Введенский Александр Иванович
Проф. А. И. Введенский. Логика, как часть теории познания

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Проф. А. И. Введенскій. Логика, какъ часть теоріи познанія. Второе, вполнѣ переработанное изданіе. Спб. 1912. Х14-510 стр. Ц. 3 р.
   Авторъ въ своемъ предисловіи заявляетъ: "Это изданіе образуетъ вполнѣ новую книгу сравнительно съ первымъ, вышедшимъ въ 1904 г." И дѣйствительно, первое изданіе (рецензированное нами въ No 6 "Р. Б". за 1909 г.), будучи простымъ воспроизведеніемъ лекцій проф. Введенскаго, было главнымъ образомъ приноровлено къ учебнымъ цѣлямъ. Второе-же изданіе, продолжая имѣть въ виду и учащихся въ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ, стремится дать отвѣтъ на главнѣйшіе вопросы современной логики съ точки зрѣнія нео-кантіанства, представителемъ котораго у насъ въ Россіи и является проф. Введенскій.
   Однимъ изъ очередныхъ вопросовъ, которымъ занятъ теперь философъ вообще, нео-кантіанецъ въ особенности, это -- отдѣленіе неихологіи отъ логики. Борьба съ "психологизмомъ" въ логикѣ -- вотъ очередной вопросъ, которому посвящено не мало страницъ въ современныхъ работахъ по логикѣ. При этомъ дѣло не обходится безъ нѣкоторыхъ знаменательныхъ курьезовъ. Такъ, напримѣръ, вся книга проф. Введенскаго переполнена нападками на проф. Лосскаго за его "психологизмъ". А проф. Лосскій, въ свою очередь, въ прочитанномъ имъ недавно (въ засѣданіи "философскаго общества") докладѣ о "Логикѣ" проф. Введенскаго, уличалъ и упрекалъ проф. Введенскаго въ "психологизмѣ". И если невольный, безсознательный "психологизмъ" такъ легко проникаетъ въ трудъ злѣйшихъ своихъ враговъ, то намъ, сознательнымъ психологистамъ, остается только подчеркнуть этотъ фактъ, какъ симптомъ того, что порвать всякую связь между психологіей и логикой не такъ-то легко.
   Мы подчеркнули слово "всякую", ибо, конечно, мы но менѣе проф. Введенскаго и его единомышленниковъ убѣждены въ томъ, что всѣ чисто логическія построенія должны быть совершенно свободны отъ всякаго психологизма; но при этомъ мы все-таки утверждаемъ, что, такъ какъ въ исходномъ пунктѣ логики лежатъ данныя чисто психологическія, то тщательный психологическій анализъ этихъ данныхъ необходимъ.
   Полную "независимость логики отъ психологіи" нашъ авторъ доказываетъ слѣдующимъ образомъ "Хотя логика (говоритъ онъ на стр. 4--5) изучаетъ мышленіе, но не слѣдуетъ думать ни того, что будто-бы она составляетъ психологію мышленія, ни того, что будто бы она основывается на мышленіи... Правда, логикѣ приходится повременамъ ссылаться на нѣкоторые психологическіе факты, но на такіе, подмѣтить которые заставляетъ насъ уже обыденная жизнь, безъ всякаго изученія психологіи, такъ что такими ссылками отнюдь не умаляется самостоятельность логики относительно психологіи, подобно тому какъ при изученіи физики,-- напр. свѣтовыхъ и звуковыхъ явленій,-- тоже приходится ссылаться на нѣкоторые психологическіе факты (напр.-- касающіеся зрѣнія и слуха); но это нисколько не умаляетъ самостоятельности физики и не препятствуетъ изучать ее даже и тѣмъ, кто не подозрѣваетъ о существованіи психологіи". Слабость этого довода бросается въ глаза. Аналогія между логикой и физикой, проведенная здѣсь нашимъ авторомъ (и вновь защищаемая имъ на стр. 261), поверхностна и глубоко ошибочна. Вѣдь, вся логика состоитъ изъ разсужденій о "понятіяхъ", "сужденіяхъ" и "умозаключеніяхъ"; логика исходитъ изъ факта существованія этихъ своихъ "данныхъ", тогда какъ физику, по существу, нѣтъ никакого дѣла до психическихъ явленій; психологи нуждаются въ физикѣ: люди, изучающіе психологію зрительныхъ и слуховыхъ воспріятій, должны сообразовать свои разсужденія съ указаніями физіологіи и физики, а физикамъ, какъ таковымъ, нѣтъ дѣла до психологіи.
   Проф. Введенскій хочетъ до такой степени освободить логику отъ всякихъ слѣдовъ психологіи, что заявляетъ: "Логикѣ нѣтъ никакой надобности объяснять, что такое мышленіе" (стр. 5). Послѣдствія этого нежеланія, объяснять, что такое мышленіе, даютъ о себѣ знать весьма чувствительно. Такъ, напримѣръ, говоря объ отношеніяхъ представленія къ мышленію и о возможности мыслить противорѣчіе, проф. Введенскій приводитъ два примѣра "мышленія" о непредставляемомъ и о противорѣчивомъ: "мы можемъ мыслить чегырехмѣрное пространство" (стр. 250--1) и (какъ примѣръ "мышленія" о противорѣчивомъ): "мы въ состояніи мыслить, хотя и не въ состояніи представить, круглый квадратъ" (стр. 252). Вотъ здѣсь то ясно и обнаруживается, что и для логики нужно знать, что такое мышленіе. Проф. Введенскій, очевидно, не замѣчаетъ, что между этими его двумя примѣрами яко бы мышленія о непредставляемомъ и о непредставляемомь и противорѣчивомъ нѣтъ ничего общаго, что только первый его примѣръ есть дѣйствительно примѣръ мышленія, а второй -- есть просто примѣръ набора словъ.
   Въ самомъ дѣлѣ, хотя мы и не можемъ представить себѣ четырехмѣрнаго пространства, но мы можемъ мыслить о немъ, и лучшимъ доказательствомъ того, что мы можемъ мыслить о четырехмѣрномъ пространствѣ (и мыслить весьма ясно) служитъ то обстоятельство, что математики создали цѣлую геометрію четырехмѣрнаго пространства, геометрію столь же стройную и логичную, какъ и геометрія Эвклида. Но пусть проф. Введенскій попытается написать хотя бы просто аналитическую формулу круглаго квадрата! Вотъ когда проф. Введенскій попытается, напримѣръ, такъ преобразовать уравненіе, аналитически выражающее кругъ, чтобы это уравненіе одновременно служило и аналитическимъ выраженіемъ квадрата, тогда ему, надѣемся, и сдѣлается яснымъ, что мыслить круглаго квадрата онъ не можетъ, хотя можемъ сопоставить два слова "круглый" и "квадратъ". А тогда самъ собою возникнетъ вопросъ; что-же такое мышленіе и чѣмъ оно отличается отъ простого сопоставленія двухъ словъ или двухъ понятій?
   Такъ мы неизбѣжно приходимъ къ психологіи. Повторяемъ, мы не менѣе проф. Введенскаго, Гуссерля (автора замѣчательныхъ "Логическихъ изслѣдованій"), или кого бы то ни было иного, желаемъ отдѣленія логики отъ психологіи, но мы только думаемъ, что эти ученые пользуются слишкомъ элементарнымъ пріемомъ, когда просто заявляютъ: хотя всѣ наши книги и переполнены такими терминами, какъ "представленіе", "понятіе" "сужденіе", "мышленіе" и т. п., но мы все-таки совершенно не желаемъ знать, что означаютъ эти термины, мы не желаемъ знать даже о существованіи психологіи. Съ своей стороны мы утверждаемъ слѣдующее: когда началась логическая обработка "данныхъ", тогда нѣтъ болѣе мѣста психологіи; но для того, чтобы правильно выяснить себѣ эти данныя, нужны предварительныя глубокія психологическія изслѣдованія.
   Логика проф. Введенскаго выдержана въ строгомъ нее кантіанскомъ стилѣ. Въ этомъ и ея сила, и ея слабость. Задача нашей замѣтки показать, какъ защищаетъ проф. Введенскій наиболѣе существенные пункты нео-кантіанскаго формализма. Въ своей рецензіи на первое изданіе "Логики" проф. Введенскаго мы коснулись перваго основного вопроса кантіанской логики: различія между аналитическими и синтетическими сужденіями. Мы выразилисожалѣніе, что проф. Введенскій, оставшись въ узкомъ кругѣ идей правовѣрнаго кантизма, не попытался приспособить это безспорно-замѣчательное ученье Канта къ современнымъ условіямъ. Только что мы пытались охарактеризовать положенія проф. Введеискато во второмъ основномъ вопросѣ нео-кантіанской логики: въ вопросѣ о борьбѣ "формализма" съ "психологизмомъ".
   Но есть еще одинъ основной пунктъ кантизма: вопросъ объ отношеніи между знаніемъ и вѣрой. Извѣстно, что, изгнавши въ "Критикѣ чистаго разума" всю "метафизику" изъ философіи, Кантъ, вслвъ затѣмъ, въ "Критикѣ практическаго разума" вновь водворилъ эту "метафизику" подъ защитой вѣры и нравственныхъ требованій; поэтому вопросъ о роли вѣры въ философіи является однимъ изъ основныхъ вопросовъ кантизма. Позиція проф. Введенскаго и въ данномъ случаѣ есть позиція правовѣрнаго кантіанца: такъ какъ нельзя ни доказать, ни опровергнуть существованіе объектовъ вѣры (т. е. Бога, безсмертія души и свободы воли), то мы обязаны вѣрить въ то, что соотвѣтствуетъ нашимъ нравственнымъ требованіямъ, т. е. обязаны допускать существованіе этихъ объектовъ нашей вѣры. Мы не будемъ касаться этого вопроса по существу. Мы коснемся лишь одного характернаго эпизода. Проф. Введенскій говоритъ: "психологически вѣра и знаніе ничѣмъ не отличаются другъ отъ друга, такъ какъ одинаково сводятся къ переживанію увѣренности въ истинности нѣкоторыхъ мыслей. Разница между ними возникаетъ лишь въ томъ случаѣ, когда мысли, сопровождаемыя увѣренностью въ ихъ истинности, разсматриваются съ логической точки зрѣнія... тогда одна часть.этихъ мыслей пріобрѣтаетъ одно названіе, а другая другое, именно -- "знаніе" и "вѣра" (стр. 420). И далѣе: "вѣрой называется остатокъ, получаемый черезъ вычитаніе всего того, что принадлежитъ къ составу знанія, изъ совокупности тѣхъ мыслей, которыя сопровождаются увѣренностью въ ихъ истинности" (стр. 421). Думаемъ, что этотъ остатокъ лучше назвать не "вѣрой", а "предположеніемъ"; ибо вѣра психологически есть нѣчто до такой степени отличное отъ знанія, что заявить о томъ, будто вѣра и знаніе психологически ничѣмъ другъ отъ друга не отличаются^ проф. Введенскій могъ, конечно, только въ логикѣ, гдѣ ему "нѣтъ никакого дѣла до психологіи", но едва ли онъ рѣшится повторить это свое заявленіе, если издастъ курсъ психологіи. Вѣра отъ знанія отличается весьма рѣзко -- присутствіемъ (и даже господствомъ) въ вѣрѣ волевого элемента. Безъ воли (желанія, стремленія) нѣтъ вѣры, а есть только знаніе и предположеніе. Своимъ волевымъ элементомъ вѣра превращаетъ спокойное и холодное предволоженіе въ страстную увѣренность, Заявленіемъ о томъ, что мы обязаны вѣрить въ то, что соотвѣтствуетъ нашимъ нравственнымъ требованіямъ, Кантъ, а затѣмъ и проф. Введенскій, ввели въ свое ученіе не только психологію, но и онтологію: психологію -- поскольку это ученіе просто опирается на тотъ фактъ, что мы склонны вообще смѣшивать наши волевыя стремленія съ познаніемъ; онтологію-же -- поскольку она утверждаетъ, что это вполнѣ законно, что мы обязаны это дѣлать. Ибо говорить объ основаніи метафизики на нравственномъ требованіи можно лишь тогда, когда есть основаніе утверждать, что это нравственное требованіе возникло вслѣдствіе внѣчувсчвеннаго воспріятія трансцендентныхъ вещей.
   Вообще, вопросъ объ отношеніи вѣры къ знанію есть одинъ, изъ самыхъ слабыхъ пунктовъ кантизма.

"Русское Богатство", No 2, 1912

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru