Виноградов Павел Гаврилович
Новые работы по истории Греции

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Е. Abbott: "А History of Greece". Part I, and II. London, 1890-1892. А. Holm: "Griechische Geschichte". Bände I, II und III. Berlin, 1886, 1889, 1891).

   

Новыя работы по исторіи Греціи.

(1Е. Abbott: "А History of Greece". Part I, and II. London, 1890--1892. А. Holm: "Griechische Geschichte". Bände I, II und III. Berlin, 1886, 1889, 1891).

   Названныя сочиненія оба еще не окончены; англійская работа доведена до 445 года и полнаго преобладанія Перикла, нѣмецкая до смерти Александра Македонскаго. Въ первомъ случаѣ едва пройдена половина пути; во второмъ -- остается еще ожидать четвертаго тома, посвященнаго эллинизму. И та, и другая книга, однако, уже достаточно охарактеризованы вышедшими до сихъ поръ томами; вполнѣ выяснились задачи, пріемы, способности и недостатки авторовъ. При ознакомленіи русской публики съ этими работами я буду преимущественно имѣть въ виду вторую часть Аббота и вторую -- Гольма, такъ какъ при этомъ можно будетъ на частныхъ примѣрахъ составить понятіе о значеніи и характерѣ этихъ новыхъ обработокъ исторіи Греціи.
   Прежде всего, является вопросъ, зачѣмъ понадобились такія новыя обработки? Вѣдь, и безъ того, повидимому, исторія Греціи находится въ завидномъ положеніи. Имѣются обширныя и очень замѣчательныя общія изложенія Грота, Курціуса, Дункера; недавно еще Бузольтъ далъ намъ тщательный обзоръ съ драгоцѣнными указаніями на источники и спеціальную литературу; руководства по такъ называемымъ древностямъ Шеманна, Гильберта, Германна изображаютъ въ систематическомъ порядкѣ матеріалъ по исторіи учрежденій. И, между тѣмъ, на двухъ концахъ западноевропейскаго ученаго міра, въ Лондонѣ и Берлинѣ, одновременно, хотя и безъ предварительнаго соглашенія, возникаютъ двѣ новыя общія обработки все того же, повидимому, исчерпаннаго предмета. Надо думать, что въ наукѣ сказывается какая-нибудь настоятельная потребность пересмотра или измѣненія того, что было сдѣлано раньше. Обращаясь къ только что перечисленнымъ произведеніямъ литературы, не трудно будетъ, конечно, указать, что каждое изъ нихъ въ отдѣльности страдаетъ нѣкоторыми чувствительными недостатками. Руководства по древностямъ, во всякомъ случаѣ, могутъ имѣть только вспомогательно значеніе, потому что они разсматривають факты съ особой, неисторической точки зрѣнія: ихъ прямая цѣль -- представить состояніе государственнаго, административнаго права, судоустройства и судопроизводства извѣстныхъ эпохъ, а не условія и причины развитія, тѣмъ менѣе общій синтезъ исторической жизни, въ которой учрежденія входятъ только однимъ изъ нѣсколькихъ элементовъ. Книга Бузольта суха, отрывочна, болѣе полезна какъ собраніе примѣчаній, чѣмъ какъ связный текстъ. Гротъ въ значительной степени устарѣлъ при всей громадной эрудиціи; Дункеръ злоупотребляетъ современными соображеніями и растянутымъ до болтливости изложеніемъ, особенно въ послѣднихъ томахъ, посвященныхъ Греція. Курціусъ пишетъ не только исторію, но диѳирамбъ, и въ своемъ преклоненіи передъ всѣми эпохами и проявленіями греческаго духа очень слабо мотивируетъ переходы отъ одной формы въ другой, а вслѣдствіе этого процессъ политическаго развитія распадается у него на случайно соединенныя другъ съ другомъ картины.
   Всѣ эти недостатки очень замѣтны и давно отмѣчены критикой, но едва ли нѣмецкій и англійскій ученые, о которыхъ намъ приходится говорить, выступили бы съ собственными попытками представить общую обработку предмета, по которому сдѣлано, во всякомъ случаѣ, такъ много, если бы не побуждали къ тому другія причины. Задача сводится не на борьбу талантовъ и личной учености: и Абботъ, и Гольмъ, въ сущности, исходятъ изъ принципіальной противуположности господствовавшему до нихъ направленію. И тотъ, и другой недовольны постояннымъ соединеніемъ дѣйствительно переданнаго источниками матеріала съ комбинаціями ученыхъ XIX столѣтія. До переворота, совершеннаго Нибуромъ, историки безхитростно передавали содержаніе древнихъ писателей, наивно подновляя ихъ слогъ и пользуясь безъ дальнихъ разсужденій годнымъ и негоднымъ, раннимъ и позднимъ въ ихъ разсказахъ. Послѣ Нибура насталъ вѣкъ критики: начались предварительныя изысканія о достовѣрности и освѣдомленности свидѣтелей, указанія пробѣловъ и противорѣчій въ преданіи, попытки пополнить пробѣлы и устранить противорѣчія. Рядомъ съ матеріаломъ выросла цѣлая масса предположеній и комбинацій. Въ спеціальныхъ изслѣдованіяхъ эта сложная критика дѣлала свое дѣло и обойтись безъ нея въ настоящее время невозможно, хотя не слѣдуетъ чрезмѣрно увлекаться ею. Но въ общихъ обработкахъ, предназначенныхъ для большой публики, оговорки, гипотезы, аргументы устранялись какъ ненужные лѣса, изложеніе шло ровно, гладко, краснорѣчиво, безъ всякаго предупрежденія, что читателю преподносятся въ значительной степени соображенія англійскихъ литераторовъ и нѣмецкихъ профессоровъ.
   Изъ отрезвляющей реакціи противъ ученыхъ фантазій и вышли работы Аббота и Гольма. Между ними поэтому много общаго въ самыхъ частностяхъ. Но различіе индивидуальностей и школы сказываются также очень опредѣленно.
   Различія эти даютъ себя особенно чувствовать, когда присматриваешься не къ способу изложенія, а къ пріемамъ изслѣдованія. Абботу пришлось не такъ далеко отступать отъ принятыхъ въ Англіи точекъ зрѣнія, какъ Гольму отъ нѣмецкихъ. Англичане, со своимъ большимъ политическимъ тактомъ, практическимъ отношеніемъ ко всѣмъ вопросамъ и слабымъ развитіемъ профессорскаго цеха, всегда были предубѣждены противъ ухищреній критики. Сочиненіе Грота въ данномъ случаѣ характерно: оно обходить цѣлый рядъ построеній, которыя чрезвычайно занимали нѣмецкую науку; совершенно не пытается, наприм., раздѣлить историческую правду и вымыселъ въ сказаніяхъ о богахъ и герояхъ. Абботъ, такимъ образомъ, дѣйствуетъ, до нѣкоторой степени, въ духѣ англійской традиціи противъ увлеченій нѣмцевъ, хотя и старается познакомиться съ изысканіями послѣднихъ. Но знакомство это не много помогаетъ ему. Онъ, въ сущности, просто откладываетъ въ сторону большую часть новѣйшихъ критическихъ работъ, поскольку изъ нихъ вытекаютъ попытки положительныхъ построеній. "Часто пытаются,-- говоритъ онъ, напримѣръ,-- опредѣлить съ большимъ остроуміемъ и ученостью, въ какой степени Діодоръ и Плутархъ слѣдовали Эфору и Ѳеопомпу; но если бы эти попытки были даже гораздо успѣшнѣе, чѣмъ онѣ выходятъ на самомъ дѣлѣ, что достигается ими? Вѣдь, мы не знаемъ, откуда черпали Эфоръ и Ѳеопомнъ. Мы продвинулись до IV вѣка и не въ состояніи идти дальше. Эти историки могли бы воспользоваться государственными документами, но это не было у нихъ въ обычаѣ; они, безъ сомнѣнія, опирались на устное преданіе, литературные источники и собственный талантъ. Сочиненія ихъ погибли и мы можемъ составить о нихъ только весьма неясное и неопредѣленное сужденіе" (II, стр. 517). Поэтому Абботъ не затрудняетъ себя и своихъ читателей разсужденіями о томъ, кто собственно отвѣчаетъ за поздніе и сборные разсказы Плутарха и Діодора. Онъ такъ и ссылается на Плутарха или Діодора. Тѣмъ не менѣе, онъ на каждомъ шагу замѣчаетъ несообразности и противорѣчія и съ избыткомъ сообщаетъ о нихъ читателямъ. Осторожность столько же запрещаетъ ему скрывать неясность или ошибку источниковъ, сколько мѣшаетъ искать первоначальныхъ свидѣтельствъ въ позднихъ компиляціяхъ. При такихъ основныхъ принципахъ обработка получаетъ своеобразный видъ. Когда попадается важный подлинный актъ, Абботъ вставляетъ его въ текстъ дословно и съ возможно краткимъ комментаріемъ (наприм., постановленія аѳинскаго собранія объ устройствѣ Халкиды на Эвбеѣ, колоніи Бреа). Сплошь и рядомъ онъ очень близко переводить и пересказываетъ Геродота, хотя не ручается за подлинность выраженій: ему важны живость и характерность почти современнаго событіямъ разсказа. Но затѣмъ, въ случаѣ сколько-нибудь серьезнаго разногласія между источниками, остается только передать мнѣнія того и другого, и третьяго изъ древнихъ писателей и въ заключеніе замѣтить, что дѣло очень неясно. Абботъ положительно злоупотребляетъ нерѣшительностью. Описаніе Делосскаго союза, наприм., и его постепеннаго превращенія въ Аѳинское государство онъ ведетъ такъ, что читатель остается въ недоумѣніи относительно сущности принятыхъ мѣръ, значенія выкупа корабельной службы, подавленія возстаній и т. п. Между тѣмъ, хотя возможны разногласія относительно второстепенныхъ подробностей, ходъ дѣла въ главномъ достаточно ясенъ и нѣтъ никакого коренного противорѣчія между источниками. Въ этомъ случаѣ, притомъ, имѣется основное описаніе Ѳукидида, которое должно было давать тонъ всему остальному. Абботъ просто разрушилъ перспективу между свидѣтельствами, противупоставляя разсказъ Плутарховой біографіи Аристида Ѳукидиду, что совершенно недопустимо, и очень недостаточно воспользовался надписями. Подобное же отсутствіе перспективы замѣчается въ описаніи Мараѳонскаго сраженія, гдѣ Геродотъ, Діодоръ, Корнелій Непотъ просто пересказаны другъ за другомъ.
   Абботъ уже имѣлъ возможность ссылаться во второй части на вновь открытый (въ 1891 году) трактатъ Аристотеля о Государствѣ аѳинянъ. Осторожность предостерегла его отъ злоупотребленія этимъ труднымъ, хотя и весьма цѣннымъ, источникомъ. Онъ отказался занести, наприм., анекдотическій разсказъ объ участіи Ѳемистокла въ сверженіи ареопага, который не ладится съ установленными хронологическими данными. Точно также указана искусственность въ передачѣ дѣятельности Аристида, будто бы убѣдившаго аѳинянъ переселяться въ городъ и разсчитывать на помощь государства для прокормленія. Самая принадлежность трактата Аристотелю очень сомнительна для нашего автора. Но его короткій экскурсъ о пользованіи трактатомъ я его составѣ совершенно недостаточны. Онъ не идетъ дальше "загадки": "на какомъ основаніи писатель второй половины четвертаго вѣка даетъ показанія относительно ранней исторіи Аѳинъ?"
   Недоборы, происходящіе отъ узкаго примѣненія критическихъ пріемовъ, Абботъ старается пополнить при помощи внимательнаго разсмотрѣнія извѣстій, не возбуждающихъ сомнѣнія, а также при помощи сравненій съ условіями жизни другихъ эпохъ и народовъ. И то, и другое приводитъ къ цѣннымъ наблюденіямъ, хотя иногда авторъ впадаетъ въ нѣкоторую искусственность и привлекаетъ для аналогій факты, мало похожіе на тѣ явленія греческой исторіи, которыя онъ хочетъ изъяснить (см., наприм., II, стр. 9, 15 и 20). Наконецъ, ему нельзя не поставить въ упрекъ склонность къ общимъ политическимъ оцѣнкамъ, которыя подсказаны общими мѣстами современной политики и политической нравственности, притомъ, съ нѣкоторою спеціально-англійскою окраской. Дѣло идетъ, напримѣръ, объ общественныхъ работахъ, предпринятыхъ Перикломъ и доставившихъ ему большое вліяніе на народъ. Абботъ замѣчаетъ: "Употребленіе государственныхъ денегъ на общественныя работы можетъ бытъ оправдано, если эти работъ дѣйствительно нужны, а деньги, потраченныя на нихъ, доставлены тѣми лицами, которыя распорядились ими... Совсѣмъ иное дѣло, когда общественныя работы устраиваются для того, чтобы доставитъ продовольствіе людямъ, которымъ иначе было бы трудно найти работу или, по крайней мѣрѣ, найти ее на такихъ же выгодныхъ условіяхъ" и т. д. (II, стр. 405). Даже въ настоящее время бываютъ случаи, когда приходится поступиться подобными соображеніями. Или, наприм., Абботъ разсуждаетъ по поводу того, что авнилне употребляли на украшеніе города подати союзниковъ. По его мнѣнію, "единственнымъ честнымъ опроверженіемъ было бы заявленіе, что средства на украшеніе города ничего не имѣютъ общаго съ взносами союзниковъ. Такого заявленія Периклъ не дѣлалъ. Напротивъ, онъ отвѣчалъ на упреки противниковъ нахальнымъ (impudent) утвержденіемъ, что городъ не обязанъ отдавать союзникамъ отчетъ въ употребленіи ихъ взносовъ разъ онъ выполняетъ принятыя на себя обязанности. Союзники избавлены отъ всякихъ опасеній относительно варваровъ и, въ то же время, не держатъ ни конницы, ни войска, ни кораблей; они платятъ за это деньги, и такого рода плата принадлежитъ не имъ, а тѣмъ, кто получаетъ ее, если получающіе дѣйствительно исполняютъ службу, за которую она дается" (II, стр. 407), Мнѣ кажется, что Абботъ изъ добросовѣстности такъ сильно передалъ аргументаціи Перикла, что эпитетъ "нахальный" является по меньшей мѣрѣ неожиданнымъ.
   Въ общемъ, новая англійская работа едва ли можетъ считаться значительнымъ шагомъ впередъ, хотя она не лишена достоинствъ. Главныя свидѣтельства сведены и переданы хорошо, всюду обнаруживается любовь автора къ описываемому предмету и пониманіе его основныхъ началъ, нѣтъ недостатка въ интересныхъ соображеніяхъ и новыхъ сопоставленіяхъ (см., наприм., II, стр. 20, 22, 26, 30, 35, 146 и 401), наконецъ, большимъ достоинствомъ является толковое сообщеніе свѣдѣній по исторіи второстепенныхъ государствъ. Но реакція противъ нѣмецкой критической работы пошла слишкомъ далеко и привела къ устраненію не только недостатковъ, но и полезныхъ результатовъ.
   Книга Гольма представляется мнѣ гораздо болѣе интересной и важной. Любопытно, что и онъ готовъ до нѣкоторой степени примкнуть къ англійскому управленію. Въ предисловіи ко второму тому онъ высказываетъ особенное удовольствіе по поводу благопріятныхъ отзывовъ англійской критики. Въ отношеніи къ аѳинской жизни онъ особенно приближается къ взглядамъ Онкена (Athen und Hellas), который въ Германіи является послѣдователемъ Грота. И опять-таки онъ съ самаго начала высказываетъ свое несогласіе съ тѣми "многими, которые смотрятъ на грековъ какъ на народъ, всегда и во всѣхъ отрасляхъ жизни нашедшій лучшее". Пересмотръ критической литературы, отдѣленіе комбинацій отъ документальныхъ данныхъ, разсмотрѣніе греческой исторіи, какъ жизни даровитаго народа, не имѣющаго притязанія на непогрѣшимость,-- вотъ цѣли, которыя ставитъ себѣ Гольмъ. Его наблюденія и замѣчанія по поводу критической литературы заcлуживаютъ всякаго вниманія. Совершенно вѣрно, что современные ученыя особенно нѣмецкіе, ведутъ свои изысканія слишкомъ въ разбродъ и при этомъ теряютъ изъ вида цѣлое. Разбираютъ писателей, но не для того, чтобы сообразно съ этимъ построить историческое изложеніе, а для того, чтобы сочинить себѣ воображаемаго Эфора или Ѳеопомпа, которые, притомъ, тотчасъ и распадаются, такъ какъ всякая новая диссертація придастъ имъ новый видъ. Самые пріемы критики не подвергаются общему обсужденію и остаются какъ бы "неписанными законами", относительно которыхъ каждый имѣетъ свое мнѣніе. По поводу отдѣльныхъ случаевъ ссылаются на эти законы, не позаботившись объ опредѣленіи ихъ точнаго значенія и примѣненія: такой пріемъ не можетъ быть оправданъ. Слѣдовало бы, по крайней мѣрѣ, подобрать въ исторіографіи примѣры примѣненія различныхъ, наиболѣе распространенныхъ критическихъ правилъ и провѣрить ихъ дѣну. Гольмъ не ограничивается общими указаніями и пожеланіями, а самъ постоянно отмѣчаетъ не только отношеніе критики къ матеріалу, но и выдающіеся признаки ея съ формальной, логической стороны. Въ этомъ отношеніи его работа можетъ служить подготовкой въ дѣйствительно необходимымъ изслѣдованіямъ по методологіи дѣйствующей въ наше время исторіографіи (см., наприм., разборъ пріема Статистики культовъ, пущеннаго въ ходъ Оттфридомъ Мюллеромъ, I, стр. 48 и сл.).
   Сознательное и благоразумное отношеніе къ критическимъ изслѣдованіямъ нисколько не мѣшаютъ Гольму самому пользоваться съ необходимыми предосторожностями этимъ острымъ орудіемъ. Онъ подобно Абботу часто приводитъ подлинные разсказы древнихъ писателей ради ихъ "поэтической" правды, хотя бы существовали серьезныя сомнѣнія относительно ихъ фактической достовѣрности (I, стр. 14; И, стр. 4). Случается, что онъ разскажетъ событіе по Геродоту, и затѣмъ вернется къ нему еще разъ, чтобы отбросить явно-сказочное, подставить кое-какіе вѣроятные мотивы, извлечь общій смыслъ, -- однимъ словомъ, раціонализировать повѣствованіе (II, стр. 13 и сл.). Но Гольма никакъ нельзя упрекнуть въ отсутствіи перспективы, въ безпомощной нерѣшительности, въ неумѣніи поставить свидѣтельства на должныя мѣста. Сравненіе съ Аббатомъ выходитъ очень поучительно. Тотъ, наприм., въ описаніи Мараѳонскаго сраженія, какъ мы видѣли, приводитъ нѣсколько разсказовъ одинъ за другимъ; Гольмъ выдвигаетъ передачу Геродота и пользуется остальными для второстепенныхъ подробностей. Вообще говоря, нашъ авторъ предпочитаетъ внимательное разсмотрѣніе надежныхъ источниковъ отыскиванію и возстановленію утраченныхъ. Но когда нужно, онъ тонко и умѣло пользуется изысканіями въ этой послѣдней области и пополняетъ ихъ собственными изслѣдованіями. Онъ отлично понимаетъ, наприм., что нельзя ограничиться двумя-тремя замѣчаніями о противорѣчіяхъ и трудностяхъ въ исторіи пятидесяти лѣтъ, прошедшихъ между персидскими походами на Грецію и началомъ Пелопонесской войны. И его прибавленія даютъ рядъ интересныхъ экскурсовъ объ источникахъ и способѣ работы Діодора и Плутарха, которыми приходится пользоваться для этого періода. Выходить, что анализъ писателя второго вѣка по P. X. совсѣмъ не такъ безнадеженъ и не такъ безразличенъ, какъ думаетъ Абботъ. Блестящій примѣръ полезныхъ результатовъ, которыхъ можно достигнуть подобнымъ осторожнымъ и интензивнымъ изслѣдованіемъ, представляетъ у Гольма изображеніе Аристида въ партійной борьбѣ. Нашъ ученый совершенно самостоятельно и вѣрно опредѣлилъ его положеніе, какъ руководителя демократической партіи въ противуположность взгляду, встрѣчающемуся уже въ источникахъ, по которому Аристидъ былъ аристократъ. До открытія трактата Аристотеля такая постановка дѣла была заслугой: послѣ того, какъ Гольмъ опубликовалъ свой второй томъ, былъ изданъ Аристотелевскій трактатъ, который совершенно подтверждаетъ именно такой взглядъ на дѣло. Въ оцѣнкѣ избранія жребіемъ (II, стр. 114) Гольмъ высказалъ, правда, только мимоходомъ, соображеніе, которое Фюстель де-Куланжъ положилъ въ основу своего объясненія этого института: жребій имѣетъ не просто демократическую цѣль открытъ всѣмъ доступъ къ извѣстной должности, а стоитъ въ связи съ воззрѣніемъ на случайность, какъ на произволеніе боговъ (ср. Шефферъ: "Аѳинское гражданство и народное собраніе"). Очень сильно выставлено одно существенное ограниченіе, которое налагала сама на себя верховная аѳинская демократія: лицо, предложившее народному собранію извѣстную мѣру, отвѣчало за ея законность и даже цѣлесообразность. Если въ теченіе года выяснялось, что былъ нарушенъ какой-нибудь законъ, то внесшему предложеніе грозило уголовное преслѣдованіе. Народъ наказывалъ даже тогда, когда считалъ, что его ввели въ заблужденіе. Эти условія очень стѣсняли политическихъ дѣятелей; они составляютъ рѣзкій контрастъ съ современнымъ порядкомъ, по которому личная отвѣтственность вполнѣ покрывается разъ состоявшимся голосованіемъ и образованіемъ большинства (ср. замѣчанія Брайса въ его книгѣ объ американской республикѣ по поводу безотвѣтственности современныхъ демократическихъ политиковъ).
   Было бы невозможно отмѣтить въ настоящей статьѣ всѣ многочисленныя заслуги Гольма въ его живомъ и интересномъ сочиненіи. Надо сказать два слова и о недостаткахъ. Иногда нашъ авторъ не свободенъ отъ склонности къ отвлеченнымъ опредѣленіямъ, которыя такъ любятъ нѣмцы. Онъ отказался, наприм., отъ преклоненія передъ греками, какъ избраннымъ народомъ культурной исторіи. Но взамѣнъ этого онъ называетъ ихъ самыми пытливыми изъ людей (die vorzugsweise Suchenden). Характеристика такъ обща, что теряетъ всякую опредѣленность. Развѣ менѣе пытливости обнаружили, наприм., западно-европейскія общества въ послѣдніе три, четыре столѣтія? Да и сами греки не всегда отличались пытливостью. Долгое время они удовлетворялись очень грубымъ политеизмомъ, преклонялись передъ закономъ, какъ божественною истиной, развивали гражданскіе идеалы, забывая о человѣческихъ. Внесеніе подобныхъ "обобщеній" въ исторію только обезличиваетъ ея содержаніе.
   Затѣмъ нашего автора можно упрекнуть въ слишкомъ большомъ желаніи освободиться отъ взглядовъ, которые кажутся ему предразсудками. Какъ часто бываетъ съ несомнѣнно способными и оригинальными людьми, онъ лишкомъ поспѣшно раздѣлывается съ данными источниковъ и мнѣніями ученыхъ. Со времени Аристотеля установились убѣжденія, что развитіе торговли мореплаванія способствовало росту демократіи, выдвигало богатыхъ и незнатныхъ капиталистовъ, усиливало притокъ чужестранцевъ, придавало значеніе такъ называемому четвертому классу, служившему на корабляхъ. Цѣлый рядъ фактовъ подтверждалъ эти соображенія. Это не помѣшало Гольму объявить, что между исторіей демократіи и вліяніемъ моря нѣтъ ничего общаго (II, стр. 108). Всѣ думали, что раздѣленіе аѳинянъ на партіи горы, прибрежья, равнины относится во времени до Клисѳена и устранено его законодательствомъ. У Гольма Кимонъ является вождемъ равнины, а Аристидъ -- вождемъ прибрежья. Издавна смотрѣли на ареопагъ, какъ на учрежденіе, которому до Эфіальта были поручены охрана законовъ и надзоръ за нравами. Нашъ авторъ считаетъ и то, и другое недоказанными и видитъ въ ареопагѣ нѣчто вродѣ англійскаго судилища, которое по поводу частнаго случая можетъ высказать общія юридическія и нравственныя соображенія (II, стр. 172). Периклъ выставляется, съ легкой руки новѣйшихъ нѣмецкихъ изслѣдователей (Дельбрюкъ, Гартунгъ), плохимъ полководцемъ, запустившимъ союзныя дѣла. Писистратъ безъ всякаго доказательства становится стратегомъ, первымъ носителемъ этой должности, который придалъ ей руководящее значеніе въ государствѣ (II, стр. 237). Въ противуположность Абботу, такъ строго осудившему Перикла за расходованіе союзническихъ взносовъ, Гольмъ силится доказать, что преобладаніе аѳинянъ въ союзѣ было истиннымъ благодѣяніемъ. во всѣхъ отношеніяхъ. Деньги тратились на украшеніе храма Аѳины-Паллады, и ни одному древнему человѣку не пришло бы въ голову жаловаться на такое ихъ употребленіе (однако, жаловались!). Притомъ, всякая столица украшается на счетъ провинцій. Аѳиняне привлекали на свой судъ важнѣйшія дѣла изъ всѣхъ областей. Тѣмъ лучше для послѣднихъ, потому что судьи были, навѣрное, безпристрастнѣе въ Аѳинахъ, чѣмъ дома, а издержки по доставленію доказательствъ и веденію процесса должны были отучать союзниковъ отъ непроизводительныхъ тяжбъ. Съѣздъ участниковъ былъ мало-по-малу упраздненъ и члены союза лишились голоса въ управленіи дѣлами. Къ чему имъ были голоса и съѣздъ, когда окончилась война съ Персіей? (II, стр. 248--269).
   Не мало наберется у Гольма софизмовъ и искаженій, но, тѣмъ не менѣе, его книга дѣйствительно интересна, какъ пересмотръ установившихся мнѣній и попытка опредѣлить достовѣрное, вѣроятное и просто возможное въ исторіи Греціи.

Павелъ Виноградовъ.

"Русская Мысль", кн.II, 1893

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru