Восторгов Иван Иванович
"Хороший человек"

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Источник: Полное собрание сочинений протоиерея Иоанна Восторгова : В 5-ти том. -- Репр. изд. -- Санкт-Петербург: Изд. "Царское Дело", 1995-1998. / Т. 1: Проповеди и поучительные статьи на религиозно-нравственные темы (1889-1900 гг.). -- 1995. -- 890, IV с. -- (Серия "Духовное возрождение Отечества").
   

"Хороший человек"

   Зряще мя безгласна и бездыханна предлежаща, восплачите о мне, братие и друзи, сродницы и знаемии.
   Такие слова влагает святая Церковь в уста умершего, с такою просьбою она обращается к нам от его имени. Зряще мя безгласна и бездыханна предлежаща, восплачите о мне, братие и друзи, сродницы и знаемии мои!....
   Не заставляй нас плакать по себе, возлюбленный брат наш Михаил Александрович! Не напоминай об этом скорбном и единственном праве, которое дано в удел немощи человеческой: скорбеть и тужить при виде смерти! Не проси о себе слез. И без твоего напоминания все, стоявшие около тебя близко, все, не только знаемые тобою, но и не знаемые, а только знающе о тебе по рассказам других, без сомнения, поболят и поскорбят о разлуке с тобою. Вот и теперь при гробе твоем не видим мы сродников, к которым, между прочим, обращается приведенная церковная песнь; не видим тех, кто со смертью близкого человека теряет отца или кормильца и вообще лицо, с существованием которого неразрывно связаны насущные житейские интересы. Ты был одинок, -- а посмотри, какое вокруг тебя множество! Что же внушило скорбь этому молитвенному собранию, которое отнеслось к тебе с такой теплою любовью, с таким искренним сожалением, какие можно встречать только в сродниках? Кого потеряли в тебе эти 6paтия и друзи твои, все знаемые тобою и не знаемые. Общий голос указал, кого все потеряли в тебе: лишились не отца и кормителя, о котором плачут близкие по плоти, и не того, с чьим существованием связаны какие-либо житейские выгоды и интересы, а потеряли в тебе все -- хорошего человека. Это, повторяю, общий голос о тебе. Твой начальник при первом известии о твоей последней смертельной болезни со скорбным предчувствием близкого исхода твоего из земли живых так именно выразился о тебе: "Хороший человек"! Твои сослуживцы и подчиненные, при первом взгляде на мертвенное тело твое, устами одного сказали о тебе: "Лишились мы хорошего человека"! Твои знакомые и при жизни твоей и после смерти также говорили о тебе: "Хороший человек"! И я, смиренный служитель Церкви, свидетель твоей предсмертной беседы с Господом, которую ты вел с Ним через мое недостоинство, могу засвидетельствовать здесь о тебе: хороший ты человек.
   В чем же, братии мои, собравшиеся здесь во имя скорби и молитвы, в чем тайна той всеобщей любви, которую внушал к себе покойный и которая так наглядно и трогательно выразилась вокруг его гроба? Не ошибусь, и думаю, что буду выразителем общего мнения, если скажу, что тайна эта заключается в чистом и возвышенном идеализме ныне покойного Михаила Александровича. Да, это был действительно глубокий идеалист, беззаветно, до полного самозабвения отдавшийся идеалам в науке и искусстве, и в жизни, и в деле воспитания юношества, и во всяком деле, за которое брался. Науке отдал он всю жизнь, для науки ездил в чужие края, оставил удобства жизни и выгоды службы, науке отдал он свое здоровье; ею он жил, ее любил всеми силами души, потому и говорил о ней со всяким чуть ли не при первой с ним встрече. Свидетели этого -- все здесь присутствующие; немыми свидетелями этого служат и многочисленные научные труды покойного, частью оконченные, а больше не оконченные... Увы, он умер не в ослаблении мысли и деятельности, не уставший от труда и подвига своего, не изживший своего ума и энергии, а в полном напряжении работы над своим любимым делом; умер, как Моисей, не вошедши в землю обетованную, не докончив своего дела, не увидевши той высокой кафедры, о которой мечтал и к которой так много готовился {Покойный был приват-доцентом Новороссийского университета и умер, доканчивая уже свою магистерскую, диссертацию по одному из вопросов естественной истории.}. И в этом отношении повторилась с ним история многих идеалистов... Но что из того? От этого, конечно, пострадала его любимая наука, но вся личность его рисуется во всем обаянии светлой и чистой любви к науке, во всей привлекательной прелести идеализма.
   Идеалистом был покойный и в деле обучения и воспитания юношества; преданный ему всецело, не тяготился он никакими трудами, не отвращался от той элементарной, слишком простой науки начальной школы, которая при его широких познаниях могла быть скучною, а при слабом здоровье -- тяжкою и утомительною. Эта черта яснее всего свидетельствует о действительной ценности научных познаний покойного и об искренности его любви к науке, в какой бы форме она ни являлась: только незрелость и мнимая ученость могут с высокомерием относиться к элементарной науке и считать занятия ею для себя унизительными. В своей преданности начальной науке, при широких научных познаниях, он напоминает многих великих людей нашего века, с успехом действовавших в области высшей науки и литературы в то же время до самозабвения предававшихся начальной школе {Таковы известные профессора университетов: Кавелин, Овсянников, Рачинский; таков и знаменитый писатель гр. Л. Н. Толстой, лучшие в годы своей жизни отдавший непосредственным занятиям в начальной школе.}. Идеалистом он был и в отношениях своих ко всем окружающим: верил в добро, верил в людей, глубоко и сердечно к ним привязывался, отзывался на их скорби и радости и словом и делом. Не говорим об его частной жизни: в этом отношении его называли ребенком; здесь он проявил такую нестяжательность, такое неуменье устроиться практически, такое неумение воспользоваться всеми предоставленными законными выгодами и преимуществами, к какому способны только люди, живущие одними идеалами и ничего другого, кроме них, не знающие.
   Что теперь сказать об его отношении к высшему идеалу -- религиозно-нравственному? Могла ли эта чистая душа быть чуждою этого идеала? Могло ли пройти мимо его сердце, возлюбившее добро так сильно? Нет, и нет! Душа -- по природе христианка, и чем она выше и чище, чем более свободна от суеты, чем более живет и проникается интересами духовными, тем она ближе ко Христу. Конечно: несть человек, иже поживет и не согрешит! (Ср. Иов. 14:4--5; 1Ин. 1:8). И особенно в такие времена, как наше, кроме личных грехов, сколько приходится людям известных положений принимать в себя, так сказать, общих грехов эпохи, среды, воспитания, нравственных недугов и от прежних поколений, и от живой современности, и от нарождающихся вновь веяний и направлений. И были, несомненно, грехи мысли, грехи слова... Но, Боже наш, кто чист пред Тобою? Ибо несть человека, иже поживет и не согрешит... В указанной области покойный, как человек, искрений и прямой, чуждался всего искусственного, лицемерного, испорченного, иногда, может быть, и увлекался в некоторые крайности... Но ведомо Господу, и ведомо отцу духовному, каким ярким пламенем вспыхнула вера перед смертью в этом теперь уже не бьющемся сердце. С каким умилением совершил он предсмертную молитву и исповедал грехи свои, с каким чувством приступил он к чаше Господней, -- и долго после этого чувствовал он необыкновенный подъем духовных сил, говорил, что люди -- ему братья, что небеса ему отверзлись... И чуть ли не в тот момент, когда в водах крещенских погружен был крест нашего Искупителя в воспоминание действительно отверзшихся некогда небес над Сыном Божиим и Сыном Человеческим, -- его чистая душа воспарила к небу и вечности {Покойный, действительно, умер во время раздавшегося залпа при погружении св. креста в праздники Крещения Господня.}. Блажени мертвии, умирающии о Господи: ей, глаголет Дух, -- почиют от дел своих! (Апок. 14:13.)
   Но нам, еще не почившим от дел, покойный оставил в своей жизни назидательные уроки, и особенно вам, учащиеся юноши и дети, которые собрались сюда в таком необычном множестве. К вам я могу обратиться со словами св. апостола: поминайте наставленников ваших... и взирая на кончину жизни их, подражайте вере их (Евр. 13:7). Подражайте вере этого усопшего: его вере живой и деятельной, -- вере в Бога, вере в добро, в науку, в людей, вере во все прекрасное. Чистый и возвышенный идеализм покойного особенно сроднен и привлекателен для молодости: будьте же в жизни такими добрыми, любящими и чистыми, простыми, честными и трудовыми людьми, каким был покойный ваш Михаил Александрович.
   А нам, всем собравшимся, что сказать в заключение слова и в утешение? И после краткого изображения духовного облика почившего, если я спрошу вас, братие: имеем ли мы в жизни и делах его залог высших и светлых надежд и отрадных чаяний загробного блаженства для почившего, то уверен, что ответ будет только один -- утвердительный. Блажен же путь твой, возлюбленный брат наш и мой Сын духовный! Иди в благодатном мире и покое туда, куда призвал тебя твой Господь! Искал ты здесь правды и добра: ныне вступаешь в общение с Безусловною Правдою и с Добром Бесконечным. В стране незаходимого солнца, в обители невечереющего света найдешь ты и продолжение и осуществление тех идеалов, которые здесь сливаются с вечностью! А мы не забудем твоего обаятельного образа и с любовью помянем тебя высшим проявлением любви -- молитвой о тебе. Лучезарным светом твоих идеалов правды и добра и тихим светом любви твоей и нашей да будет ныне освещен и легок для тебя путь к небу и вечности, к твоему и нашему Господу! Любовь, говорит апостол, никогда не умирает (1Кор. 13:8). Аминь.

-----

   Речь при погребении инспектора народных училищ Елисаветпольской губернии, приват-доцента Новороссийского университета Михаила Александровича Шульгина, 8-го января 1896 года (6 января 1896 г.).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru