Шопенгауэр Артур
Артур Шопенгауэр. Мир, как воля и представление. Перевод А. Фета. Спб. 1881

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Артуръ Шопенгауэръ. Міръ, какъ воля и представленіе. Переводъ А. Фета. Спб. 1881.
   Это главное сочиненіе мрачнаго философа вышло первымъ изданіемъ еще въ 1819 г. Если у насъ въ русскомъ переводѣ оно является въ 1881 г., то это не по цензурнымъ только нашимъ условіямъ. Правда, эти условія мѣшали и мѣшаютъ, до такой степени мѣшаютъ, что другое сочиненіе, или, вѣрнѣе, сборникъ сочиненій Шопенгауэра -- "Parerga und Paralipomena" -- по сіе время даже въ нѣмецкомъ подлинникѣ считается у насъ опаснымъ и не продается. Но дѣло не въ этомъ, по крайней мѣрѣ, нетолько въ этомъ, а въ общей странной судьбѣ философіи Шопенгауэра. Его долго не знали и знать не хотѣли и въ Германіи. Объ немъ заговорили болѣе или менѣе оживленно только въ пятидесятыхъ годахъ, кажется, главнымъ образомъ, по поводу его рѣзкихъ полемическихъ выходокъ противъ знаменитой философской троицы: Фихте, Шеллинга и Гегеля и университетской философіи г. ообще. И только недавно сочиненія Шопенгауэра стали изучаться, комментироваться, и находятся даже умные люди, которые ставятъ его, какъ мыслителя, выше троицы и непосредственно рядомъ съ Кантомъ. Эта сравнительная высота Шопенгауэра не подлежитъ никакому сомнѣнію. Ее хорошо характеризуетъ авторъ предисловія къ русскому переводу "Міра, какъ воли и представленія", г. Страховъ: "Шопенгауэръ вообще одинъ изъ первыхъ писателей въ цѣлой всемірной литературѣ, и по своей формѣ, и по содержанію. Чтобы наслаждаться и поучаться имъ, вовсе не нужно быть непремѣнно его послѣдователемъ, держаться его системы... У него нѣтъ нетолько цѣлыхъ томовъ, а, можно сказать, и одной страницы, гдѣ бы дѣло шло только о сплетеніи понятій, о новыхъ и новыхъ воздушныхъ построеніяхъ, у которыхъ давно ушла изъ подъ ногъ живая почва, дающая имъ смыслъ. Ничего бездушнаго и сухого не найдется у Шопенгауэра". Можетъ быть, въ этой-то жизненности и лежитъ причина первоначальнаго неуспѣха философіи Шопенгауэра: въ его время философскіе кружки были до такой степени одурачены мертвой гегелевщиной, что живое слово не признавалось достойнымъ ни имени философіи, ни вниманія. Но но этой или по другой причинѣ, не признанный современниками, Шопенгауэръ едва ли можетъ удовлетворить и потомковъ. Небывалый успѣхъ Гартмана, прямого преемника Шопенгауэра, нетолько не опровергаетъ этого нашего предположенія, а напротивъ, подтверждаетъ его. Дѣло въ томъ, что философія Гартмана совсѣмъ не то, что искренный, глубокій и дѣйствительно мрачный пессимизмъ Шопенгауэра. Это пессимизмъ двусмысленный, "утѣшительный" "luchhe-Pessimismus", какъ его назвалъ одинъ нѣмецкій критикъ (это luchhe-Pessimismus по-русски ближе всего перевести такъ: пессимизмъ "съ присвистомъ" или "въ присядку"). Затѣмъ, для весьма значительной (и притомъ не изъ худшихъ) части мыслящихъ людей, "Міръ, какъ воля и представленіе" есть сочиненіе, конечно, глубоко интересное, но, главнымъ образомъ, въ качествѣ "игры ума", ума геніальнаго, но мистическаго и, какъ бы сказать, ворчливаго.
   Тѣмъ не менѣе, изложеніе Шопенгауэра такъ увлекательно своею живостью и картинностью, что можетъ все-таки уловить кое-кого въ сѣти мрачной безнадежности. Мы желали бы дать посильный противовѣсъ этой печальной возможности, но, конечно, не можемъ сдѣлать это здѣсь, въ библіографической замѣткѣ. Нѣкоторымъ противовѣсомъ можетъ, однако, служить уже одно простое указаніе на источникъ и происхожденіе философіи Шопенгауэра.
   Г. Страховъ говоритъ, между прочимъ, въ предисловіи, что Шопенгауэръ представляетъ собою въ извѣстномъ смыслѣ "протестъ противъ всѣхъ другимъ современныхъ ему философій, даже вообще противъ всего духовнаго направленія запада: онъ часто самъ говоритъ, что достигъ выводовъ, которыхъ и не подозрѣваетъ "западная мудрость" ("Предисловіе къ переводу", VI). Г. Страховъ ведетъ эту рѣчь извѣстно къ чему -- къ прославленію "Восточной мудрости", коей средоточіе, кажется, въ Москвѣ находится. Г. Страховъ издревле аккуратно ведетъ эту линію, возвеличивая, ради нея, то Гегеля, то г. Н. Данилевскаго, то Ренана, то старыхъ славянофиловъ. На этотъ разъ онъ пожелалъ возвеличить Шопенгауэра. Его дѣло. Но самъ Шопенгауэръ, вѣроятно, очень удивился бы такому обороту мысли своего почитателя. Мрачный покойникъ очень хорошо зналъ, откуда заимствовалъ онъ свой мракъ. Кисельныя хляби восточной мудрости г. Страхова тутъ не при чемъ, какъ можно видѣть, напримѣръ, изъ слѣдующей цитаты: "Никогда еще ни одинъ миѳъ не сливался и не сольется такъ тѣсно со столь немногимъ доступною философскою истиною, какъ это стародавнее ученіе (о Нирванѣ) благороднѣйшаго и древнѣйшаго народа, у котораго оно, какъ ни выродился онъ теперь во многихъ отношеніяхъ, все еще царствуетъ, какъ всеобщее народное вѣрованіе и рѣшительно вліяетъ на жизнь, нынѣ, точно такъ же, какъ за 4000 лѣтъ. Такое non plus ultra миѳическаго представленія поэтому приняли съ удивленіемъ еще Пиѳагоръ и Платонъ, занявъ его изъ Индіи или Египта, чтили, прилагали оное и, мы не знаемъ, насколько сами въ него вѣровали. Мы же, напротивъ, посылаемъ браминамъ англійскихъ clergymen и гернгутерскихъ ткачей, чтобы изъ состраданія просвѣтить ихъ. Но съ нами случается тоже, что со стрѣляющимъ пулею по скалѣ. Въ Индіи наши религіи никогда не вкоренятся. Напротивъ того, индійская мудрость проникаетъ обратно въ Европу и произведетъ коренное измѣненіе въ нашемъ знаніи и мышленіи" ("Міръ, какъ воля и представленіе", стр. 424).
   Вотъ истинное мѣсторожденіе той восточной мудрости, которую разумѣетъ Шопепгауэръ: страна ужасающаго величія природы и приниженности человѣка, страна, въ кастовомъ строѣ, которой накопилось столько горя, униженія и отчаянія, что лучшимъ выходомъ людямъ представилась Нирвана -- небытіе. Спора, нѣтъ, и на томъ "Востокѣ", куда г. Страховъ желаетъ присовокупить Шопенгауэра, горе, отчаяніе и униженіе -- вещи знакомыя. Они сказались, напримѣръ, въ пѣснѣ нѣтчиковъ, пожалуй, не уступающей ученію о Нирванѣ: "Нѣсть спасенья въ мірѣ. нѣсть! Лесть одна лишь правитъ, лесть! Смерть одна спасти насъ можетъ, смерть! Нѣсть и Бога въ мірѣ, нѣсть! Счесть нельзя безумства, счесть! Нѣсть и жизни въ мірѣ, нѣсть! Смерть одна, спасти насъ можетъ, смерть!" Задача, можетъ быть, безсознательная кисельныхъ хлябей состоитъ въ томъ, чтобы, возведя эти стоны на пьедесталъ философской истины, узаконить ихъ житейскіе корни. Благородная задача! Но даже для нея не требуется извращеніе истины киваніемъ на какую-то неопредѣленную восточную мудрость, когда эта мудрость имѣетъ совершенно опредѣленный источникъ.
   Въ русское изданіе сочиненія Шопенгауэра не вошелъ весь второй, дополнительный томъ, не вошла и послѣдняя часть перваго тома: "Критика философіи Канта". Переводъ очень хорошъ.

"Отечественныя Записки", No 1, 1881

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru