Вольпин Валентин Иванович
Анна Ахматова

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Литературный силуэт).

В. Нагель.
Анна Ахматова

(Литературный силуэт)

   Анна Ахматова. Pro et contra
   Антология. Том 1
   Серия "Русский путь"
   С.-Пб., Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001

Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.

   Этот эпиграф как нельзя больше подходит ко всей поэзии Анны Ахматовой. Две книги поэтессы "Вечер" и "Четки", из которых первая почти целиком перепечатана во второй, являют собой в современной русской поэзии почти исключительное явление, как по оригинальности своего особого внутреннего содержания, так и по форме, в которой стихи ее воплощены.
   Стихи Ахматовой полны какой-то строгой, сдержанной интуиции, точно что-то очень важное и, быть может, самое ценное не договорено, но намеки, разбросанные в недлинных, сдержанных стихотворениях, говорят о д-у-ш-е поэтессы, душе навеки оскорбленной и не жалующейся, душе притаившейся и постепенно, но скупо раскрывающейся навстречу воспоминаниям.
   Какой мотив преобладает в поэзии А. Ахматовой? Конечно, любовь; любовь непонятая, отвергнутая, забытая. Любовь, как цветок, который тянется к солнцу, но ранние морозы неожиданно убили его, и он вянет, засыхая.
   Любви удовлетворенной, смеха счастливого, улыбки радостной поэзия Ахматовой не знает, и кажется, что в темный шелк кудрей вплетены ранние, серебристые пряди.
   Почти все в прошлом... Но нет ни злобы, ни презрения в стихах Ахматовой к тому (или тем), кто растоптал ее нежную, любящую душу. Только печаль, только тихая грусть и нежность. И когда вспоминает она о любимом своем, на бумаге остается следующий шедевр -- маленький, такой изящный, так искусно сделанный:
   
   Он любил три вещи на свете:
   За вечерней пенье, белых павлинов
   И стертые карты Америки.
   Не любил, когда плачут дети,
   Не любил чая с малиной
   И женской истерики.
   ...А я была его женой.
   
   Стихи Ахматовой, такие на первый, невнимательный взгляд примитивные, по более глубоком рассмотрении оказываются тщательно отделанными, и не знаешь, где кончается подлинный порыв вдохновения и где начинается тонкая, ювелирная отделка великолепного мастера.
   Рифмы у Ахматовой всегда неожиданные и звучные, а размер до такой степени бывает слит с внутренним содержанием пьес, что не представляешь себе то или иное стихотворение написанным каким-либо другим размером или вылившимся в какой-нибудь иной форме.
   Любит Ахматова ассонансы (неполные рифмы). Так хорошо идут они к ее беспомощным, коротким, сжатым строчкам, и, быть может, поэтому так ярко и выпукло бросается в глаза в творчестве поэтессы гармония содержания с формой.
   Бросается в глаза в творчестве Ахматовой и еще несколько характерных, ей одной присущих черт: в нем какая-то обреченность, дымка мистической фатальности, безгневное прощение врагам и умение высказать сильную, оригинальную мысль коротким, сжатым афоризмом.
   Она покорна любимому, она делает все, что он прикажет ей...
   
   Он так хотел, он так велел
   Словами мертвыми и злыми...
   
   и через две строчки она, в "предсмертной летаргии", твердит:
   
   И нет греха в его вине,
   Ушел, глядит в глаза другие...
   
   а ведь он причинил ей боль, горе, страдание; ведь по его вине ее
   
   ... рот тревожно заалел
   И щеки стали снеговыми.
   
   Но она не винит никого. Она знает, что это предопределено, это фатально и неизбежно:
   
   Должен на этой земле испытать
   Каждый любовную пытку.
   
   Анна Ахматова много знает, чего не знаем мы, забывающие в суете будней о красоте и подвиге страдания, очищающего все в этом мире. И горькое знание, доставшееся ей в удел, -- это тяжелый крест на ее Голгофе. И когда она с горестью восклицает:
   
   О, сказавший, что сердце из камня,
   Знал наверно: оно из огня...
   
   ей можно поверить, ибо каждая строчка из ее стихов питает в нас эту уверенность об обманах верующего, женского сердца.
   И когда на пути, многотрудном и тяжелом, где на каждом шагу усталое сердце подстерегают обиды "хитрого, черного обидчика", Анна Ахматова рассказывает:
   
   Я живу, как кукушка в часах,
   Не завидую птицам в лесах,
   Заведут и кукую.
   Знаешь, долю такую
   Лишь врагу
   Пожелать я могу...
   
   в душе поселяется какая-то особенная нежность к поэтессе, не оставляющая вас и далее по пути странствования по ее книгам.
   Все чаще и чаще к концу ее последней книги "Четки" мелькают бледные узоры, вышитые бессильной, усталой рукою по канве смерти.
   Но даже и смерть, которую Федор Сологуб показал нам Ма-терью-Успокоительницей, а Эдгар По такой пугающе страшной, Анна Ахматова сумела сделать ж-и-з-н-е-н-н-ы-м явлением, завершающим наши земные подвиги, нашу "горькую славу".
   Она умирает из-за любви. Голубое небо застлано густым, безнадежным туманом. И она, зная, что нужно умереть, умрет так же спокойно, как до сих пор мучилась, страдала и терпела. Ее разлюбили. И она с горечью, цены которой нет и быть не может, тихо, раздумчиво восклицает:
   
   Сколько просьб у любимой всегда!
   У разлюбленной просьб не бывает.
   Как я рада, что нынче вода
   Под бесцветным ледком замирает.
   И я стану -- Христос помоги --
   На покров этот светлый и ломкий,
   А ты письма мои береги,
   Чтобы нас рассудили потомки.
   
   И не в силах удержаться от горькой иронии над тем, кого она считала "мудрым и смелым", поэтесса продолжает в том же спокойном, эпизодическом тоне, так импонирующем всему ее поэтическому облику, ясному и четкому:
   
   Чтоб отчетливей и ясней
   Ты был виден им, мудрый и смелый1
   В биографии славной твоей
   Разве можно оставить пробелы?2
   
   Стихотворение это, одно из лучших в книге, заканчивается следующими двумя строчками:
   
   Мне любви и покоя не дав,
   Подари меня горькою славой,
   
   так много дающими материала для критической характеристики творчества Анны Ахматовой.
   Но смерть для поэтессы это не успокоение, влекущее усталые сердца в нирвану, а тяжелая, -- увы! -- фатальная необходимость.
   И прежде, чем умереть, она, придя к возлюбленному, пробует отклонить неизбежное, отвести угрожающую руку, повисшую в воздухе. Она умоляет его:
   
   У тебя светло и просто.
   Не гони меня туда,
   Где под душным сводом моста
   Стынет грязная вода.
   
   Но он, вероятно, оттолкнул ее, и "судьбы свершился приговор".
   Вообще смерть занимает в поэзии Анны Ахматовой видное место. Она знает, что
   
   Только смерть -- большое торжество
   
   и потому каждую минуту готова уйти из жизни. Она, думая о смерти, почти мимоходом бросает:
   
   Мне не страшно. Я ношу на счастье
   Темно-синий шелковый шнурок.
   
   Уходя за пределы жизни, отдаваясь объятиям смерти, поэтесса спокойно пишет:
   
   В этой жизни я немного видела;
   Только пела и ждала.
   Знаю: брата я не ненавидела
   И сестры не предала.
   
   Смерть и любовь. Любовь и смерть.
   Когда часто обманывавшееся и оскорблявшееся сердце снова забьется, и снова, в сотый раз, его сжимает сладкое чувство любовного дурмана, женщина, простая и ясная, о которой так неискусно и, вместе с тем, так искусно рассказывает Анна Ахматова, ничего не видит... ничего не знает...
   
   Сливаются вещи и лица,
   И только красный тюльпан,
   Тюльпан у тебя в петлице.
   
   Любовь, приносящая с собой бессонницу, муку и глубокую горечь, начинается так просто.
   
   После ветра и мороза было
   Любо мне погреться у огня
   Там за сердцем я не уследила,
   И его украли у меня3.
   
   Но и кончается она также обидно просто и скоро. Она знает, кто похитил ее чуткое, ее нежное сердце... И печально говорит:
   
   Ах! Не трудно угадать мне вора,
   Я его узнала по глазам,
   Только страшно так, что скоро, скоро
   Он вернет свою добычу сам.
   
   Поэтесса замечает все извилины, все нюансы этой сложной, этой загадочной вещи, именующейся любовью. И искренность она умеет отличать от фальши и притворства.
   
   Настоящую нежность не спутаешь
   Ни с чем, и она тиха.
   Ты напрасно бережно кутаешь
   Мне плечи и грудь в меха.
   И напрасно слова покорные
   Говоришь о первой любви --
   Как я знаю эти упорные,
   Несытые взгляды твои.
   
   Но душа, посмевшая полюбить, сталкиваясь с ложью, уходит с гор обмана в долины мечты. И, видя душу возлюбленного сухой и черствой, все же тянется к нему:
   
   У меня есть улыбка одна:
   Так, движенье чуть видное губ.
   Для тебя я ее берегу --
   Ведь она мне любовью дана.
   Все равно, что ты наглый и злой,
   Все равно, что ты любишь других.
   Предо мной золотой аналой,
   И со мной сероглазый жених.
   
   Но чем стихи Анны Ахматовой особенно оригинальны и что отличает ее книги, пользующиеся большим, шумным успехом, от сотен книг стихов других авторов, -- это элемент специфически женского, окрашивающий ее творчество в колорит, свежий и запоминающийся.
   О, она ничем не побрезгует для достижения любви своего сухого, черствого, наглого и злого любовника. К тысячам мелких женских уловок прибегает она, чтобы привлечь, завоевать непокорное сердце мужчины.
   
   Ты куришь черную трубку;
   Так странен дымок над ней.
   Я надела узкую юбку,
   Чтоб казаться еще стройней4.
   
   И когда уже ясно определилось, что сегодня сказка любви окончилась и что завтра все будет серо, скучно и буднично, она все же готовится к следующему дню, ожидая чуда. И сама, замечая эту женскую странность в себе, говорит:
   
   И туго косы на ночь заплетя,
   Как будто завтра нужны будут косы5,
   В окно гляжу я, больше не грустя,
   На море, на песчаные откосы.
   
   М. Кузмин в предисловии к первой книге стихов Ахматовой "Вечер" (1912) писал: "Сударыни и судари! К нам идет новый, молодой, но имеющий все данные стать настоящим, поэт. А зовут его -- Анна Ахматова". И М. Кузмин не ошибся. Прошло 5 лет, и в лице Анны Ахматовой мы видим большого, настоящего, оригинального поэта. Книги ее (их пока только две: анонсируется третья -- "Белая стая") выходят все новыми и новыми, повторными изданиями, и читающая публика раскупает их, упиваясь стихами ее, как вином, легким, дурманящим и пряным.
   

Комментарии

   Впервые: Буревестник. Ташкент, 1917. No 1. С. 9--15.
   
   Нагель В. -- псевдоним Вольпина Валентина Ивановича (р. 1891), поэта, литературоведа и переводчика. С 1913 по 1923 г. печатался в туркестанской прессе. С 1923 г. жил в Москве. Совместно с Н. Захаровым-Мэнским составил библиографию в 4-м томе Собрания сочинений С. Есенина (1927).
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru