Шкляревский Александр Андреевич
Собрание сочинений А. А. Шкляревского. Спб. 1881

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Собраніе сочиненій А. А. Шкляревскаго. Спб. 1881.
   Нѣкій г. Подшиваловъ возъимѣлъ намѣреніе издать "полное собраніе сочиненій" г. Шкляревскаго и лежащая передъ нами книжка -- только первый шагъ къ осуществленію этого плана. Предпріятіемъ своимъ издатель чрезвычайно доволенъ. Онъ считаетъ своего протеже чуть ли не звѣздою первой величины, по крайней мѣрѣ, находитъ, что рекомендовать его "нѣтъ совершенно никакой надобности". Въ предисловіи (точнѣе -- въ послѣсловіи, такъ какъ оно почему-то помѣщено въ концѣ книжки) издатель говоритъ: "что касается внутренняго содержанія ("сочиненій"), то оно гарантируется самимъ собою, а также и тѣмъ, что имя Александра Андреевича Шкляревскаго (курсивъ въ подлинникѣ), помѣщавшаго свои беллетристическія произведенія въ теченіи послѣднихъ десяти лѣтъ болѣе, чѣмъ въ 40 разныхъ періодическихъ изданіяхъ, полагаю, читающей публикѣ хорошо извѣстно".
   Сотрудникъ болѣе, чѣмъ 40 разныхъ періодическихъ изданій -- это дѣйствительно замѣчательно. Положимъ, что, вопреки мнѣнію издателя, фактъ сотрудничества въ 40 изданіяхъ нисколько не говоритъ самъ по себѣ въ пользу "внутренняго содержанія", подобно тому, какъ частая смѣна какою-нибудь кокоткою своихъ минутныхъ обожателей еще не ручается за ея красоту. Положимъ также, что сказать "внутреннее содержаніе гарантируется самимъ собою", значитъ или ничего не сказать или сказать безсмыслицу. Но, оставляя въ сторонѣ издателя и его неудачную рекламу, мы все-таки имѣемъ передъ собою явленіе въ самомъ дѣлѣ рѣдкостное: сотрудникъ болѣе, чѣмъ 40 изданій! Какова же послѣ этого собственная литературная физіономія г. Шкляревскаго?
   Дѣло объясняется очень просто. Г. Шкляревскій не причастенъ никакимъ, но буквально никакимъ идеямъ и тенденціямъ и, въ силу этого, могъ бы съ совершенно спокойнымъ духомъ сотрудничать даже не въ 40, а въ 140 самыхъ разнородныхъ изданіяхъ. Онъ пріятный разсказчикъ "интересныхъ" пустячковъ и этимъ ограничивается вся его литературная миссія. Онъ не лишенъ извѣстной литературной индивидуальности, но индивидуальность эта заключается не въ тѣхъ или другихъ его идеяхъ, симпатіяхъ и антипатіяхъ, а опредѣляется чисто формальными признаками, его повѣствовательною манерою, его беллетристическимъ жанромъ и т. п. А жанръ этотъ таковъ, что г. Шкляревскій, его изобрѣтатель, всякой редакціей, не особенно взыскательной относительно литературныхъ достоинствъ, будетъ принятъ съ распростертыми объятіями. Г. Шкляревскій беллетристъ-криминалистъ. Извѣстно, что наша публика (да и всякая другая) чрезвычайно падка до всякой уголовщины. Подвиги Ландсберговъ, похожденія Гулакъ-Артемовскихъ и т. п. производятъ въ обществѣ сенсацію, мотивы которой очень несложны и нимало не возвышенны. Г. Шкляревскій эксплуатируетъ эти вкусы публики и возводитъ въ перлъ созданія различные уголовные казусы. Судебный слѣдователь и прокуроръ -- неизмѣнные персонажи его разсказовъ. Поджоги, отравленія, застрѣливанія и т. п.-- исключительно его темы. При этомъ слѣдователь или прокуроръ играютъ обыкновенно роль провидѣнія, воздающаго каждому по дѣламъ его, охраняющаго невинность и карающаго порокъ. Они обнаруживаютъ сверхъестественную проницательность, неусыпную бдительность и нечеловѣческую дѣятельность, такъ что читатель закрываетъ книгу г. Шкляревскаго со вздохомъ облегченія и нѣкотораго нравственнаго удовлетворенія: за такими прокурорами не пропадешь и подъ эгидою такихъ слѣдователей можно жить, какъ у Христа за пазухой.
   Распоряжается г. Шкляревскій своимъ матерьяломъ въ техническомъ отношеніи довольно ловко. Онъ умѣетъ постоянно поддерживать въ читателѣ интересъ къ разсказу, фабулу развиваетъ гладко и концы съ концами сводитъ благополучно. На бѣду свою, онъ не желаетъ ограничиваться скромною ролью занятнаго разсказчика, а поминутно пытается залѣзть въ душу своихъ свихнувшихся со стези добродѣтели героевъ и психологически объяснить какъ произошло это свихнутіе. Въ результатѣ этихъ благонамѣренныхъ попытокъ получается нѣчто несообразное. Читатель видитъ, что авторъ силится что-то сказать; видитъ, какъ судорожно кривятся его губы, съ которыхъ не сходитъ непослушное слово, видитъ и недоумѣваетъ. Все гладко и хорошо, пока дѣло идетъ о внѣшней фабулѣ: купилъ револьверъ тамъ-то, поѣхалъ туда-то, убилъ ту-то, попался на удочку вездѣсущаго прокурора тамъ-то. Все смутно, сбивчиво и неясно, какъ только рѣчь заходитъ о психологическомъ анализѣ мотивовъ. Вмѣсто занятнаго разсказчика, передъ читателями является просто какой-то гипнотизированный субъектъ.
   Къ сожалѣнію, г. Шкляревскій уснащаетъ свое повѣствованіе разными "глубокими" психологическими замѣчаніями, въ такомъ, напримѣръ, родѣ: "вы, вѣроятно, наблюдали ту психологическую черту, что часто самыя крупныя ссоры и непріятности между двумя людьми не служатъ препятствіемъ къ дальнѣйшему ихъ сближенію и дружбѣ, а иногда какая-нибудь, по существу, мелочь, навсегда разъединяетъ ихъ, и всякія усилія къ сближенію съ обѣихъ сторонъ не ведутъ ни къ чему" (304). Такихъ Америкъ г. Шкляревскій пооткрывалъ въ области психологіи видимо-невидимо и чрезвычайно какъ доволенъ собою. Но недоволенъ -- и справедливо -- читатель: ты мнѣ момо-то не разводи, скажетъ онъ на манеръ поручика Пирогова, а подавай настоящее дѣло: сколько реберъ онъ сломалъ ей, сколько драхмъ мышьяку она преподнесла ему? Но г. Шкляревскому неймется и онъ даже въ описаніяхъ наружности своихъ героевъ не обходится безъ "момо": "въ общемъ, лицо его выражало доброту, благородство, смѣшанное съ какой-то тайной гордостью и вмѣстѣ самую утонченную вѣжливость" (98). Какія, подумаешь, бываютъ лица и какого въ г. Шкляревскомъ мы имѣемъ физіономиста! Но персонажи г. Шкляревскаго отличаются нетолько необыкновенными лицами, но и загадочными улыбками: "на мой поклонъ, m-me Крюковская сдѣлала улыбку, похожую на презрѣніе" (100). Ужасная m-me Крюковская! Какъ бы то ни было, мы ничего не имѣемъ противъ г. Шкляревскаго: онъ найдетъ себѣ публику, которая прочтетъ его не безъ удовольствія и, по крайней мѣрѣ, безъ вреда себѣ, въ виду чего мы разстаемся съ авторомъ съ улыбкой, похожей на снисхожденіе.

"Отечественныя Записки", No 1, 1881

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru