь упорно взмахивать мотыкой
   И, проливая пот и кровь, трудиться в нищете великой.
   Ведь каждый знал, угрюм и прост, влачась домой в ночную пору,
   Что под землей свой трудный пост он вновь займет не так-то скоро;
   Что если ради жалкой мзды он землю вскапывал когда-то,
   За эти тяжкие труды теперь должна притти расплата.
   И если, благостный, никто не внял призыву этой муки.
   Как никогда еще, зато застыли сразу эти руки;
   И там, где тысячи корзин скользили вниз и вверх мелькая,
   Над мраком огненным глубин повисла тишина немая.
   И все, в один сплотившись строй, решили голодать без дела,
   Хотя б с ребенком и женой их смерть крылом своим задала.
   И было так: в провалах шахт уже не лился пот кровавый,
   И в этих сумрачных местах творила смерть свою расправу;
   И всякий поражался тут, следя с тоской иль восхищеньем,
   Как бился этот бедный люд с геройским самоотверженьем.
   И в час, когда -- врагам на страх -- рабочих твердость победила,
   Неправда рушилась во прах, и правда их вознаградила.
  
   Мы уже выше указали, что не все социалистические поэты во время закона против социалистов так безусловно соглашались с лозунгами партии, как Кегель или Лавант. Более правую точку зрения погрязшего в мелкобуржуазной идеологии рабочего разделяет поэт Адольф Лепп, сам выходец из отсталых слоев рабочего класса (табачник); довольно несамостоятельный по форме, он заимствовал многое у французских chansonniers, особенно же у Аудорфа и Лаванта. В 1889 г. он издал сборник стихов "Полевые цветы", в котором встречаются весьма четкие мещанские идиллии домашней жизни. С другой же стороны, были поэты, склонявшиеся к ультралевым полуанархическим тенденциям. Из последних назовем Мориса Рейнгольда Штерна, "Пролетарские песни" (1885) и "Голоса в бурю" которого имели большой успех (среди них имеется не мало хороших стихов против Бисмарка, мещанства и др.), или например в "Память Карла Маркса", но в некоторых, как например в "Слове к партии", он выступает против партийного руководства:
  
   Долой покорно-мрачное молчанье!
   Ужель в тебе огонь борьбы угас?
   Зажги пожар всемирного восстанья,
   Гряди, гряди, освобожденья час!
   Одним ударом разорви все нити
   В твоих рядах возникшего врага!
   А, ты молчишь? так вы заговорите,
   Вы, камни, в мощной стали кулака!
   Ты хочешь, партия, справлять победу, --
   Топчи ж червя, что льнет к твоим ногам!
   Того червя, что с завистью во взоре
   Могучим силам преграждает шаг,
   Чья клика гнусная в крикливом хоре,
   В цветущем поле сеет сорный злак
   И, пользуясь своей обманной властью,
   Нам новые кумиры создает, --
   Дай нам в вожди не глупых пустозвонов,
   Что долго нас вели на поводу
   Что разожгли -- под грохот наших стонов --
   В своих рядах безумную вражду!
  
   Это -- обвинение, которое несколько лет спустя "левая" партийная оппозиция "молодых" выдвигала против старых вождей. Эта критика не была вполне лишена основания. Только Штерн и Ко сами были полуанархическими фразерами и не могли противопоставить ничего положительного, да и сам Штерн скоро ушел от социализма.
  

--------------------------------------------

   Источник текста: Очерки по истории немецкой революционной поэзии XIX века / Ф. П. Шиллер. - Москва : Сов. лит-ра, 1933 (тип. газ. "Правда"). -- Суп.-обл., переплет, 256 с., 6 вкл. л. портр.; 19х14 см.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru