Струве Петр Бернгардович
"Двенадцать" Александра Блока

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

П. СТРУВЕ

"Двенадцать" Александра Блока

  
   Александр Блок: Pro et contra.
   Личность и творчество Александра Блока в критике и мемуарах современниках
   Издательство Русского Христианского гуманитарного института
   Санкт-Петербург 2004
  
   "Двенадцать" Александра Блока, по-видимому, самое сильное до сих пор отражение революции в литературе. Уже сейчас можно сказать без преувеличения, что это подлинно памятник революционной эпохи. В этом произведении действительно отразилась революция, ее безбожие, ее бесчеловечность, ее -- перефразируя другие стихи того же поэта -- бессильный, непробудный грех. В предисловии, которым П. П. Сувчинский сопроводил софийское издание "Двенадцати" {Александр Блок. Двенадцать / С предисловием П. Сувчинского. Российско-болгарское книгоиздательство, София (б. о. г.). С. 36.}, он определяет поэзию Блока как чувственный реализм и не очень высоко оценивает его творчество с религиозной точки зрения. Поэтому "образ Христа в белом венчике из роз" -- неубедительный, тусклый, чужой, случайный и безответственный, даже недопустимо безответственный, кощунственный (с. 6).
   Справедливый суд и заслуженный приговор, но его надо, мне кажется, расширить и углубить. Все произведение Блока, при потрясающей чувственной правдивости, делающей из него большую художественную ценность и первоклассный исторический памятник, религиозно, а тем самым и эстетически, двойственно и противоречиво, не примирено в себе, как непримиренным в себе и эстетически незаконченным и потому несовершенным был всегда и остается Блок. Тут религиозный критерий сливается с эстетическим. Правда изображения в "Двенадцати" Блока религиозно не освобождена от цинизма или кощунства восприятия. Отсюда то естественное отталкивающее впечатление, которое на многих производят "Двенадцать".
   Человек, а потому и писатель, может к пороку, греху, мерзости, пошлости относиться различно: их можно воспринимать безразлично в процессе простого отображения или изображения; их можно превозносить и идеализировать, и, наконец, к ним можно относиться с эстетически-иерархической оценкой, ставя их в надлежащее соотношение с другими сторонами лирики или действительности. Только последнее отношение эстетически правильно и религиозно законно.
   Блок в своих "Двенадцати" колеблется между этими тремя отношениями. Истинная, совершенная поэзия, образцами которой могут служить поэтические части Библии, "Фауст" Гёте, "Борис Годунов" Пушкина, всегда эстетически-иерархически и тем самым религиозно расценивает изображаемое. И потому она никогда не впадает в соблазн кощунства. Между тем у Блока почти всегда двусмысленное отношение к изображаемому, заключающее в себе опасность цинизма и кощунства.
   Относительно А. Блока ставился еще вопрос об его отношении к русской революции. Этого вопроса П. П. Сувчинский касается в заключении своего предисловия. Но нам его понимание Блока в этом отношении не вразумительно.
   Отношение к русской революции есть частный случай отношения к греху и мерзости вообще. Оно у Блока тоже двусмысленно, цинично и кощунственно. Это не может не восприниматься болезненно всеми любящими красоту блоковской поэзии. Ведь тот же самый поэт, который написал соблазнительно-кощунственное "Двенадцать", написал стихи "На поле Куликовом", "Русь", "Россия", проникнутые историческим смыслом, любовью к живому и вдохновенному образу России, поруганному безбожной и бесчеловечной, кощунственной и мерзкой революцией, в "Двенадцати" изображенной, но не преодоленной ни эстетически, ни религиозно. Невольно вспоминается вещее признание самого же Блока, что он принадлежит к какой-то проклятой породе людей, к "детям страшных лет России", у которых "в сердцах, восторженных когда-то, есть роковая пустота"1.
   На правдивом изображении лица революции в "Двенадцати" лежит именно соблазнительная печать "роковой пустоты" в религиозном отношении.
  

ПРИМЕЧАНИЯ

  
   Печатается по тексту первой публикации: Русская мысль (София). 1921. Янв.--февр. Кн. I--II. С. 232--233.
   Петр Бернгардович Струве (1870--1944) -- экономист, критик, публицист, политический деятель, прошел эволюцию от "легального марксизма" к кадетству, став одним из его лидеров, редактор журнала "Русская мысль", участник сборников "Вехи" (1909), "Из глубины" (1918). В эмиграции возобновил издание журнала, первый номер которого был прислан Блоку, о чем свидетельствует запись в дневнике от 20 апреля 1921 г.: "...Та же обложка -- только прибавлено: "основана в 1880 году". Передовая от редакции -- "К старым и новым читателям "Русской мысли"", как весь номер, проникнута острым национальным чувством и "жертвенной" надеждой на возрождение великодержавной России" (Блок А. Дневник / Подг. текста, вступ. ст. и примеч. А. Л. Гришунина. М., 1989. С. 343). Номер журнала был внимательно прочитан Блоком, сделаны выписки из статьи П. Н. Савицкого (подпись: Петроник) "Идея Родины в советской поэзии", а статья переписана полностью в дневник (см.: Там же. С. 344--345). На смерть Блока Струве откликнулся некрологической статьей, в которой оценил "Двенадцать" как "величайшее достижение Блока", где "он мощно преодолел романтизм и лиризм, в совершенно новой, с_в_о_е_й форме сравнялся с Бальзаком и Достоевским. С Бальзаком -- в объективном, достигающем грандиозности, изображении мерзости и порока; с Достоевским, кроме того -- в духовном, пророческом видении, что в здешнем мире порок и мерзость смежны со святостью и чистотой в том смысле, что не внешняя человеческая стена, а только какая-то чудесная, незримая, внутренняя черта их разделяет в живой человеческой душе, за которую, в з_е_м_н_о_м, неизбывно борются Бог и Дьявол, Мадонна и Содом" (Струве П. In memoriam // Руль (Берлин). 1921. No 261. 25/12 сент.).
  
   1 Из стихотворения "Рожденные в года глухие..." (1914).
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru