К—на И.
Посмертный труд Тэна

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
ὄνυ

   

Посмертный трудъ Тэна *).

(Les Origines de la France contemporaine. Le Régime moderne. Tome II. Paris, 1894).

*) Русская Мысль, кн. I.

   Церковная политика Наполеона, какъ мы уже замѣтили въ предъидущей статьѣ, дала совершенно неожиданные результаты. Онъ хотѣлъ подчинить папу и сдѣлалъ его всемогущимъ; хотѣлъ укрѣпить во французскомъ духовенствѣ принципы галликанской церкви и толкнулъ его на путь ультрамонтанства; хотѣлъ ослабить узелъ католической іерархіи и только крѣпче затянулъ его. Въ Римѣ предвидѣли этотъ исходъ. Еще въ 1801 г., во время переговоровъ о конкордатѣ, когда Пій VII не рѣшался смѣстить по требованію Наполеона всѣхъ французскихъ прелатовъ стараго режима, проницательные сторонники папы говорили ему: "Покончимъ съ этимъ конкордатомъ, котораго такъ жаждетъ первый консулъ; послѣ его утвержденія станетъ ясно, какъ велико его значеніе, какую власть дастъ онъ Риму надъ епископствами всего міра". И въ самомъ дѣлѣ, благодаря такому, почти неслыханному въ исторіи христіанской церкви превышенію папской власти, ультрамонтанская доктрина, витавшая до сихъ поръ въ области спекулятивныхъ теорій, спустилась на землю и получила матеріальную оболочку. Волей-неволей папа явился въ роли "всемірнаго епископа". Свѣтская власть указала ему путь къ диктатурѣ; онъ вступилъ на него, освоился со своимъ положеніемъ, и черезъ десять лѣтъ Наполеонъ оплакивалъ дѣло своихъ рукъ. Но возвращаться назадъ было поздно, фактъ совершился: папа удалилъ съ поста требуемыхъ прелатовъ, своихъ "сотоварищей и соепископовъ", которые такъ же, какъ и онъ, были законными служителями церкви, преемниками апостоловъ на землѣ и съ его точки зрѣнія не заслуживали и тѣни упрека, такъ какъ они терпѣли гоненія лишь за то, что были преданы ему, что остались вѣрны римско-католической церкви. Ои смѣстилъ ихъ всѣхъ, назначилъ имъ преемниковъ и отвелъ послѣдними епархіи новѣйшей формаціи, оправдывая всѣ свои дѣйствія обстоятельства мы, требованіемъ свѣтской власти и благомъ церкви. Галликане очутились въ двусмысленномъ положенія: не желая прослыть еретиками и окончательно порвать съ папскимъ престоломъ, они должны были отказаться отъ своихъ старыхъ привилегій и признать верховную власть папы, не ограниченную никакими уставами и обычаями,-- власть полную и абсолютную, право надъ всѣми правами, которыя создавали ему положеніе единственнаго, безусловнаго владыки римско-католической церкви. Поступокъ папы игралъ роль прецедента. Онъ сдѣлался краеугольнымъ камнемъ новаго церковнаго зданія и на этомъ основномъ фундаментѣ была возведена вся постройка. Подъ давленіемъ Наполеона Пій VII удалилъ прелатовъ стараго режима, приверженцевъ Бурбоновъ. Подъ давленіемъ возстановленныхъ Бурбоновъ тотъ же Пій VII удалилъ дядю Наполеона, ліонскаго кардинала-архіепископа Феша.
   Чѣмъ чаще повторялись подобные случаи, тѣмъ выше становился авторитетъ папы. А эти случаи слѣдовали одинъ за другимъ. Съ 1789 года измѣнился весь гражданскій, политическій, соціальный и территоріальный строй не только Европы, но и Америки. Подъ перекрестными ударами философіи XVIII вѣка, революціи и контръ-революціи, падали государства, на ихъ мѣстѣ возникали новыя, династіи смѣнялись династіями. Здѣсь католическій народъ очутился подъ властью протестантскаго государя; тамъ католическая страна приняла свою спеціальную организацію. Въ протестантской Америкѣ католики образовали самостоятельную общину, въ католической Америкѣ протестантскія колоніи сдѣлались независимыми. Политическія тенденціи и общественные взгляды измѣнились. Для того, чтобы примирить гражданскія учрежденія съ религіозными, нужна была высшая власть, признанный авторитетъ, и тогда на сцену являлся папа. Онъ вступалъ въ договоры съ державами {Съ Баваріей, Вюртембергомъ, Пруссіей, Австріей, Испаніей, Португаліей, Сициліей, Нидерландами, Бельгіей и Россіей.}, заключалъ съ одними конкордаты, вродѣ французскаго, предписывалъ другимъ организацію католическаго культа, а когда суверенитетъ государства подвергался сомнѣнію, римскій владыка шелъ еще дальше: онъ находилъ излишнимъ вступать въ предварительные переговоры съ правительствомъ и для прекращенія "вдовства церквей" навязывалъ имъ временный режимъ въ ожиданіи той поры, когда правительство утвердится прочнѣе и онъ воспользуется его согласіемъ для ихъ окончательной организаціи. Такимъ образомъ, всѣ новыя церкви католическаго міра явились созданіемъ папы. На всѣхъ ихъ уставахъ видѣнъ отпечатокъ его царственной руки. Ни одна изъ нихъ не можетъ считаться законной, если она не признаетъ законною ту высшую власть, которая даровала ей жизнь и силу. По вѣнецъ папскихъ дѣяній принадлежитъ области спекулятивной психологіи: въ 1854 г. онъ установилъ догматъ о непорочномъ зачатіи Богородицы. Епископы не принимали никакого участія ни въ обсужденіи, ни въ рѣшеніи этого вопроса, хотя присутствовали въ Ватиканѣ ("Adstantibus, non judicantibus"). Такимъ путемъ создаются прочныя власти, какъ свѣтскія, такъ духовныя: каждое правонарушеніе, не встрѣчая протеста ни съ чьей стороны, обращается въ прецедентъ. Съ 1791 г. по 1870 г. такихъ прецедентовъ накопилась цѣлая масса; они образовали прочную многоэтажную постройку, а на ея вершину вознесли папскій престолъ и фактическое всемогущество паны обратилось въ правовое.
   Въ лицѣ французскаго духовенства верховный владыка Рима встрѣтилъ только поддержку, а не отпоръ; оно само измѣнило принципамъ галликанской церкви и склонилось на путь ультрамонтанства. Со временъ революціи, конкордата и органическихъ законовъ исчезли всѣ условія, поддерживающія въ немъ развитіе національнаго духа и партикуляризма. Французское духовенство перестало быть независимымъ, обезпеченнымъ и привилегированнымъ сословіемъ; его представители утратили всякую связь между собою, какъ внутреннюю, такъ и внѣшнюю. У нихъ нѣтъ ни общихъ интересовъ, ни привилегій, которыя приходилось бы защищать, ни періодическихъ собраній. Союзъ со свѣтскою властью также расторгнутъ. У духовенства отняты всѣ старыя права; оно не играетъ уже первенствующей роли въ свѣтскомъ обществѣ, не имѣетъ рѣшающаго вліянія на свѣтскую власть. Раньше государь былъ орудіемъ церкви, онъ помогалъ ей въ борьбѣ съ еретиками и вольнодумцами. Законодательство возводило католицизмъ въ единственную религію государства, предписывало королю, не только какъ частному лицу, но и какъ общественному дѣятелю, исповѣданіе католической вѣры и, такимъ образомъ, давало тонъ всей его политикѣ. Это былъ капитальный пунктъ, и когда его не стало, французское духовенство отвернулось отъ свѣтскаго владыки и направило свои шаги въ Римъ. Католическая доктрина учить, что внѣ римской церкви нѣтъ спасенія; вступить въ нее, пребывать въ ней всю жизнь, неотступно слѣдовать ея велѣніямъ -- вотъ высшій интересъ и первый долгъ человѣка, ибо она его единственная непогрѣшимая руководительница на этомъ пути. Все, что церковь отрицаетъ,-- грѣхъ и преступленіе, какъ въ сферѣ личной, такъ и общественной жизни. Государь, какъ частное лицо, пожегъ бытъ вполнѣ безупречнымъ католикомъ и, въ то же время, какъ правитель, явиться вѣроотступникомъ. Онъ утратилъ полудуховный характеръ своего сана, пересталъ быть "свѣтскимъ епископомъ" и недостоинъ руководить духовнымъ обществомъ. Вѣрующіе уже не склоняются передъ нимъ съ глубокимъ почтеніемъ и любовью; они только терпятъ его въ интересахъ общаго мира. Правда, церковь предписываетъ повиноваться свѣтскимъ властямъ, но та же церковь возстаетъ противъ всякаго злоупотребленія съ ихъ стороны, противъ всякаго посягательства на ея права. А, вѣдь, за послѣднія десять лѣтъ они только и дѣлали, что на; шали эти права, замѣняя одинъ конкордатъ другимъ. Союзъ, заключенный съ церковью въ 1802 году, не имѣетъ уже характера свяще наго союза, торжественнаго рейнскаго бракосочетанія, когда церковь государство, словно два брачущихся, клялись другъ другу во взаимной вѣрности, обѣщая жить въ мирѣ и согласіи,-- нѣтъ, это простой гражданскій договоръ вовсе не брачный союзъ, а разводный актъ, диктующій права обязанности каждой изъ разведенныхъ сторонъ. Въ припадкѣ деспотизма государство отняло у церкви всѣ ея владѣнія я бросило ее на улицу, заставило просить милостыню на большой дорогѣ. Въ припадкѣ безумія оно хотѣло убить ее и чуть не задушило свою прежнюю подругу. Придя въ себя, но утративъ вѣру, государство навязало ей договоръ, къ которому она чувствовала глубокое отвращеніе. Прежняя нравственная связь, существовавшая когда-то между ними, смѣнилась внѣшнимъ сожительствомъ. Волей-неволей имъ пришлось жить въ одномъ домѣ, такъ какъ не было другого. Государство отвело церкви скромное помѣщеніе, дало ей скудное пропитаніе и считало свой долгъ исполненнымъ. Оно старалось сохранить надъ нею всѣ свои старыя права, смотрѣло на нее какъ на свою подчиненную, претендовало на безусловное господство и, въ то же время, допускало на ряду съ нею сожительство другихъ церквей, содержало ихъ на свой счетъ, слѣдило за ними и утилизировало ихъ въ интересахъ своей свѣтской власти. Нѣтъ ничего отвратительнѣе въ глазахъ католической церкви этого безразличнаго признанія всѣхъ культовъ и вѣроисповѣданій, этого всеобщаго покровительства, которое гораздо хуже полнаго игнорированія. Это сравненіе положеній ставило на одну доску проповѣдь истины и лжи, религію спасенія и гибели. Этого было достаточно для того, чтобы возстановить католическое духовенство противъ свѣтской власти, внушить ему взглядъ на нее какъ на нѣчто чуждое, враждебное и направить его въ Римъ къ папѣ. Тамъ народился истинный центръ христіанскаго міра, истинный владыка католической церкви, связанный съ ней неразрывными узами. Эта связь сдѣлалась еще прочнѣе съ тѣхъ поръ, какъ свѣтская власть предприняла гоненіе на папу и церковь. Онъ страдалъ вмѣстѣ съ ней и за нее: Пій VI, низложенный директоріей, умеръ въ тюрьмѣ въ Валенсѣ. Пій VII былъ также свергнутъ съ трона, заточенъ въ тюрьму, подвергнутъ нравственнымъ пыткамъ, и невольно всѣ сердца обратились къ нему, страданія только увеличили его престижъ; лишеніе правъ окружило римскаго владыку ореоломъ безкорыстнаго служенія церкви. И хотя свѣтская власть папы сильно пошатнулась, за то возросъ его духовный авторитетъ; впослѣдствіи, три четверти вѣка спустя, первая пала окончательно, а послѣдній достигъ своего апогея. Когда стушевался земной характеръ папской власти, тогда выступалъ на сцену ея сверхъестественный, везенной характеръ. Свѣтскій государь исчезъ, уступивъ мѣсто духовному владыкѣ. Католическое духовенство примкнуло въ нему. Лишенное какъ и онъ, своихъ наслѣдственныхъ правъ, замкнутое въ узкія рамки спеціальныхъ обязанностей, подвергшееся нападенію общихъ враговъ, оно сплотилось вокругъ него, какъ войско вокругъ главнокомандующаго. Съ каждымъ новымъ поколѣніемъ духовенства убывало число еретиковъ -- убѣжденныхъ янсенистовъ, закоренѣлыхъ конституціоналистовъ и другихъ сектантовъ, такъ какъ ихъ взгляды не находили отголоска въ окружающей средѣ. Они умирали другъ за другомъ, ихъ доктрины теряй все свое обаяніе и предавались забвенію; новый духъ обуять духовенство. Наполеонъ отмѣтилъ этотъ фактъ еще въ 1808 г.: "Новыхъ служителей церкви,-- говорилъ онъ,-- воспитываютъ на началахъ туманной, фактической доктрины; молодое духовенство не имѣетъ ничего общаго съ духомъ галликанской церкви", не питаетъ никакой симпатіи къ свѣтской власти. Побывавъ въ передѣлкѣ у Наполеона и вырвавшись изъ его желѣзныхъ рукъ, католическое духовенство получило глубокое отвращеніе къ доктринѣ императора: она довела до тюрьмы лучшихъ представителей церкви, кардиналовъ, епископовъ и даже папу. Практическое примѣненіе галликанской доктрины развѣнчало ее въ глазахъ католической братіи. Мало-по-малу стало закрадываться въ преподаваніе новое направленіе. Каноническое право пришло къ совершенно неожиданнымъ выводамъ: оно отодвинуло на задній планъ аргументы, подрывающіе власть папы, и выдвинуло на ихъ мѣсто аргументы, подкрѣпляющіе эту власть. Белларменъ и Суаресъ сдѣлались любимыми авторами, замѣнивъ Боссюэта и Херсона, а декларація 1682 г. подверглась серьезному осужденію. Де-Местръ явился апостоломъ католицизма. Въ своей книгѣ Du pape онъ возвѣстилъ и подготовилъ будущую организацію церкви. Неотразимый логикъ, блестящій проповѣдникъ, ловкій боецъ, Де-Местръ съумѣлъ привлечь на свою сторону всѣ симпатіи католическаго міра. Его идеи пріобрѣли огромную популярность среди духовенства. Ультрамонтанская доктрина восторжествовала. Кто не желалъ подчиниться ей, тотъ исключался изъ числа вѣрующихъ, такъ какъ онъ отрицалъ основной догматъ католической церкви,-- догматъ, установленный папой и соборомъ. Въ глазахъ каждаго истиннаго католика папа непогрѣшимъ. Когда онъ читаетъ проповѣдь со своей каѳедры о вѣрѣ и нравственности, самъ Христосъ гласить его устами; его доктрины "неизмѣнны". Онѣ таковы сами по себѣ, независимо отъ постановленій церкви. Въ силу этого, власть папы абсолютно-безгранична какъ въ сферѣ догматовъ, такъ и въ сферѣ церковной организаціи. Каждый вопросъ, касающійся церкви, можетъ быть рѣшенъ имъ лично; его приговоръ не подлежитъ обсужденію. Ему принадлежитъ не только первенство положенія, создаваемое его постомъ, но и "первенство юрисдикціи: онъ обладаетъ верховною и абсолютною власть" надъ всемірною церковью..." Компетенція этой власти простирается "непосредственно какъ на всѣ церкви, такъ и на каждую порознь, какъ на всѣхъ церковнослужителей и вѣрующихъ, такъ и на каждаго изъ нихъ въ отдѣльности". Латинскій текстъ еще выразительнѣе, замѣчаетъ Тэдъ; только языкъ народа, создавшаго диктатуру, могъ выражаться такъ сильно и опредѣленно. На ряду съ возроставшимъ могуществомъ папы измѣнялось также положеніе и роль епископа. Прелатъ стараго режима, человѣкъ молодой, заведенный въ епископскій санъ благодаря своему знатному происхожденія, сталъ исчезать мало-по-малу вслѣдъ за придворною знатью и крупною церковною собственностью. Въ 1789 г. насчитывалось пять разночинцевъ на сто тридцать четыре прелата, въ 1889 г. четыре знатныхъ на девять прелатовъ. До революціи высшій духовный сановникъ имѣлъ въ среднемъ сто тысячъ ливровъ годового дохода; въ настоящее время онъ получаетъ жалованье въ размѣрѣ десяти-пятнадцати тысячъ франковъ. Вмѣсто знатнаго вельможи, придворнаго куртизана, находящагося больше въ Парижѣ, чѣмъ въ своей епархіи, мы видимъ на томъ же посту другихъ лицъ, привычки и взгляды которыхъ не имѣютъ ничего общаго съ временами стараго режима. Они являются истинными правителями, настоящими дѣятелями и пользуются болѣе широкою властью, чѣмъ ихъ предшественники. Новый режимъ отразился на епархіи такъ же, какъ и на всемірной церкви: какъ тутъ, такъ и тамъ онъ создалъ сильную центральную власть, какой не существовало при старомъ режимѣ. Прежде на ряду съ епископомъ стояли такія же, какъ и онъ, независимыя и привилегированныя лица, юридическія или частныя, которыя были несмѣняемы, обладали крупною поземельною собственностью и располагали правомъ раздавать бенефиціи, какъ, наприм., аббаты и аббатиссы знатнаго происхожденія, свѣтскіе вельможи и др. Провинціальные парламенты со своими административными правами, съ цѣлымъ штатомъ несмѣняемыхъ служащихъ и подчиненныхъ, начиная съ судей я кончая корпораціей адвокатовъ, представляли сильную мѣстную власть, которая являлась защитницей провинціи отъ произвола короля и его министровъ. Эта власть, составлявшая когда-то противовѣсъ епископской власти, совершенно исчезла въ настоящее время. Судебныя учрежденія утратили свою политическую роль, они уже не въ состояніи парализовать дѣйствія центральной власти. Между населеніемъ и мѣстными властями нѣтъ уже той прочной связи, какая существовала въ прежнія времена. Городской мэръ и генеральные совѣтники, избранные на извѣстный срокъ,-- чужіе, случайные пришельцы въ глазахъ мѣстнаго общества. Провинція утратила свой прежній характеръ, все измѣнилось въ ней; уцѣлѣла только одна власть -- власть епископа. Онъ одинъ несмѣняемъ, въ рукахъ у него дѣлая армія его подчиненныхъ, которая дѣйствуетъ по его предписанію. Онъ является истиннымъ руководителемъ населенія. Революція не отняла у него его духовныхъ прерогативъ и вслѣдствіе этого онъ нисколько не пострадалъ отъ уничтоженія старыхъ привилегій,-- его значеніе возросло, а не пошатнулось. Онъ прочно утвердился на той почвѣ, откуда были вырваны съ корнями другія власти, онъ занялъ всю епархію и сдѣлался ея господиномъ. Прежде не вся она принадлежала ему,-- приходилось дѣлиться своими правами: не онъ одинъ раздавалъ бенефиціи и духовныя должности. Они находились въ рукахъ короля, папы, аббатовъ, коллегій и др. Низшіе чины церкви не нуждались въ его милости,-- у нихъ были гарантіи противъ злоупотребленій епископской власти. Каждое должностное лицо, какъ свѣтское, такъ и духовное, являлось въ принципѣ собственникомъ своей должности и было несмѣняемо. Эту привилегію отвоевали себѣ простые викаріи и скромные сельскіе священники въ 1726 и 1731 годахъ. Они пріобрѣли право обращаться съ жалобой въ судъ въ случаѣ произвола со стороны епископа. Дѣла подобнаго рода разбирались въ двухъ инстанціяхъ, въ церковномъ и гражданскомъ судѣ, подвергаясь безконечной судебной процедурѣ. Веста процессъ при такихъ условіяхъ было крайне невыгодно и неудобно. Епископъ предпочиталъ жить въ ладахъ со своими подчиненными, тѣмъ болѣе, что приговоръ церковнаго суда могъ быть всегда опротестованъ гражданскимъ судомъ, такъ какъ послѣдній находился во враждѣ съ духовными властями. Бороться съ нимъ, захватить въ свои руки сложную административную машину, неуклюжую и неповоротливую,-- для этого нужна была иниціатива, энергія, грубая рабочая рука, а не изнѣженныя руки французскаго прелата стараго режима. Знатный вельможа того времени питалъ невыразимое отвращеніе ко всякому труду: трудъ былъ въ его глазахъ равно силенъ наказанію. Онъ пользовался всѣми выгодами своего положенія, получалъ доходы, наслаждался отдыхомъ, предавался развлеченіямъ, а всю работу сваливалъ на своихъ подчиненныхъ. Епископъ даже не контролировалъ ихъ. Машина двигалась какъ-то сама собой, слѣдуя рутинѣ; онъ не принималъ никакого участія въ ея ходѣ. Онъ былъ далекій свѣтскій представитель духовной власти при дворѣ и въ парижскихъ салопахъ. Когда же онъ изрѣдка появлялся въ своей епархіи, раздавался торжественный звонъ колоколовъ, депутаціи тѣснились въ его пріемной, онъ принималъ ихъ съ благосклонною улыбкой, отвѣчалъ на привѣтствія привѣтствіями и щедро расточалъ благословенія. Затѣмъ начинались блестящіе пріемы, роскошные обѣды въ епископскомъ дворцѣ или загородной виллѣ. Такъ летѣли дни за днями во время его пребыванія въ епархія и онъ считалъ свою миссію исполненной. Остальное было дѣломъ его подчиненныхъ, спеціалистовъ, чернорабочихъ.
   "Читали ли вы мое посланіе?" -- спросилъ одинъ епископъ Пирона.-- "Да, ваше высокопреосвященство,-- отвѣтилъ тотъ не стѣсняясь,-- а вы?"
   При новомъ режимѣ этотъ величественный, праздный и безпечный сюзеренъ смѣнился активнымъ правителемъ, который господствуетъ не только de jure, но и de facto. Когда нынѣшній епископъ при звукахъ органа и пѣніи хоровъ торжественно садится на свой тронъ, онъ напоминаетъ истиннаго владыку, вступающаго во владѣніе своимъ государствомъ. Врученный ему посохъ въ знакъ добровольнаго и безусловнаго подчиненія его подданныхъ нѣсколько длиннѣе прежняго. Въ его духовномъ стадѣ нѣтъ ли одной заблудшей овцы; всѣ взоры устремлены на этотъ посохъ; всѣ слѣдуютъ за нимъ, такъ какъ у пастуха руки не связаны, а посохъ въ его распоряженіи. Наполеонъ, преобразуя епархію, выдвинулъ только одну епархіальную власть -- епископскую, а всѣ остальныя обезличилъ. Онъ ненавидѣлъ всякую медлительность, его пугала сложность представительныхъ учрежденій и онъ предпочиталъ сосредоточеніе власти въ однѣхъ рукахъ, и ходя болѣе удобнымъ имѣть дѣло съ однимъ человѣкомъ, чѣмъ съ нѣсколькими. Вотъ почему онъ поднялъ власть епископа и не ограничилъ ее никакъ и другими властями, которыя, могли бы составить ей противовѣсъ. Наполеонъ предоставилъ самимъ прелатамъ составлять епархіальный уставъ (staltut diocesain). Разумѣется, при распредѣленіи ролей, они избрали себѣ лучшую долю, такъ что бороться съ ними могла лишь одна свѣтская власть. Но съ теченіемъ времени эта узда, сдерживающая ихъ произволъ, нѣсколько ослабѣла. Почти всѣ статьи органическихъ законовъ, трактующія о подчиненіи прелатовъ свѣтскимъ властямъ, утратили свой смыслъ и значеніе, а статьи, дававшія имъ огромныя полномочія, остались въ силѣ. Всѣ разсчеты Наполеона по отношенію къ епископу, какъ и по отношенію къ папѣ, оказались ложными. Онъ хотѣлъ совмѣстить въ одномъ лицѣ двѣ несовмѣстимыя вещи: правительственнаго агента и духовнаго сановника, чиновника и державнаго владыку. Мало-по-малу чиновникъ исчезъ и остался одинъ владыка. Его власть неограниченъ Епископу принадлежитъ право назначать низшихъ чиновъ церкви и только въ рѣдкихъ случаяхъ, при назначеніи канониковъ и кантональныхъ священниковъ, его выборъ подвергается утвержденію правительства. У низшаго духовенства нѣтъ никакихъ гарантій противъ произвола епископской власти. Церковный судъ потерялъ свое значеніе. Чаще всего этотъ судъ воплощенъ въ лицѣ самого епископа; послѣдній рѣшаетъ дѣла и произноситъ свой приговоръ безъ всякой судебной процедуры и долгихъ преній, иной разъ даже у себя въ кабинетѣ, если находить это нужнымъ. Или же въ роли судьи является одинъ изъ его викаріевъ, его второе "я". Въ обоихъ случаяхъ пострадавшее лицо не имѣетъ гарантій: оно должно подчиниться произнесенному приговору. Апелляціонная инстанція только подтвердитъ его: прелаты всегда готовы подержать другъ друга и обвинить апеллирующаго за нарушеніе дисциплины. Остается одно -- обратиться въ Римъ; но Римъ далеко, да и онъ неохотно отвергаетъ епископскіе приговоры: онъ не желаетъ ссориться съ прелатами, со своими вѣрными лейтенантами. Гражданскій же судъ объявилъ себя некомпетентнымъ въ дѣлахъ церкви, да и новое каноническое право запретило духовнымъ лицамъ обращаться къ свѣтскому суду, такъ какъ этимъ подрываются авторитетъ и свобода дѣйствій церкви. Такимъ образомъ, низшее духовенство лишилось всякой защиты и поддержки со стороны высшихъ властей. И въ другихъ отношеніяхъ его положеніе также измѣнилось: несмѣняемыхъ кюре осталось какихъ-нибудь три тысячи, всѣ же остальные смѣняемы. Епископъ назначаетъ ихъ безъ вѣдома правительства и можетъ распоряжаться ими по своему усмотрѣнію. Въ Валенсѣ епископъ перевелъ съ мѣста на мѣсто въ теченіе одного мѣсяца сто пятьдесятъ приходскихъ священниковъ. Ни одинъ изъ нихъ не чувствуетъ себя дома въ своемъ приходѣ; онъ здѣсь временный гость и не сегодня-завтра его погонятъ отсюда въ другой приходъ. Съ ними обращаются крайне безцеремонно, оправдывая свои дѣйствія высшими интересами церкви. Этимъ интересамъ приносится въ жертву человѣческая личность. Законодательство 1801 и 1802 г. дало епископамъ огромную власть и они пользуются ею безъ всякаго зазрѣнія совѣсти. Во всѣхъ наполеоновскихъ учрежденіяхъ, какъ свѣтскихъ, такъ и духовныхъ, преобладаетъ военный режимъ -- средоточіе власти въ однѣхъ рукахъ. Церковь еще сильнѣе поддалась ему, чѣмъ государство, такъ какъ этотъ режимъ вполнѣ соотвѣтствовалъ духу католической церкви. И онъ не только не ослабѣлъ съ годами, но даже окрѣпъ, получилъ признаніе. Въ настоящее время епископъ является, какъ фактически, такъ и юридически, начальникомъ дивизіи, а низшее духовенство -- простыми сержантами. Одни командуютъ, другіе безпрекословно подчиняются.
   Дисциплина въ епархіи не уступаетъ военной дисциплинѣ и составляетъ гордость прелатовъ. "Это оскорбленіе,-- говорилъ въ сенатѣ кардиналъ Боннешозъ, -- предполагать, что мы у себя не хозяева, что не мы ведемъ духовенство, а оно ведетъ насъ... Ни одинъ изъ генераловъ, присутствующихъ здѣсь въ собраніи, не заслуживаетъ подобнаго упрека. Каждый изъ насъ командуетъ своимъ полкомъ и этотъ полкъ идетъ". Слѣдуетъ добавить, что для безусловнаго повиновенія со стороны солдатъ недостаточно одной дисциплины, необходимъ еще нравственный авторитетъ вождя. Епископъ стараго режима не обладалъ имъ. Въ критическіе моменты низшее духовенство оставляло своихъ вождей. При выборахъ въ генеральные штаты оно послало въ качествѣ своихъ депутатовъ простыхъ священниковъ, а не высшихъ духовныхъ лицъ, и въ національномъ собраніи примкнуло къ третьему сословію, отдѣлившись отъ прелатовъ. Между пастыремъ и стадомъ не существовало никакой внутренней связи. Онъ не имѣлъ на него вліянія; оно не питало къ нему довѣрія. Его подчиненные видѣли въ немъ привилегированное лицо, человѣка высшей расы, епископа по праву рожденія, безъ всякихъ знаній и заслугъ, какого-то паразита церкви, празднаго и тщеславнаго куртизана, философа и вольнодумца. Разумѣется, при такихъ условіяхъ трудно было вести за собою христіанскую братію: она презирала въ немъ этотъ свѣтскій лоскъ и отсутствіе вѣры.
   Но въ настоящее время исчезла преграда, отдѣлявшая въ эпоху стараго режима священника отъ прелата: новый режимъ сгладилъ прежнее соціальное неравенство. Нынѣшній епископъ такой же плебей, какъ и священника. Это старый, заслуженный человѣкъ, прошедшій долгую школу труда. Епископскій санъ не дается даромъ: нужно пройти всѣ низшія ступени духовной іерархіи, выслужиться, обратить на себя вниманіе, тогда только можно сдѣлаться епископомъ. Онъ вправѣ требовать послушанія,-- онъ самъ находился въ такомъ же положеніи и того же требуетъ отъ своихъ подчиненныхъ. Его образъ жизни также измѣнился, онъ уже не возбуждаетъ никакой зависти: такъ живутъ всѣ высшіе чиновники, получающіе содержаніе отъ казны и не имѣющіе личныхъ доходовъ. У него нѣтъ ни роскошной обстановки, ни экипажей и каретъ, ни блестящей свиты вассаловъ и придворныхъ, ни парадныхъ обѣдовъ и торжественныхъ пріемовъ. У него есть все только необходимое и никакихъ излишествъ. Онъ работаетъ много: въ рукахъ епископа сосредоточено управленіе епархіей и контроль надъ дѣйствіями его подчиненныхъ. Прелаты стараго режима, утонченные эпикурейцы, не позавидовали бы ему: они нашли бы слишкомъ скучной и тяжелой такую жизнь. Даже въ преклонномъ возрастѣ епископъ отправляетъ самъ богослуженіе, присутствуетъ на данныхъ церемоніяхъ, объѣзжаетъ приходы своей епархіи, руководитъ низшимъ духовенствомъ, контролируетъ его дѣйствія и входитъ во всѣ нужды мѣстнаго населенія. Семинарія и духовныя училища находятся также подъ его вѣдомствомъ. Онъ заботливо пополняетъ ежегодный составъ учениковъ, разыскиваетъ ихъ во всѣхъ концахъ своей епархіи, достаетъ имъ стипендіи, вырабатываетъ уставы, назначаетъ учителей и директоровъ, предписываетъ имъ систему преподаванія и, сверхъ перечисленныхъ нами обязанностей по отношенію къ своимъ будущимъ и настоящимъ подчиненнымъ, епископъ слѣдитъ еще за дѣятельностью монаховъ и монахинь, находящихся на его территоріи. Въ стѣнахъ своего заведенія они не подвѣдомственны ему; но лишь только они покидаютъ эти стѣны, поучаютъ, проповѣдуютъ и преподаютъ въ его епархіи, онъ имѣетъ надъ ними такія же права, какъ и ихъ начальство. Это его главные помощники, вызванные имъ для подкрѣпленія силъ, это избранный отрядъ, подготовленный въ извѣстномъ направленіи, имѣющій свою организацію, форму, орудія борьбы и подчиняющійся ему безусловно. Епископъ нуждается въ немъ для того, чтобы пополнить пробѣлы, оставленные мѣстнымъ духовенствомъ, развить набожность въ населеніи, укрѣпить доктрину въ семинаріяхъ. Между этими двумя арміями существуетъ глубокій антагонизмъ: одна изъ нихъ, коренная и постоянная, смотритъ съ тайною завистью на вновь прибывшій вольный отрядъ, который занялъ ея мѣсто и подорвалъ ея престижъ. Нужно много такта со стороны епископа, чтобъ установить между вини если не внутреннее, то, по крайней мѣрѣ, внѣшнее согласіе. Надъ монахинями онъ имѣетъ особыя права. Въ его рукахъ судьба этихъ затворницъ. Онъ принимаетъ и снимаетъ съ нихъ обѣты, даетъ имъ разрѣшеніе вступить въ общину или вернуться въ міръ. Каждое постриженіе въ монахини, каждое послушаніе сестеръ, каждое распоряженіе начальницы подлежатъ его компетенціи. Онъ имѣетъ рѣшающій голосъ при выборахъ начальницъ, онъ назначаетъ духовника, измѣняетъ уставы, безцеремонно распоряжается душами и средствами этой религіозной общины. Но, сверхъ обязательныхъ дѣлъ, у епископа есть еще другія, необязательныя: воспитаніе юношества и широкая благотворительность. Первое всегда привлекало вниманіе католическихъ прелатовъ, такъ какъ оно являлось орудіемъ ихъ цѣлей. Вотъ почему при каждомъ удобномъ случаѣ, яри каждомъ политическомъ переворотѣ высшее духовенство старалось отвоевать у государства его монополію образованія и создать на ряду съ государственными учебными заведеніями свои частныя. Послѣ уничтоженія учебной монополіи въ 1850 г. возникло по иниціативѣ прелатовъ болѣе ста гимназій (collèges) съ среднимъ образованіемъ, послѣ благосклоннаго закона 1873 г. три или четыре провинціальныхъ университета съ высшимъ образованіемъ, а послѣ враждебныхъ законовъ 1882 г. нѣсколько тысячъ приходскихъ школъ съ низшимъ образованіемъ. Учрежденіе и содержаніе этихъ заведеній лежитъ на рукахъ епископовъ; государство не оказываетъ имъ никакой поддержки, наоборотъ, оно старается извлечь матеріальную выгоду изъ духовенства, сокращаетъ на него расходы и облагаетъ пошлинами различныя духовныя конгрегаціи.
   Епископъ долженъ заботиться самъ о добываніи средствъ для своихъ заведеній. На помощь ему приходятъ вѣрующіе и ссужаютъ его необходимыми, часто громадными, суммами. Въ 1883 г. нансійскій епископъ нуждался въ ста тысячахъ франковъ для открытія школы. Онъ собралъ у себя на дому нѣсколькихъ состоятельныхъ прихожанъ и обратился къ нимъ съ воззваніемъ. Эффектъ получился чрезвычайный: въ одинъ вечеръ было набрано семьдесятъ четыре тысячи франковъ. Въ рукахъ безансонскаго епископа, кардинала Матье, обернулось, такимъ образомъ, за время его службы четыре милліона. Кардиналъ Лавижери тратилъ ежегодно болѣе милліона франковъ при бюджетѣ въ пятнадцать тысячъ. Уже по этому одному можно судить, какова популярность епископа среди мѣстнаго населенія. Благодаря своему постоянному общенію съ нимъ, онъ является главнымъ центромъ провинціальной жизни. Съ 1830 г. къ нему примкнули мѣстные представители власти, такъ какъ они прекрасно поняли, что отсюда распространяется не только нравственное, но и политическое вліяніе. И такъ, епископъ находится въ совершенно исключительномъ положеніи; духовенство -- въ его рукахъ, общество -- на его сторонѣ. Правительство должно серьезно считаться съ нимъ, тѣмъ болѣе, что у него есть поддержка въ лицѣ коллегъ. Соединенными усиліями выдержали они борьбу съ всемогущимъ государствомъ, отстаивая во времена іюльской монархіи свободу преподаванія, а во времена второй имперіи -- свѣтскую власть папы. Въ роли борца ярко обрисовалась личность епископа, вѣрующаго защитника непогрѣшимой церкви. Онъ говорилъ гордо и убѣжденно, считая себя единственнымъ поборникомъ истины, единственнымъ хранителемъ нравственности. Въ глазахъ вѣрующихъ онъ былъ такимъ: они видѣли въ немъ какое-то высшее, сверхъестественное существо, пророка и спасителя, провозвѣстника Божьихъ велѣній. У женщинъ благоговѣніе доходило до обожанія. Въ послѣдніе годы второй имперіи одинъ извѣстный французскій епископъ ѣлъ въ присутствіи двухъ стоящихъ дамъ булку и, отламывая, давалъ имъ куски. "Изъ руки вашего высокопреосвященства, -- благоговѣйно замѣтила одна, -- это равносильно пріобщенію св. Тайнъ". Эта священная и властная рука ведетъ за собой покорное духовенство, воспитанное въ вѣрѣ и послушаніи. Нужно замѣтить, что большинство священниковъ и викаріевъ принадлежитъ къ самому бѣдному рабочему или крестьянскому сословію. Подъ вліяніемъ новаго режима болѣе зажиточные классы общества предпочитаютъ свѣтскую карьеру духовной и не отдаютъ своихъ дѣтей на служеніе церкви. Для пополненія состава духовенства пришлось обрати ея къ низшему общественному слою. Правда, при такихъ условіяхъ расходы по образованію увеличились еще больше: бѣдныя семьи не въ состояніи платить за ученье своихъ дѣтей. Государство не даетъ ни копейки съ 1830 г. на содержаніе духовныхъ училищъ, а съ 1885 г. и на содержаніе семинарій. Епископу, несмотря на щедрыя приношенія своихъ прихожанъ, часто приходится ломать голову, откуда взять необходимыя средства; но за то какая награда ждетъ его впереди: духовенство, вышедшее изъ низшихъ рядовъ общества, гораздо надежнѣе другихъ своихъ собратьевъ. Въ эту среду не проникаетъ шумъ политической жизни, здѣсь не читаютъ газетъ, здѣсь люди не тронуты заразой сомнѣній и модныхъ идей. Каждый ребенокъ на виду у священника; если епископъ обратилъ на него вниманіе, онъ попадаетъ въ училище. Это закрытое заведеніе стремится воспитать въ дѣтяхъ склонность къ теологическимъ наукамъ. До 1789 года не существовало ни одного такого, а теперь ихъ восемьдесять шесть во Франціи. Въ эти заведенія не принимаются воспитанники, у которыхъ впереди свѣтская карьера, такъ какъ опытъ показалъ, что при разнородномъ составѣ учениковъ большая ихъ часть ускользаетъ изъ рукъ духовенства. При однородномъ же составѣ весь выпускъ переходить въ семинарію. Послѣдняя представляетъ высшее учебное заведеніе, предназначенное для спеціальной подготовки будущихъ служителей церкви. Въ семинаріяхъ стараго режима и даже въ Saint-Salpice не было такой замкнутости, какъ здѣсь. Дѣти знатнаго происхожденія, которымъ предстояла духовная карьера, вносили туда извѣстную дозу распущенности и свободы. Во время каникулъ тамъ давались пасторали и фееріи со всѣми необходимыми аксессуарами. Талейрану удавалось не разъ вырваться изъ стѣнъ заведенія и развлекаться на сторонѣ любовными похожденіями. Со временъ же конкордата семинаріи обратились въ какіе-то монастыри, въ практическія школы дрессировки, а не науки. Воспитаніе стоитъ здѣсь на первомъ планѣ, дисциплина играетъ главную роль и кладетъ сильный отпечатокъ на всю нравственную личность семинариста. По окончаніи семинаріи всякій церковнослужитель подвергается не менѣе строгому режиму, чѣмъ въ стѣнахъ заведенія. Помимо своихъ спеціальныхъ обязанностей, онъ долженъ посвящать ежедневно полтора часа на чтеніе требника. Молитвы и слова этой книги врѣзываются въ память на всю жизнь, подчиняютъ умъ, волю, становятся привычкой. На ряду съ этимъ старымъ обычаемъ установлены еще другіе: духовныя бесѣды на дому у старшаго священника епархіи и ежегодное удаленіе служителей церкви въ семинарію для размышленія о религіозныхъ вопросахъ. Срокъ удаленія и тема размышленій мѣняются сообразно съ лицами и обстоятельствами. Для приходскаго духовенства онъ длится около недѣли, а темой является роль и значеніе священнослужителя. Въ немъ стараются развить сознаніе своего достоинства. "Что такое священнослужитель? Это посредникъ между Богомъ и людьми, воплощеніе Бога и человѣка въ одномъ лицѣ" и т. д. Съ другой же стороны, его хотятъ пропитать насквозь духомъ подчиненія. "Послушаніе есть любовь къ зависимости, уничтоженіе личнаго сужденія. Это -- добровольная смерть, могила воли. Въ тѣхъ, кто повелѣваетъ нами, воплощена воля Божія Нужно опасаться скрытаго протеста, кроющагося въ либеральномъ католицизмѣ. Въ своихъ конечныхъ выводахъ либерализмъ тотъ же соціальный атеизмъ. Недостаточно одного единства римской вѣры, необходимо также единство римскаго духа,-- будемъ содѣйствовать этому и взирать на Римъ съ оптимизмомъ любви". Такъ какъ служителямъ церкви приводилось жить въ свѣтскомъ обществѣ, зараженномъ невѣріемъ или религіознымъ индифферентизмомъ, ихъ старались охранить отъ всякаго увлеченія въ сторону и вселить въ нихъ духъ подчиненія. Дрессировка духовенства дала блестящіе результаты. но какъ оно ни исправно, тѣмъ не менѣе, на ряду съ нимъ существуетъ еще другое духовенство, замкнутое въ монашескіе ордена, которое превосходить его въ послушаніи.
   Монашескія учрежденія, дошедшія до полнаго упадка въ концѣ XVIII вѣка и скошенныя великою революціей, казалось, окончили свое существованіе. На въ началѣ XIX вѣка они стали возрождаться съ новою силой. Характеръ и организація ихъ сильно измѣнились съ тѣхъ поръ: нѣтъ уже ни вынужденныхъ обѣтовъ, ни дѣвушекъ, заключенныхъ въ монастырь съ самаго ранняго дѣтства, ни аристократическихъ учрежденій, вродѣ мальтійскаго ордена, гдѣ знатные вельможи находили пріютъ и карьеру для своихъ незаконныхъ дѣтей, ни праздныхъ, обезпеченныхъ монаховъ, предававшихся обжорству или свѣтскимъ удовольствіямъ. Настоятели монастырей не обладаютъ уже крупными богатствами, не окружаютъ себя роскошью, какъ свѣтскіе владыки, не вносила разгула въ мирные своды священной обители. Свѣтская власть уже не вмѣшивается въ дѣла монастыря, не навязываетъ имъ аббатовъ а пріоровъ, не вынуждаетъ монашескихъ обѣтовъ, не производитъ никакого давленія на свободный выборъ его обитателей. Все это уничтожено великимъ погромомъ 1790 года. При новомъ режимѣ, если кто-нибудь остается въ монастырѣ, тотъ, значитъ, предпочитаетъ эту жизнь мірской. Никакіе другіе разсчеты не руководятъ имъ, никакое постороннее давленіе не играетъ здѣсь роли; въ данномъ случаѣ говоритъ только его призваніе. Въ своемъ новомъ усовершенствованномъ видѣ монашескія учрежденія носятъ республиканско-демократическую форму,-- ту форму, о которой мечтали мыслители XVIII вѣка для свѣтскаго общества. Всѣ высшія власти избираются здѣсь на опредѣленный срокъ самими членами общины. Избранный глава является не празднымъ, привилегированнымъ лицомъ, а такимъ же работникомъ, какъ и остальные. Повелитель живетъ такъ же скромно и подчиняется тѣмъ же закономъ, какъ и его подчиненные. Это идеальное государство теоретика, спартанская республика съ одинаковыми порціями черной похлебки, или, вѣрнѣе, республика, основанная на Общественномъ договорѣ Руссо, на взаимномъ соглашеніи законодателя съ гражданами, съ тою только разницей, что здѣсь существуетъ полное единодушіе со стороны гражданъ, тогда какъ этого нѣтъ въ Общественномъ договорѣ. Потому-то одинъ изъ нихъ является фикціей, а другой -- реальнымъ учрежденіемъ. Въ маленькой религіозной общинѣ приняты заранѣе всѣ мѣры для того, чтобы каждый поступающій членъ зналъ все, что ждетъ его впереди. Ему вручаютъ уставъ общины, сообщаютъ распредѣленіе всѣхъ дней и часовъ, посвящаютъ во всѣ детали режима, которому придется подчиняться впослѣдствіи. Желая предохранить его отъ всякихъ иллюзій насчетъ будущаго, новаго члена заставляютъ испытать на себѣ всѣ условія монастырской жизни. Прежде чѣмъ произнести монашескій обѣтъ, онъ долженъ пробыть въ общинѣ извѣстный срокъ въ качествѣ послушника. Казалось бы, приняты всѣ мѣры предосторожности противъ необдуманнаго шага, а, между тѣмъ, и это находятъ недостаточнымъ, стремятся изучить характеръ постригающагося, проникнуть во всѣ тайники его души, и если замѣтятъ хоть тѣнь колебанія, стараются отклонить его отъ принятаго рѣшенія: "Другъ мой, вы не созданы для монастырской жизни, вернитесь въ міръ". Никогда ни одинъ договоръ не подписывался съ большею сознательностью, чѣмъ этотъ. Здѣсь мы видимъ полное осуществленіе мечты якобинцевъ. По какому-то странному противорѣчію жизни, созданіе спекулятивнаго разума нашло свое примѣненіе въ религіозномъ обществѣ и сообщило ему необыкновенную живучесть. Однимъ изъ важныхъ слѣдствій великой революціи явилась реставрація монашескихъ учрежденій. Со времени консульства они не перестаютъ размножаться съ страшною силой. На пняхъ, обрубленныхъ революціоннымъ топоромъ, появились новые ростки. Въ 1800 году никому не приходило въ голову возстановить хоть одну изъ духовныхъ корпорацій: это компрометировало идеи вѣка. Но достойные администраторы времени консульства нашли это возможнымъ, такъ какъ они нуждались въ добровольныхъ сидѣлкахъ для своихъ больницъ.
   Министръ Шапталь разыскалъ въ Парижѣ одну свою старую знакомую, бывшую настоятельницу монастыря, уполномочилъ ее собрать своихъ уцѣлѣвшихъ товарокъ, помѣстилъ ихъ въ одномъ изъ госпитальныхъ зданій и предназначилъ его для сорока послушницъ. Узнавъ, что въ Ліонѣ сестры милосердія, оставшіяся служить въ главномъ госпиталѣ, должны были перецѣнить свой костюмъ на свѣтскую одежду, онъ вернулъ имъ ихъ рясы, ассигновалъ на расходы двѣ тысячи франковъ и представилъ ихъ первому консулу. Такъ возникли община Saint Vincent de Paul въ Парижѣ и община Saint Charles въ Ліонѣ. Теперь онѣ разрослись до небывалыхъ размѣровъ и раскинулись по всей Франціи. Такъ, наприм., первая община имѣетъ кромѣ главнаго зданія въ Парижѣ еще 88 другихъ съ 9,130 сестеръ. Мы видимъ на почвѣ, скошенной революціей, новую растительность и еще болѣе богатую, чѣмъ прежде. Въ 1789 г. община братьевъ христіанскихъ коллегій насчитывала 800 членовъ, а въ 1888 г.-- 12,245. И, сверхъ того, на ряду со старыми религіозными общинами возникли еще новыя со своими спеціальными уставами, организаціей и программами дѣйствій. Первый примѣръ показало учредительное собраніе: уничтоживъ декретомъ 6 апрѣля 1792 г. всѣ духовныя конгрегаціи, оно создало на ихъ мѣстѣ общину сестеръ, de la Rectraite chrétienne въ Фонтенелѣ. Начало было положено, за этою общиной послѣдовали другія и въ такомъ изобиліи, что ихъ перечисленіе было бы слишкомъ утомительно. Оффиціальный сборникъ, выи щенный въ 1878 г., дѣлитъ ихъ на двѣ категоріи: на признанныя и признанныя правительствомъ. Въ общемъ онѣ составляютъ 30,287 братьевъ и 127,753 сестеръ. Процентное отношеніе первыхъ къ населенію почти не измѣнялось съ 1789 года, но сильно измѣнился ихъ духъ. Процентное же отношеніе вторыхъ возросло съ тѣхъ поръ: въ 1789 г. на 10,000 приходилось 28 сестеръ, а въ 1878 г.-- 67. Большинство этихъ религіозныхъ общинъ ставить своею главною задачей благотворительность въ самыхъ широкихъ размѣрахъ: оно предпринимаетъ миссіи къ дикарямъ, ухаживаетъ за больными, содержитъ и нищихъ, и стариковъ, и сиротъ, воспитываетъ и учитъ брошенныхъ дѣтей и т. д. Сестрами и братьями руководятъ самые возвышенные мотивы: любовь къ ближнимъ, доведенная до полнаго забвенія своей личности.
   Въ Индіи за пять вѣковъ до нашей эры такую роль игралъ буддизмъ, на Востокѣ -- магометанство, на Западѣ -- христіанство. И до сихъ поръ христіанское ученіе оказываетъ на душу простого народа такое же вліяніе, какъ нѣкогда на ремесленниковъ Галилеи. Его сущность нисколько не измѣнилась, какова бы ни была оболочка, въ которую оно облечено; это все тотъ же неизмѣнный принципъ: люби ближняго своего, какъ самого себя, тотъ же нравственный двигатель для четырехсотъ милліоновъ людей, пара могучихъ крыльевъ, поднимающихъ человѣка надъ будничною обстановкой жизни въ чистую сферу любви, нравственности и самопожертвованія. Христіанство обновило міръ, дало новые устои одряхлѣвшему обществу, возродило человѣческую личность. До сихъ поръ евангеліе -- лучшій руководитель общественныхъ отношеній.
   Между тремя современными формами, въ которыя облечено евангельское ученіе, первое мѣсто занимаетъ по числу вѣрующихъ католицизмъ или римское христіанство. Эти два слова резюмируютъ цѣлую исторію. При своемъ возникновеніи христіанская идея была выражена на еврейскомъ языкѣ, на языкѣ пророковъ и очевидцевъ, затѣмъ на языкѣ греческихъ философовъ и діалектиковъ и, наконецъ, на языкѣ римскихъ юристовъ и государственныхъ дѣятелей. Всѣ евангельскіе тексты и метафизическія спекуляціи въ видѣ комментаріевъ, написанные на греческомъ языкѣ, перешли въ переводѣ къ римлянамъ. А такъ какъ латинскій языкъ былъ мало усовершенствованъ въ области метафизики, то онъ плохо переводилъ смыслъ греческихъ словъ и идей. Западъ на половину понималъ то, что говорилъ Востокъ, и принялъ все на вѣру. Когда же въ IV вѣкѣ, послѣ смерти Ѳеодосія, Западная имперія отдѣлилась отъ Восточной, Западъ заговорилъ своимъ собственнымъ языкомъ. У него была тоже своя точность выраженій, не такая, какъ у Платона и Аристотеля, но другая, составлявшая гордость римскаго генія, выработанная Ульпіаномъ Гаемъ и двадцатью поколѣніями юристовъ. Ему принадлежала честь Jus dicers (сказать право) и предписать нормы поведенія въ сферѣ практики, а въ сферѣ науки формулировать это право и сгруппировать эти нормы. Потому-то онъ приступилъ къ толкованію евангельскаго текста и выработкѣ догматовъ съ истыми пріемами юриста и разсчетами государственнаго дѣятеля. Въ то же самое время, когда греческіе ученые заканчивали теорію божественной сущности, римскіе юристы вырабатывали теорію обязательствъ. Обязательства,-- говоритъ они,-- есть такое юридическое отношеніе, которое вынуждаетъ насъ къ извѣстному дѣйствію или состоянію для того, чтобъ освободиться отъ лежащаго на насъ долга. Это юридическое понятіе, итогъ chef-d'oeuvre римской юриспруденціи, послужилъ основой для догматовъ католической церкви. Съ одной стороны, на насъ лежать обязанности но отношенію къ Богу, такъ какъ мы Его неоплатные должники, наслѣдники огромнаго долга, съ которымъ намъ не расплатиться никогда, развѣ только при содѣйствія Сына Божія. Мы преступники со дня рожденія, но наслѣдству, осужденные въ массѣ, а затѣмъ помилованные. Но такъ какъ эта милость ничѣмъ не заслужена нами, она можетъ быть дана и взята обратно во всякое время. Ею пользуются всецѣло только немногіе, никто не можетъ быть увѣренъ, что онъ изъ ихъ числа, но всякій долженъ стремиться къ этому, такъ какъ распредѣленіе этой милости, установленное свыше, остается для человѣка вѣчною загадкой. Отсюда безконечные споры о предопредѣленіи, о свободной волѣ и первородномъ грѣхѣ, длинные трактаты о человѣкѣ до, во время и послѣ паденія; отсюда также конечные выводы, правда, бездоказательные и противорѣчивые, но за то необыкновенно практическіе. Съ другой стороны, на насъ лежать обязанности по отношенію къ церкви. Церковь представляетъ общину, царство Бою, а по римскому опредѣленію община (cité) -- не абстракція, а конкретная вещь, "res publica", категорія высшаго порядка, которая не подчинена индивидуумамъ, а, наоборотъ, индивидуумы подчинены ей, организація опредѣленной формы структуры, основанная на традиціяхъ, поддерживаемая закономъ и управляемая правительствомъ. Абсолютная власть общины и ея высшихъ представителей надъ гражданами -- вотъ римскій взглядъ на государство. А церковь -- то же государство, тотъ же воинствующій, побѣждающій и господствующій Римъ, только еще болѣе высшаго порядка, такъ какъ онъ созданъ Богомъ: Христосъ основалъ церковь и далъ ей божественное откровеніе; она одна обладаетъ истиной, одна можетъ толковать евангеліе, формулировать догматы, поучатъ и предписывать, господствуя надъ душами людей.
   Во главѣ ея стоитъ высшая духовная власть, охраняющая ее отъ произвола ея же членовъ; это также наслѣдіе Рима, какъ и все остальное: католическая церковь именуетъ себя римскою церковью, она говорить на латинскомъ языкѣ, ея столица Римъ, ея верховный глава носить названіе прежняго римскаго главы языческаго культа (Pontifex maximum).
   Римскій отпечатокъ сквозитъ еще сильнѣе, если мы сравнимъ католиковъ съ христіанами другихъ вѣроисповѣданій. Многіе изъ нихъ принадлежатъ и славянскимъ, греческимъ и германскимъ народностямъ, на которыхъ слабо сказалось вліяніе Рима. Только Польша и Ирландія составляли исключеніе: тамъ подъ давленіемъ долгихъ общественныхъ бѣдствій католицизмъ сроднился съ національнымъ чувствомъ.
   Отсюда такое глубокое различіе между католиками и другими христіанами. У протестантовъ св. писаніе, слово Божіе представляетъ высшій духовный авторитетъ; все же остальное -- преданія, отцы церкви, папы и соборы,-- все это выдумки несовершеннаго человѣческаго ума. Право толковать св. писаніе принадлежитъ здѣсь каждому частному лицу. У грековъ и славянъ, какъ и у католиковъ, этимъ правомъ обладаетъ одна лишь церковь въ лицѣ своихъ пастырей, истинныхъ преемниковъ апостоловъ, съ тою разницей, что православная церковь не установила ни одного новаго догмата со временъ IX вѣка, тогда какъ католическая церковь не перестаетъ ихъ устанавливать или видоизмѣнять. По ученію греческой православной церкви, первые семь соборовъ формулировали всѣ догматы вѣры, придали имъ вполнѣ законченную форму. По ученію же католической церкви, послѣдніе тринадцать соборовъ были также вдохновлены свыше, какъ и первые семь, и соборъ въ Іерусалимѣ, на которомъ присутствовалъ св. Петръ, ничѣмъ не отличался отъ собора, созваннаго Піемъ IX въ Ватиканѣ. Церковь, по католическому воззрѣнію, живой, вѣчно дѣятельный организмъ, преслѣдующій свою задачу какъ въ этомъ, такъ и загробномъ мірѣ. Но хотя римская церковь и устанавливаетъ новые догматы, тѣмъ не менѣе, она консервативна: она не вычеркнула ничего изъ своего прошлаго, не отказалась ни отъ одного изъ своихъ старыхъ постановленій, она лишь старалась дополнить ихъ смыслъ путемъ комментаріевъ и связать въ одно стройное цѣлое всю исторію земли и неба. Такимъ образомъ построенная доктрина представляетъ нѣчто колоссальнее -- это теорія видимаго и невидимаго міра, описаніе ада, чистилища и рая со всѣми подробностями жизни ихъ обитателей. Божественная комедія Данте даетъ намъ вѣрную картину католическаго міросозерцанія, переводитъ на поэтическій языкъ догматы римской церкви. Она владѣетъ цѣлымъ міромъ и господствуетъ надъ нимъ. Престижъ такого правителя необыкновенно великъ въ глазахъ пассивныхъ и неразвитыхъ людей. Всякая власть, духовная или свѣтская, можетъ разсчитывать на успѣхъ и признаніе, если ея права освящены закономъ или обычаемъ божественнаго происхожденія. Между правилами, предписываемыми католическою властью вѣрующимъ, одни носятъ названіе "предписаній Бога", другія -- "предписаній церкви". Къ послѣднимъ принадлежатъ различные обряды, обычаи и т. п. У протестантовъ обряды не имѣютъ никакого значенія. Самые важные изъ нихъ были оставлены въ знакъ воспоминанія, какъ символы; всѣ же остальные: посты, воздержаніе, культъ святыхъ и Богоматери, поклоненіе иконамъ и алтарямъ, -- все это было уничтожено. Въ видѣ предписанія уцѣлѣло только одно -- чтеніе библіи, и, благодаря этому, протестантскій священникъ пересталъ быть лицомъ, уполномоченнымъ свыше, посредникомъ между Богомъ и людьми, на котораго возложена миссія руководить священными обрядами. Пасторъ -- такой же человѣкъ, какъ и всѣ остальные, только болѣе серьезный, болѣе знающій и набожный. Свѣтское общество приноситъ ему свое уваженіе, но не послушаніе. Онъ не отдаетъ приказовъ, его единственное орудіе -- проповѣдь. У грековъ и славянъ церковь сохранила всѣ обычаи и обряды XII вѣка во всей своей силѣ. По ихъ ученію обрядъ ненарушимъ, онъ святъ самъ по себѣ, въ силу присущихъ ему свойствъ. Священникъ является здѣсь простымъ орудіемъ божественнаго воплощенія. По окончаніи своихъ обязанностей онъ -- простой смертный мужъ. Не такова роль католическаго священника. Приписывая огромное значеніе обряду, римская церковь ставитъ священника въ исключительное положеніе, даетъ ему личную власть. Въ ея глазахъ обряды имѣютъ свою внутреннюю цѣну: одной вѣры недостаточно, нужно еще внѣшнее проявленіе этой вѣры, извѣстное положительное дѣйствіе, которымъ мы заглаживаемъ свою вину передъ Богомъ и выражаемъ наше послушаніе церкви. Такъ какъ церковь, живой выразитель Божьихъ велѣній, предписываетъ эти обряды, то она вправѣ видоизмѣнять ихъ, сообразно съ условіями времени и мѣста. Неисполненіе какого-нибудь изъ предписанныхъ ею обрядовъ считается тяжкимъ грѣхомъ. Наприм., пропустить мессу въ воскресный или праздничный день, ѣсть скоромное въ пятницу или субботу безъ крайней необходимости, не пойти къ исповѣди или причастію,-- все это такой же смертный грѣхъ, заслуживающій небесной кары, какъ убійство или другое какое-нибудь серьезное правонарушеніе. Всѣ эти преступленія могутъ быть искуплены только путемъ отпущенія грѣховъ, дарованнаго духовнымъ отцомъ, т.-е. путемъ исповѣди. Послѣдній обрядъ возноситъ католическаго священника на неизмѣримую высоту. Въ своей исповѣдальнѣ онъ обладаетъ верховною властью, властью Бога въ день страшнаго суда. Онъ можетъ казнить и помиловать, отправить душу въ рай или адъ, если онъ у постели умирающаго. Онъ только одинъ обладаетъ этимъ божественнымъ правомъ въ силу обѣта безбрачія, который сообщаетъ ему какой-то сверхъестественный характеръ и возвышаетъ его надъ остальными людьми. Онъ отказался отъ радостей семейной жизни и отдался весь своимъ обязанностямъ. Онъ долго готовился къ нимъ, хорошо изучилъ науку нравственности и казуистику, онъ -- криминалистъ. И его приговоръ не носитъ общаго характера: это не огульное прощеніе всѣхъ грѣховъ кающемуся грѣшнику. Онъ старается взвѣсить каждый изъ нихъ въ отдѣльности, сравнить его съ силой покаянія, вникнуть во всѣ детали паденія, во всѣ изгибы грѣшной души. Набожные католики отдаются ему цѣликомъ; они не довольствуются его наставленіемъ въ исповѣдальнѣ и прибѣгаютъ къ его совѣтамъ во всѣхъ случаяхъ своей жизни. Онъ предписываетъ извѣстный режимъ и ведетъ ихъ по пути спасенія. Въ данномъ случаѣ католическій священникъ становится истиннымъ руководителемъ, полнымъ господиномъ одной или нѣсколькихъ жизней. И до сихъ поръ его власть еще сильна надъ религіозными людьми и въ особенности надъ женщинами. Каждый изъ этихъ духовныхъ вождей подчиненъ въ свою очередь епископу, а послѣдній -- папѣ, этому абсолютному монарху, чье слово -- законъ. Здѣсь мы видимъ полное осуществленіе римской идеи imperium, вокругъ которой сосредоточены всѣ остальныя идеи.
   Новый Римъ организованъ по образцу стараго. Какъ здѣсь, такъ и тамъ власть постепенно централизовалась и перешла, наконецъ, въ однѣ руки. За альбійскимъ пастухомъ Ромуломъ величественно выступали Цезарь, Константинъ и Ѳеодосій, съ оффиціальными титулами "ваша вѣчность", "ваша божественность", называвшіе свои декреты "неизмѣнными приговорами". А за скромнымъ галилейскимъ рыболовомъ Петромъ слѣдуютъ непогрѣшимые владыки съ титуломъ "ваше святѣйшество" и декретами въ видѣ "неизмѣнныхъ приговоровъ". Римская имперія преобразилась: изъ одной сферы она перешла въ другую, изъ свѣтской сдѣлалась духовной, а по пути пріобрѣла еще большее могущество. Это объясняется тѣмъ, что новый Римъ устранилъ два главныхъ недостатка, которыми страдала древняя имперія. Во-первыхъ, онъ принялъ всѣ мѣры предосторожности при переходѣ верховной власти изъ однѣхъ рукъ въ другія и этимъ оградилъ себя отъ анархіи, господствовавшей въ старомъ Римѣ во время междуцарствія. Онъ поручилъ избраніе высшей духовной власти священной коллегія прелатовъ, которые двумя третями голосовъ назначаютъ новаго папу. Ни одинъ ихъ выборъ не подвергся опроверженію въ теченіе слишкомъ четырехъ вѣковъ и новый папа пользовался всегда такимъ же престижемъ въ глазахъ вѣрующихъ, какъ и его предшественникъ. Во-вторыхъ, духовный Римъ нѣсколько видоизмѣнилъ характеръ верховной власти. По римскому праву цезарь Августъ былъ представителемъ народа; въ принципѣ община обладала верховною властью, но вручала цезарю всѣ свои права. Каноническое же право смотритъ на дѣло нѣсколько иначе: оно считаетъ верховную власть прерогативой Бога; католическая община не обладаетъ ею и не можетъ вручать своихъ правъ высшему духовному владыкѣ. Его права божественнаго происхожденія: онъ -- не представитель народа, а намѣстникъ Христа... Вотъ основныя черты нынѣшней католической церкви, организованной по типу древней Римской имперіи. Это -- независимое автономное государство подъ властью абсолютнаго монарха, конкуррирующаго въ правахъ надъ подданными съ свѣтскими монархами. Отсюда исключительное и болѣе зависимое положеніе римской церкви по сравненію съ другими церквами во всѣхъ странахъ міра. Въ особенности оно было тяжело во Франціи. Своимъ конкордатомъ 1802 г., органическими законами и послѣдующими декретами Наполеонъ, подчиняясь духу времени и завѣтамъ учредительнаго собранія, старался обратить духовенство въ простой административный персоналъ, въ чиновниковъ, смѣняемыхъ по волѣ правительства. Въ могучихъ рукахъ Бонапарта оно и было такимъ, не исключая и епископовъ, которыхъ онъ заставлялъ подавать въ отставку. При его же преемникахъ роль епископа возросла, но положеніе низшаго духовенства ничуть не измѣнилось со временъ конкордата. Наполеоновскій режимъ далъ блестящіе результаты: онъ развилъ въ немъ духъ покорности и подчиненія; оно уже не было въ состояніи держаться на своихъ ногахъ и дѣйствовать самостоятельно,-- оно нуждалось въ руководителѣ, и когда этимъ руководителемъ явился лейтенантъ папы, епископъ, низшее духовенство безпрекословно пошло за нимъ. Мы уже видѣли, что прелатъ новаго режима представляетъ пожизненнаго правителя округа, центральную власть провинціи, начальника дивизіи, который командуетъ своимъ отрядомъ и стремится утвердить свое господство надъ душами свѣтскаго общества. Разумѣется, такія притязанія всегда возбуждали гнѣвъ французскаго государства: о по тоже было построено по образцу Римской имперіи, тоже претендовало на безусловную власть. Наполеонъ смотрѣлъ на всѣхъ этихъ священнослужителей, которыхъ онъ назначалъ и утверждалъ, приводилъ къ присягѣ и содержалъ на свой счетъ, какъ на свою собственность. Его преемники смотрѣли такъ же, какъ и онъ. Подъ ихъ господствомъ государство сохранило свою неограниченную власть, вмѣшивалось во всѣ сферы общественной жизни, подавляло независимость всякаго свободнаго учрежденія. Взявъ на себя роль опекуна и высшаго руководителя общества, захвативъ въ свои руки воспитаніе и благотворительность, оно объявило вѣчную войну католической церкви, но послѣдняя во хочетъ сдаться, она живуча; у нея есть своя душа, своя вѣра, своя организація, своя іерархія и свой кодексъ. Противъ правъ государства, основанныхъ на человѣческомъ разумѣ, оно выдвигаетъ свои права, основанныя на божественномъ разумѣ, и для борьбы съ нимъ пускаетъ въ ходъ свою образцовую армію, дисциплинированную имъ же самимъ, за которую ей только остается благодарить его.
   Въ другихъ странахъ конфликтъ между свѣтскою и духовною властью не носитъ такого остраго характера, какъ во Франціи, потому что условія, разжигающія его здѣсь, отсутствуютъ тамъ. Нигдѣ католическая церковь по облечена во французскую оболочку, а въ Соединенныхъ Штатахъ государство почти даже не вмѣшивается въ дѣла церкви я, благодаря этому, сохраняетъ съ ней вполнѣ дружескія отношенія. Вражда этихъ двухъ властей во Франціи могла бы быть ослаблена только этимъ путемъ. Но французское государство, централистическое по духу, по традиціи, предпочитаетъ другія мѣры. То оно заключаетъ союзъ съ церковью, какъ во времена реставраціи и второй имперіи, то третируетъ ее, какъ въ эпоху конвента и третьей республики. Въ первомъ случаѣ обѣ власти идутъ рука объ руку и стараются утвердить еще прочнѣе свое господство, взаимно поддерживая другъ друга. Можно задохнуться въ атмосферѣ такого режима,-- говорить Тэнъ,-- стоитъ только вспомнить, какое давленіе сверху испытывалъ всякій независимый характеръ, всякій свободный умъ послѣ 1832 и 1852 годовъ.
   Во второмъ случаѣ свѣтская власть стремится подавить духовную, преслѣдуетъ ее, унижаетъ и оскорбляетъ въ ея лучшихъ чувствахъ. Но есть еще болѣе серьезныя неудобства,-- замѣчаетъ Тэнъ,-- которыя сопряжены съ французскою системой. За послѣднее столѣтіе совершилось во всемірной исторіи событіе огромной важности. Еще въ половинѣ XVIII в. Философы собрали въ одно стройное цѣлое открытія различныхъ ученыхъ и набросали эскизъ грандіозной картины физическаго и духовнаго міра. Этотъ эскизъ далъ ихъ преемникамъ вѣрную точку зрѣнія, перспективу, намѣтилъ общій планъ, расположилъ основныя фигуры, такъ что оставалось только рѣзче обозначить линіи и заполнить контуры. Подъ кистью новыхъ художниковъ, начиная съ Гершеля и Далласа, Вольты к Кювье, Ампера, Френеля и Фарадея и кончая Дарвиномъ, Пастеромъ, Бюрнуфомъ, Момзеномъ и Ренаномъ, фигуры выступили рельефнѣе, новые штрихи дополнили смыслъ старыхъ, не нарушая общей гармоніи частей и основы идеи картины, эти художники слѣдовали неизмѣнному правилу свои" предшественниковъ, которые учили рисовать съ натуры. И эта дивная, правдивая картина была выставлена на-показъ не только избраннымъ посѣтителямъ, какъ въ XVIII в., а цѣлому міру, и всякій, кто только хотѣлъ, могъ любоваться ею. Благодаря практическому примѣненію открытыхъ истинъ, благодаря усовершенствованнымъ путямъ сообщенія, распространенію первоначальнаго образованія, размноженію книгъ и газетъ, число этихъ посѣтителей возростало все больше и больше. Эта картина заинтересовала не только городскихъ рабочихъ, но и крестьянъ, когда-то инертныхъ и безразличныхъ къ явленіямъ окружающей жизни. Разумѣется, изъ ста посѣтителей девяносто не могутъ понять ея смысла, не могутъ охватить ее своимъ умственнымъ взоромъ и останавливаются на какихъ-нибудь мелкихъ подробностяхъ. Но каково бы ни было ихъ пониманіе, каковы бы ни были ихъ сужденія, у нихъ остается одно вѣрное впечатлѣніе, что эта картина міра не похожа на другія, что она рисована съ натуры. А, между тѣмъ, католическая церковь претендуетъ также на безусловную истину, предлагая свою картину.
   Въ теченіе восьми вѣковъ католическая церковь продолжаетъ дополнять эту картину міра, нарисованную ею, и устанавливаетъ новые догматы. изъ которыхъ два послѣднихъ, догматъ о пресуществленіи и о непогрѣшимости папы, въ особенности препятствуютъ ея сближенію съ наукой. Такимъ образомъ, въ католическомъ мірѣ пропасть между религіознымъ и научнымъ міросозерцаніемъ не только не сглаживается съ теченіемъ времени, а, наоборотъ, ростетъ все больше и больше: религія и наука здѣсь непримиримы. Потому-то въ душѣ каждаго истаго католика такой страшный разладъ: онъ не знаетъ, на чемъ остановиться, что взятъ за руководителя, науку или религію. На людей слабыхъ, неразвитыхъ и угнетенныхъ католическая вѣра оказываетъ различное вліяніе, смотря по условіямъ времени и мѣста, по характеру и положенію лицъ. Во Франціи ея обаяніе ослабѣло въ свѣтскомъ обществѣ и возросло среди духовенства, въ особенности организованнаго въ ордена. Никогда монашескіе учрежденія не процвѣтали здѣсь такъ, какъ теперь. Нигдѣ въ Европѣ не было такой массы миссіонеровъ, сестеръ милосердія, сестеръ-воспитательницъ и др., какъ въ настоящее время во Франціи. Этотъ французскій народъ, способный къ энтузіазму и самозабвенію, великодушію и дисциплинѣ, отдается цѣликомъ во власть католическаго ученія. Проникнувъ и душу, оно овладѣваетъ ею и вѣра заполняетъ все существо человѣка, подчиняетъ его умъ и волю. Она запрещаетъ сомнѣніе, какъ грѣхъ, осуждать критику, какъ искушеніе, считаетъ невѣріе преступленіемъ и обращаетъ ея совѣсть въ орудіе для борьбы съ протестами разума. Разумѣется, при такихъ условіяхъ вліяніе католической церкви на духовенство всемогуще. Что же касается французскаго свѣтскаго общества, то первое, что ему бросается въ глаза, это -- духовная власть, а оно уже я такъ достаточно натерпѣлось отъ свѣтскаго правительства. На ряду со сборщикомъ податей я жандармомъ народъ видитъ священника, который предписываетъ ему во имя церкви свои законы и правила, какъ и два первыхъ. А эти правила еще болѣе стѣснительны, чѣмъ всѣ другія. Ни сборщикъ податей, ни жандармъ не вмѣшиваются въ частную жизнь, тогда какъ католическій священникъ претендуетъ на полное господство надъ всею личностью человѣка. Онъ наставляетъ его со своей каѳедры, требуетъ у него отчета во время исповѣди, выворачиваетъ всю его душу, затрогиваетъ самыя интимныя стороны его жизни. "Зачѣмъ онъ вмѣшивается въ наше дѣло? Пусть отправляетъ свою мессу и оставитъ насъ въ покоѣ", -- вотъ что говорятъ поселяне въ отвѣтъ на его проповѣдь. Въ XVIII вѣкѣ священнику для того, чтобъ узнать цифру своихъ прихожанъ, достаточно было подсчитать число причащавшихся въ пасхальное время,-- оно почти совпадало съ количествомъ населенія въ его приходѣ. А теперь въ Парижѣ на 2.000,000 католиковъ только 100,000 исполняютъ этотъ обрядъ. Разумѣется, въ провинціи и, главнымъ образомъ, въ деревняхъ этотъ процентъ гораздо больше. Съ нѣкотораго времени замѣчается даже какая-то враждебность къ духовенству въ народѣ. Раньше, въ Парижѣ, въ самый разгаръ революціи, въ маѣ и іюнѣ 1793 г., весь мелкій людъ былъ проникнуть глубокимъ религіознымъ чувствомъ. На колѣняхъ встрѣчалъ онъ процессію, когда она появлялась на улицѣ по недосмотру якобинскаго правительства. Теперь же мы видимъ не то: въ глазахъ рабочихъ, мелкихъ лавочниковъ и маленькихъ парижскихъ чиновниковъ католическая церковь не пользуется никакою популярностью. Два раза, въ эпоху реставраціи и второй имперіи, она вступала въ союзъ съ самымъ ретрограднымъ правительствомъ, а духовенство играло роль его агентовъ. Отсюда началась вражда, пошли различныя издѣвательства надъ духовными лицами и даже убійство архіепископа въ 1871 г. Въ теченіе двухъ лѣтъ, слѣдующихъ за 1871 г., ни одинъ священникъ не смѣлъ показаться на улицѣ въ своей рясѣ, его тотчасъ же осыпали бранью и насмѣшками. Въ 1871 г. большинство парижскихъ избирателей требовало черезъ муниципальный совѣтъ изгнанія всѣхъ монаховъ и монахинь изъ школъ и больницъ, предлагая платить двойное жалованье даже за плохую услугу свѣтскихъ лицъ. Въ эпоху реставраціи духовенство называли въ насмѣшку партіей священниковъ (partie prêtre), во времена второй имперіи -- клерикалами. Его противники образовали свою партію -- антиклерикальную лигу, которая отрицаетъ церковь и стремится выработать свои догматы. Въ ожиданіи у нея есть фанатизмъ отвращенія: при каждомъ удобномъ случаѣ она накидывается на своего врага и тщательно обѣгаетъ приходъ священника. Въ Парижѣ на 100 погребеній -- 20 гражданскихъ, на 100 браковъ -- 25 не освящено церковью, на 100 дѣтей -- 24 некрещеныхъ. А изъ Парижа эта антипатія передается въ провинцію. Въ теченіе шестнадцати лѣтъ во Франціи парламентское большинство поддерживаетъ у власти партію, которая ведетъ ожесточенную борьбу съ церковью, старается вырвать изъ ея рукъ воспитаніе юношества, преслѣдуетъ духовныя конгрегаціи, облагаетъ ихъ пошлинами, отказываетъ въ содержаніи подозрительнымъ священникамъ.
   Многія изъ этихъ мѣръ не совсѣмъ по душѣ крестьянамъ, но, тѣмъ не менѣе, они не желаютъ правительства поповъ и боятся его воззрѣнія. На десять милліоновъ избирателей пять или шесть милліоновъ продолжаютъ вотировать за радикаловъ. Деревенская масса, какъ и городская, обѣщаетъ сдѣлаться языческой. Въ продолженіе ста лѣтъ колесо жизни, не переставая, вертится въ этомъ направленіи, а это очень важный вопросъ,-- замѣчаетъ Тэнъ,-- еще болѣе важный для націи, чѣмъ для церкви. Пока мы видимъ лишь одно, что во Франціи христіанская вѣра подъ своею двойною оболочкой, католическою и французскою, согрѣла въ сердцахъ духовенства и охладилась въ свѣтскомъ мірѣ.

И. К-на.

(Окончаніе слѣдуетъ).

"Русская Мысль", кн.II, 1894

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru