Станюкович Константин Михайлович
Моряки. Очерки и рассказы. K. М. Станюковича. Спб., 1891 г

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Моряки. Очерки и разсказы. K. М. Станюковича. Спб., 1891 г. Цѣна 1 руб. Въ этой книжкѣ напечатано шесть произведеній г. Станюковича. Изъ нихъ четыре могутъ быть названы Очерками изъ быта моряковъ нашего военнаго флота. Это живыя сцены, написанныя очевидцемъ, правдивыя и привлекательныя какъ своею искренностью, такъ, въ особенности, тѣми добрыми чувствами, которыми онѣ вызваны въ памяти автора. Въ жизни моряковъ, надолго оторванныхъ отъ родины и подчиненныхъ исключительно строгой дисциплинѣ, много тяжелаго и дажё жестокаго. И автору морскихъ разсказовъ надо имѣть большой запасъ сердечной теплоты и истинной гуманности для того, чтобы въ изображаемыхъ имъ картинахъ не получили преобладающаго значенія мрачные тоны, чтобы подъ суровою оболочкой разсмотрѣть свѣтлыя явленія и показать читателямъ всегда я вездѣ неизмѣнное преобладаніе добра надъ зломъ, отнюдь не извращая дѣйствительности сочиненными прикрашиваніями. Таковъ, именно, характеръ четырехъ очерковъ: Между своими, Въ штормъ, Непонятый сигналъ и Отмѣна тѣлесныхъ наказаній. Разсказъ Мрачный штурманъ есть уже цѣлая повѣсть, не особенно новая по содержанію, но интересная выведенными въ ней характерными фигурами самого героя и нѣкоторыхъ его товарищей въ дальнемъ плаваніи. Для людей, незнакомыхъ съ морскою жизнью, въ особенности любопытны прекрасно переданныя авторомъ подробности повседневнаго существованія моряковъ и оттѣнки ихъ разнообразныхъ настроеній, мастерски очерченныхъ. Исторія Мрачнаго штурмана очень проста. Онъ, немолодымъ уже человѣкомъ, влюбился въ легкомысленную дѣвушку, дочь мелкаго чиновника, хлопотавшую лишь о томъ, чтобы какъ-нибудь "пристроиться" -- выйти замужъ и пожить въ свое удовольствіе. Заслуженный штурманъ, сдѣлавшій два кругосвѣтныхъ плаванія, женился въ разсчетѣ получить покойное береговое мѣсто. Но не прошло двухъ лѣтъ, какъ его отправили въ третье плаваніе вокругъ свѣта, т.-е. разлучили съ молодою женой на три года. Когда онъ вернулся, то оказалось, что его Юленька готовится сдѣлаться матерью. Мрачный штурманъ все простилъ женѣ, полюбилъ чужаго ребенка потому, что "милая крошка" ничѣмъ не виновата. И "онъ любитъ свою Юленьку попрежнему, балуетъ и вѣритъ ея преданности. А Юленька, всегда ласковая и нѣжная, знаетъ свою силу и держитъ подъ башмакомъ влюбленнаго мужа"... "Ея невѣрности сохраняются на этотъ разъ въ секретѣ"... Надъ штурманомъ заочно "глумятся", но у себя дома онъ счастливъ своимъ невѣдѣніемъ продѣлокъ "ласковой и нѣжной* супруги. Совсѣмъ иное значеніе имѣетъ разсказъ Грозный адмиралъ. Это не повѣсть, а скорѣе отрывокъ изъ "семейной хроники", это -- портретъ, написанный мастерски и воспроизводящій передъ нами во весь ростъ одну изъ тяжелыхъ фигуръ "добраго стараго времени". Такую фигуру нельзя выдумать и сочинить, ни даже прикрасить; ее надо знать и понимать, и необходимо обладать немалымъ талантомъ для того, чтобы изображеніе вышло вѣрныхъ дѣйствительности, не возбуждая, притомъ, ни ужаса, ни отвращеніи къ данной личности. Чувства эти, несомнѣнно, возникаютъ въ читателяхъ, но они тотчасъ же и всецѣло переносится на то "доброе старое время", которое создавало подобныя "грозныя" фигуры и давало имъ возможность выростахъ до ужасающихъ размѣровъ. О мало того, что былыя времена давали такую возможность, -- они, съ своими обычаями, законами, со всѣмъ общественнымъ и домашнимъ строемъ жизни, настоятельно вырабатывали такіе тины, рѣзво дѣля всѣхъ людей на повелѣвающихъ и повинующихся безъ разсужденій, на владыкъ и безсловесныхъ рабовъ, въ избивающихъ и избиваемыхъ по волѣ и прихоти власть имѣющихъ. Никакихъ опредѣленій размѣровъ власти и ея границъ не существовало; ни о какихъ легальныхъ или нравственныхъ сдержкахъ никакая власть даже представленія не имѣла и всякое сомнѣніе въ своей безграничности искренно почитала за самое тяжкое изъ всѣхъ преступленій, за священную обязанность почитала безпощадно карать осмѣливавшихся дерзновенно мыслить, будто могутъ существовать какія-то нрава личности, для власти неприкосновенныя. Въ общественныхъ и служебныхъ отношеніяхъ проявленія власти, до нѣкоторой, хотя и слабой, степени регулировались уставами и табелью о рангахъ: однихъ можно было пороть и избивать, по мѣрѣ силъ и охоты, другихъ можно было только бить, но не пороть, третьихъ -- только ругать, сколько и какъ угодно, но безъ явныхъ заушеній, четвертыхъ -- разносить, но безъ явственнаго сквернословія, и т. д. Однихъ можно было бить и драть публично, другихъ- келейно или въ нарочито для того опредѣленныхъ мѣстахъ... И всѣ, сѣкомые, побиваемые, опозориваемые и обругиваемые, съ убѣжденіемъ и подъ страхомъ горшаго, должны была сознавать одну обязанность -- безпрекословнаго и безропотнаго перенесенія выраженій недовольства власть имѣющихъ, начиная съ унтера и боцмана... Въ отношеніяхъ же "патріархальныхъ" помѣщиковъ къ крѣпостнымъ и семейныхъ домовладыкъ къ женамъ, дѣтямъ и домочадцамъ не существовало уже ровно никакой регламентаціи, ни даже того, что было когда-то установлено протопопомъ Сильвестромъ въ его Домостроѣ. Въ разсказѣ Грозный адмиралъ г. Станюковичъ даетъ намъ картину семейнаго быта, сложившагося на такихъ-то, именно, основаніяхъ и началахъ. Прошедшій черезъ всѣ ступени подчиненности и начальствованія, испытавшій на себѣ всѣ виды дисциплины, начиная съсемейной и кадетской, и самъ давшій знать другимъ всѣ проявленія власти до высшей во флотѣ, адмиралъ Ветлугинъ въ своемъ домѣ и въ семьѣ распоряжается такъ, какъ привыкъ распоряжаться на кораблѣ. Авторъ знакомитъ насъ съ "грознымъ адмираломъ" въ то время, когда, онъ эскадрами уже не командуетъ, а гдѣ-то "засѣдаетъ" и очень критически относится во всякимъ новшествамъ, съ презрѣніемъ говоритъ о паровыхъ судахъ, съ похвальбою вспоминаетъ плаванія подъ парусами и сокрушается объ упадкѣ дисциплины. Въ душѣ это человѣкъ непоколебимо-честный и крѣпко убѣжденный; онъ не терпитъ никакой неправды, никакой фальши, ненавидитъ карьеристовъ и стяжателей", будь то казнокрады или искатели богатыхъ невѣстъ. По его убѣжденію, человѣкъ обязанъ жить службою и трудомъ, обязанъ служить"вѣрой и правдой" и внѣ службы вести себя, какъ надлежитъ благородному дворянину, не мудрствуя, не разсуждая, не отступая ни на іоту отъ разъ установленнаго кодекса, имъ, адмираломъ, одобряемаго и принятаго. Супруга адмирала уже старуха, дѣти всѣ взрослые; но онъ командуетъ ими какъ матросами и расправляется съ ними по-корабельному, избиваетъ кулаками провинившагося сына-офицера, поретъ до полусмерти линьками проштрафившуюся любовницу, отправляетъ въ дальнее плаваніе другаго сына, мичмана, дерзнувшаго выразить желаніе перейти въ университетъ. "Грозному адмиралу" нельзя отказать въ томъ, совершенно особливомъ, уваженіи, которое намъ, больше по школьной привычкѣ,-- я думаю, -- внушаютъ такъ называемыя "античныя добродѣтели". Только отъ этихъ "античныхъ добродѣтелей" тошно приходится жить на свѣтѣ тѣмъ, на кого онѣ обрушиваются своимъ деспотическимъ гнетомъ. Деспотическая власть такого домовладыки и pater familias, на римскій образецъ, какія бы добродѣтели ни украшали грознаго владыку, можетъ держаться лишь до тѣхъ поръ, пока члены семьи, по тѣмъ или другимъ побужденіямъ, преклоняются передъ нею. Но рано или поздно въ жизни такой семьи, не связанной взаимною любовью и взаимнымъ уваженіемъ, настаетъ время, когда ея члены, одинъ по одному, разбредаются врознь, и грозы владыки утрачиваютъ всякое значеніе, такъ какъ раздаются въ пустомъ домѣ. Это, именно, и случилось съ "грознымъ адмираломъ", разогнавшимъ большую семью и доживавшимъ свой вѣкъ съ бывшею крѣпостною любовницей, ублажавшей его брюзгливую старость изъ-за денегъ. Грозный адмиралъ г. Станюковича есть типичнѣйшій представитель нынѣ, кажется, совершенно и навсегда отжившаго вида главы семьи, сложившейся на устояхъ мрачной памяти крѣпостнаго права. Вокругъ главной фигуры повѣствованія искусною рукой автора сгруппированы не менѣе любопытныя и живыя лица членовъ такой семьи и ихъ слугъ, одинако трепещущихъ въ присутствіи владыки, за одно его обманывающихъ и спѣшащихъ уйти отъ него при первой возможности. Въ общемъ, это яркая, правдивая, честно написанная картина изъ весьма недалекаго прошлаго нашего общества.

"Русская Мысль", кн.X, 1890

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru